ИСТОРИЯ КАК ТАКОВАЯ
Космодром в Филадельфии тридцатого августа две тысячи двести четырнадцатого года.
К микрофону подходит Джон Гулп, президент Федерации.
– Дорогие друзья, – начал он. (Приближались выборы, и подобное обращение не вызвало удивления собравшихся.) – Сегодня все мы станем свидетелями знаменательного события, и, признаюсь, я очень взволнован. Абелю Коупу, нашему молодому гениальному ученому, предстоит старт к звездам. Все вы уже знаете, что Абель благодаря своему гиперпроектору сумеет в несколько раз превзойти скорость света. Мы будем ждать тебя, Абель Коуп, как ждут… (Здесь мы опускаем ту часть речи президента, где он говорил о матерях, трепетно ждущих сыновей, об отцах, бесстрашно посылающих сыновей на первую линию огня, – словом, извлек на свет весь набор обычной предвыборной пропаганды.)
– Ты, Абель Коуп, прототип будущих поколений, – продолжал президент. (И он заговорил о неустанной заботе правительства о молодежи, о субсидиях ученым, закончив, разумеется, призывом оказать ему доверие на предстоящих выборах.)
– Дорогой Абель, гиперпроектор, который ты изобрел вместе с братом Дэниелом, – лучшее доказательство организационных и технических способностей правительства…
Собравшиеся вежливыми аплодисментами проводили президента с трибуны. Абель Коуп, стоя у открытого люка, с улыбкой помахал рукой, и толпа ответила ему громовой овацией. Он тщетно пытался обратить на себя внимание Дэниела, стоявшего рядом с президентом, но тот, казалось, никого и ничего не видел. Он стоял, вперив взгляд в пространство, словно узрел там нечто ужасное.
Но вот космический корабль взмыл в воздух. В ста метрах от Земли Абель включил гиперпроектор. Скорость корабля многократно превысила скорость света, и вскоре он растворился в голубой дали.
– Я уверен, что избиратели учтут…
Президент Гулп пребывал в предвыборном ажиотаже.
– Кстати, когда вы ожидаете возвращения Абеля?
Министр технических исследований пожал плечами.
– Точная дата не установлена. Абель намерен опробовать свой гиперпроектор в серии полетов. Первая цель – достигнуть созвездия Альфа Центавры, а затем…
Ему пришлось повысить голос, так как космодром все еще взрывался аплодисментами в честь героя космоса. К президенту пробился начальник полиции Джим Бартон.
– Господин президент, с вами настоятельно хочет поговорить Дэниел Коуп. Он утверждает, что у него крайне важные сведения.
– Пусть подойдет. Я всегда рад побеседовать с нашим выдающимся соотечественником, – милостиво согласился Гулп.
Дэниел Коуп, спотыкаясь, словно ему связали ноги, подошел к президенту.
– Ваше превосходительство, – неуверенно проговорил он. – Я хотел бы… докладываю, что… что полет завершился благополучно.
– Что? Какой полет? – удивился президент.
– Полет Абеля.
– Вы шутите, дорогой друг. Он только начался!
– Господин президент, – дрожащим голосом продолжал Дэниел Коуп, – все дело в том, что я вернулся тридцать лет назад.
– Конечно, конечно, ну, разумеется, – растерянно сказал президент. – Но в каком смысле, друг мой?
– Как вам известно, время – четвертое измерение пространства. При скоростях, близких к скорости света, время как бы застывает. А когда скорость света превышена, то время возвращается назад. Я в течение года летал в космосе со скоростью, в тридцать раз большей скорости света, и таким образом…
– Безусловно, безусловно, – в совершенном трансе пробормотал президент.
– …я вернулся. Тридцать лет назад, – приободрившись, закончил Дэниел Коуп.
Президент покачал головой.
– Гении так беззащитны, – грустно прошептал он. – Я всегда говорил… чрезмерное увлечение наукой… бессонные ночи в лаборатории… Джимми, отведите его в дом для умалишенных.
Милуоки, частная резиденция президента, три дня спустя. За столом президент Гулп, в кресле рядом – начальник полиции Джим Вартон.
– Проклятые газеты! – в ярости восклицает Джим Бартон. – Они неисправимы! Посмотрите только, что пишет оппозиционная печать!
– А сам ты как относишься к этой истории, Джим?
– Ммм… Видите ли, я не ученый…
– Не ученый! – передразнил его президент Гулп. – Жалование-то у тебя побольше, чем у любого ученого. И все это касается тебя лично.
– Психиатры…
– Твои психиатры – невежды и болваны! – Гулп не терпел, когда его прерывали. – Пусть они хорошенько потрудятся хоть раз в жизни. Но если Дэниел Коуп психически здоров, значит, он солгал мне, своему президенту, и тем самым оскорбил всю Федерацию. И уж ты сам позаботься, милейший, чтобы его посадили на атомный стул!
– На атомный стул? – испуганно повторил начальник полиции.
– И чем скорее, тем лучше! – прорычал Гулп. – Вряд ли стоит тебе напоминать, что подобные дела входят в компетенцию исключительно начальника полиции.
Джим Бартон заерзал в кресле. Он много лет играл с Дэниелом Коупом в трибридж и неизменно проигрывал ему половину месячного жалования. Сколько раз во время игры он желал Дэниелу смерти!.. Но на атомном стуле?! Все что угодно, только не атомный стул!
– Чтобы провести тщательное расследование, мне нужно время, ваше превосходительство.
– Ну, что ж, даю тебе два дня. За такие шутки положено платить сполна.
– Два дня! – побледнев, воскликнул Бартон. – Но ведь эта история произвела сильнейшее впечатление во всем мире! Подобная поспешность может вызвать подозрения… и тогда выборы… без юридических гарантий…
Удар пришелся в самую точку.
– Это я как-то упустил из виду, – задумчиво проговорил президент Гулп. – Конечно, если я проявлю излишнюю поспешность, многие скажут, что я слабый человек, подверженный приступам гнева. И уж оппозиция наверняка не упустит случая обвинить меня в невежестве. Им ничего не стоит сказать, что этот безумец Дэниел Коуп много лет водил меня за нос!
– Я бы предложил создать компетентную комиссию по расследованию обстоятельств дела, – осторожно сказал Бартон.
Кто-кто, а Джим Бартон прекрасно знал, что такого рода комиссии заседают до бесконечности, а это вполне отвечало его целям!
Президент Гулп просиял.
– Черт возьми, именно это я и хотел сказать! Безусловно, самое разумное создать комиссию но расследованию. – Он все больше воодушевлялся. – Примерно в таком составе: известный психиатр, известный астрофизик и гм… известный деятель полиции. Превосходная идея! Джим, поручаю тебе отобрать кандидатуры крупнейших ученых. Даю месяц сроку. А уж потом можешь принести мне на блюде голову этого несчастного. Но не забывай: все должно быть сделано строго по закону.
Милуоки, частная резиденция президента, месяц спустя. В кабинете, кроме президента, члены комиссии. Докладывает начальник полиции.
– В результате тщательного расследования комиссия пришла к следующим выводам. Первое: Дэниел Коуп психически совершенно здоров. Второе: члены комиссии не имеют оснований сомневаться в истинности его заявления.
Президент Гулп тяжело задышал.
– Повтори-ка, Джим, – мрачно сказал он.
Бартон повторил. В кабинете стало тихо. Астрофизик Форбс зажег было сигарету, но, перехватив взгляд президента, мгновенно ее потушил. Знаменитый психоневролог Дональд с интересом наблюдал за угрожающе вздувшейся веной на виске президента.
– Не имеют оснований, – глухо повторил президент. Под глазами у него были синие круги, и это в равной мере можно было приписать бессонным ночам и проискам оппозиционной печати. Заголовки типа «Коуп против Гулпа: четыре-ноль», «Кто же должен сидеть в сумасшедшем доме?», «Безумца в президенты!» и камень могли лишить сна, а Гулп был всего лишь человеком.
– Что ж, послушаем, – устало произнес он. – Слава богу, я не ученый. Но логики и здравомыслия мне не занимать. Итак, выкладывайте факты.
– Факты весьма просты, – сказал Джим Бартон. – Абель Коуп вылетел тридцатого августа этого года. В ста метрах от Земли он включил гиперпроектор, и целый год несся в космосе со скоростью, превышающей скорость света. Впрочем, об этом лучше расскажет Форбс.
Знаменитый астрофизик откашлялся.
– Давным-давно известно, – напыщенно начал он, – что вращение пространственно-временных осей Декарта влияет на время. Растяжение времени выражается формулой… где…
– Слушайте вы, Форбс, Крокс или как вас там, черт побери, зовут! – вскричал Гулп. – Если вы хотите и впредь преподавать в университете, постарайтесь говорить, как все нормальные люди, иначе…
Форбс побледнел.
– Я как раз и хотел объяснить общеизвестный факт, – пробормотал он. – Прошу прощения… Итак… словом, чем сильнее скорость какого-либо тела, тем больше замедляется в нем бег времени.
– И в автомобиле? – с недоброй ухмылкой спросил президент.
– Да, господин президент, – мужественно подтвердил Форбс. – Часы, вмонтированные в несущейся с огромной скоростью машине, идут медленнее, чем башенные часы.
– И вы можете это доказать? – заинтересовался Гулп.
– Мoгy, ваше превосходительство, – совсем осмелев, ответил астрофизик. – Это свойство вытекает из знаменитой теории относительности Эйнштейна. В двух словах: все физические, химические и биологические процессы с увеличением скорости замедляются. До сих пор предельной считалась скорость света, составляющая триста тысяч километров в секунду. При такой скорости время как бы останавливалось… Соответственно скорости, превышающие скорость света, вызывают возвращение времени назад. Это можно доказать математически. В результате изменения знака под радикалом…
Джим Бартон осторожно кашлянул. Форбс на миг запнулся и поспешно закончил:
– Я хотел сказать, что Абель Коуп, летя в пространстве со скоростью, значительно превышающей скорость света, должен был вернуться именно тридцать лет назад.
– А скажите-ка мне, Форбс, – с наигранной доброжелательностью спросил президент, – с какой скоростью сейчас летают космические корабли?
– Со скоростью сто тысяч километров в секунду. Это примерно втрое меньше скорости света.