– А чего тогда? – Разбираться в мотивах Князева прямо сейчас не хотелось. Но молчать было невмоготу.
– Напрягается по поводу тебя и Игни. Как бы это сказать… Что вы слишком сблизитесь.
Спасибо темноте! Лицо, наверное, вспыхнуло.
Тут следовало бы категорично возразить, но Ника задала вопрос. И он прозвучал резче, чем ей хотелось бы:
– Ему-то что?
– Ему-то, как раз, очень даже что… Все сложно, – прибавила Шанна.
И замолчала. Подбирала слова.
– Помнишь, я говорила, что Тохе нельзя терять контроль с девушками? И в духовном плане, и в том самом… Ну, телесном. Хм. Это не так-то просто. В смысле Игни волен делать все, что ему в голову взбредет, а так как Тоха постоянно его видит, то… Э-э… Не понимаешь?
Ника начинала догадываться. И то, что приходило в голову, было мало похоже на хорошие новости.
– Ну, вот представь, что тебе нельзя, скажем, есть сладкое. Под страхом смерти. Или наказания. А хочется. При этом оно везде тебя окружает. Ты даже во сне сладости видишь. Так вот. Игни ничего не связывает. Ему можно… э-э… Есть сладкое. Не то чтобы он с каждой встречной. Один раз всего было. Но нам хватило. – Ника отметила это нам с легким удивлением. – Одно дело – терпеть, не особо зная, от чего отказываешься. И другое – когда тебя против воли заставляют это знать. И ты все чувствуешь, только сделать ничего не можешь. Двойное изнасилование, понимаешь? – Шанна тяжело выдохнула, переплела пальцы, несколько раз стиснула и разжала ладони. – Какой-то ерунды тебе наговорила, да?
Слова оставили осадок. И требовалось время, чтобы понять, какой именно.
– Один раз… – повторила Ника. – У Игни, что, была девушка?
– Громко сказано. Так, случайное знакомство. Ну, погуляли пару раз. Вспыхнуло. И сгорело. Что-то с ней не то оказалось. Она ему рассказала, а он не принял. Больше с ней не встречался. Хотя чему удивляться. Сама подумай – какой нормальный человек будет бродить по ночам, да еще с кем-то вроде Игни? Ой, – Шанна заморгала, глядя на Нику. – Прости. Тебя я не имела в виду.
Ника не успела обидеться. В глубине дома скрипнула половица. Обе одновременно обернулись к двери.
Как сказала бы Шанна – явился.
Принес с собой запах дождя и полыни. Мокрая куртка, влажные джинсы. Улыбается.
– Привет, мелкая! – Проходя мимо Шанны, Игни слегка взъерошил ей волосы. Покосился на скрипку. – Сбацаешь что-нибудь?
Шанна коротко кивнула. Взяв инструмент, приняла положение для игры и занесла над струнами смычок.
Игни бухнулся на свободный стул, вытянул ноги и кивнул Нике:
– Рассказывай.
Соберись. Да соберись же!
– Ксюша ко мне приходила. Теперь она тоже Пастырь. И… вот. – Она протянула сложенный вдвое листок с каракулями Лисницкой.
Пока Игни, хмуря брови, изучал записку, Ника нет-нет да и поглядывала в сторону спящего Князева. Действительно – двое. Игни и Антон. Нет, сомнений давно не осталось, но все же немного странно, когда вот так. В одной комнате.
Когда-то она читала, что если собаки долгое время живут с людьми, то они приобретают сходство с ними. Так вот, эти двое тоже были похожи, как хозяин и, хм, его любимый пес. Непонятно чем. Но бесспорно.
Подумалось: некоторые заводят собак, с которыми потом не могут справиться. И сами становятся на них похожи…
– Волюкрис… – протянул Игни. Пощелкал пальцами, вспоминая. – Знакомое что-то.
– Это клуб. Мы с Ксюшей были там до того, как она пропала, – пояснила Ника и добавила: – Он недалеко отсюда. У самой реки, внизу. Под метромостом.
– Хочешь, чтобы я туда съездил?
– Можем поехать вместе, – предложила она неуверенно.
– Незачем. Я сам. Тем более здесь недалеко. Удачи пожелаешь?
– Уда… – начала Ника, но запнулась.
Игни махнул рукой Шанне и вышел не попрощавшись.
Запах полыни остался.
Шанна тут же прекратила играть.
– Дождешься его, или домой?
Ника бы дождалась. Но она пообещала маме не задерживаться.
– А то подожди. Кофе угощу.
Похоже, кофеманили здесь часто. Независимо от времени суток.
– Давай по кофе – и домой, – сдалась Ника.
К тому же она так и не объяснилась. И поспешила начать, когда Шанна разливала по пластиковым стаканчикам густой черный напиток из термоса.
– Можешь передать Антону, что волноваться не о чем. Вряд ли мы с Игни… сблизимся. Я о нем не думаю. В этом смысле. И он обо мне, скорее всего, тоже. Он вообще… очень холодный.
Красноволосая девушка мелодично рассмеялась из своего угла.
– «В сердце, что кажется холодным, порой скрывается страсть, неизвестная огненным душам», – произнесла она нараспев, явно кому-то подражая. И добавила совсем иным тоном: – Да не переживай ты так! – Подошла, села рядом. Сунула в руки Нике горячий стакан и подула на свой. – Просто помни об этом, если вдруг надумаешь с «ночным» развлечься. По Тохе шарахнете…
Вот вроде бы и объяснились. Расставили все по местам. Только легче ни капельки не стало. «Развлечься». Слово-то какое… Грязное.
Сидели молча, прихлебывали кофе.
Опустошив свой стаканчик, Ника поставила его на пол, рядом с ножкой стула.
– Теперь точно пора.
Ника успела сделать несколько шагов.
А потом услышала протяжный выдох. Всхлип. И стон.
Шанна услышала тоже. Метнулась к спящему.
– Шанн, что-то не так? – подбежала Ника.
Отмахнулась. Забормотала:
– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал…
– Шанн! Шанна!!!
Шепчет, шепчет, раскачивается, шепчет…
– Тебя заклинаю, обратно отсылаю, за синие реки, за высокие горы, туда где тебя не найдут заговоры. Вернись к пославшему, горя не знавшему. С ним оставайся и не возвращайся…
Кровь. Это, что, кровь? Мамочки, как много.
– Слово мое сильно!
– А Игни? Что с ним?
Шанна повернулась. Лицо блестит от слез. Губы дрожат.
– Я не знаю… Раньше такого не было. Черт, ничего не получается…
Серые глаза с длинными прямыми ресницами. Спокойные. Как у Антона: «Хочешь, чтобы я туда съездил?»
– Боль-хвороба из чужого короба, откуда пришла, туда и пошла. Кто тебя послал, тот по тебе заскучал… Он не вернется.
– Что?
– Он не вернется! – Выкрик звонким эхом разлетелся по комнатам. – Не сможет. Ника, найди его. Пожалуйста, пожалуйста, найди его… я бы сама. Но ты же видишь… Игни не вернется. Я уверена.
– И что тогда? – с трудом двигая непослушными губами, спросила Ника и почувствовала, как пол начинает уходить из-под ног.
– Они погибнут. Оба.
Боль пахнет полынью и кофе. У нее серые глаза.
Теперь Ника знала это точно.
Игни
Ник, Ника-а…
А хочешь, скажу, как меня убить?
Легко и просто.
Отрезать от Полупути.
Вот как сейчас.
Я не могу вернуться. Маршрута не получается. Нет, я вижу его. Свою первую душу. Только не шагнуть.
Может, мне только кажется, что вижу. Точно так же, как и тебя.
Если выпустить мне всю кровь, я подохну, как любой живой. Это плата за телесность. Но лучше так, чем духом бесплотным. Привык уже. Нормально.
Ты бы сейчас плакала? Или отвернулась бы и ушла? На меня не очень-то приятно смотреть. Самому противно.
Ты воображаемая не плачешь. Не человек, а каменная дева. Валькирия. Богатырша. Боевая подруга.
Шучу, не обижайся.
Ты, это… Не отвечай, если не хочешь. А я еще расскажу. Чтобы не отключаться. Я слышал, если уснуть, когда так вырубает, то можно потом не вернуться.
Киваешь. Сидишь рядом. Не смотришь.
Он тоже неживой, это точно. Живой бы со мной не справился. Тем более в одиночку. Я вообще еще не встречал того, кто был бы сильнее меня. А этот – намного. Он старше. Опытней. И птицы его слушаются.
И тех девчонок – тоже он. Больше некому. Лизу, Настю. Ксюшу твою.
Ник, я полежу немного, ладно? Глаза закрывать не буду. Просто полежу.
А вот еще, прикинь, заморочка выяснилась. Полупуть начинает глючить, если спящего Князева повернуть ногами на место головы. Вот казалось бы, какая, на фиг, разница, в каком положении лежит князевское тело, если оно по-прежнему князевское?
Но для Полупути это – сбой координат. И я не могу вернуться. Только по-живому. Ножками дотопать. Опять же – смотря откуда…
Что за криворукий инженер эту штуку проектировал?
Зато если вернусь – доползу, доковыляю, припрусь, одним словом, весь такой внезапный, – то бинго. В следующую ночь опять ни царапины. Мои раны становятся его ранами, и ему их зализывать.
Такая фигня.
Нет, не сплю, обещал ведь.
Ник, а если кровь изо рта, это, значит, легкое задето? Пена какая-то. Не знаешь? Вот и я тоже.
Устал говорить. В тишине хочу.
Если б ты мне еще вон ту карточку в карман сунула… а то потеряю. Где взял, где взял… Купил. Я, вообще, знаешь ли, законопослушный.
Но ты не можешь. Ладно. Сам потом…
Тогда хотя бы руку вот сюда. Да, сюда. Спасибо. Лучше. Так почти не больно.
А Дашка, она… Себя продавала. В институт не поступила, родителям боялась признаться. Возвращаться не хотела в свою Едьму – не прикалываюсь, правда такое название.
Вот и зарабатывала. Долго не решалась мне сказать. А когда сказала, я ее предал.
До сих пор иногда разыскать тянет. Зря я так, наверное. Нужно было по-другому. Погорячился…
Ник, ты чего, обиделась, что ли? Ладно тебе, не уходи! Не уходи, пожалуйста, я обещаю больше о ней не рассказывать. Ник, останься. Не бросай меня здесь. Ник, Ника-а…
У меня, кроме тебя, никого нет.
Мукомольный завод Башкирова
– Вы меня не подождете? Нужно будет вернуться обратно.
– Долго? – Молодой, похожий на гопника таксист выглядел недовольным.
– Полчаса! – выдохнула Ника и растопырила пальцы: – Пять! Заплачу пять тысяч. Только дождитесь.
Неохотно кивнул. Она вышла, и черная «десятка» с треснутой фарой задним ходом откатилась на парковку под мост. Ника постаралась запомнить место.