– Ну, привет, – сказал он с виноватым вздохом.
– Димка!.. – ахнула я в изумлении. – Баринов, откуда ты здесь?!
– Ну, вот так как-то… – пробормотал он.
Вот честное слово, за всё это время, сколько бы раз я ни вспоминала Баринова по разным поводам, я никогда не пыталась представить себе, что скажу при встрече. Не думала я, что эта встреча вообще возможна.
Димка Баринов… Совсем недавно – отличный парень, добрый приятель, заботливый друг, немного увалень, чуть-чуть смешной и трогательно бесхитростный… Ну, так мне казалось. А потом выяснилось, что мой добрый друг – чёрная кикимора, избежавшая пожизненной изоляции за кровавый срыв, хитрый и расчётливый тип, легко убивший человека, который мог угрожать его легенде. К тому же под прикрытием службы в дружине Баринов исполнял поручения тайного агента из Пограничья, таскал набитый тарками рюкзак и превращал обычных людей в кикимор… Конечно же, этого я забыть не могла. Ну, а как забыть другое? Как забыть то, что Баринов кидался по первому звонку выручать меня? То, что именно он тогда отбил Эрика у разбушевавшейся Вероники? Или то, как он утешал меня, как я поила его кофе у себя в квартире, как он помогал грузить в такси мои пожитки… Как, наконец, он организовал за мной дружескую слежку прикрытия, что с одной стороны, конечно, безобразие, но он ведь искренне тревожился за меня…
Он всегда был крепким, даже можно сказать – грузным. Сейчас вся одежда на нём была размера на три больше, чем нужно.
– Ты что плачешь-то? – испугался Баринов, разглядывая меня. – Перестань, а то придёт Корышев, наваляет мне за твои слёзы.
– Ди-и-им… – я шагнула к нему, потрепала торчащие пряди. – Что с тобой такое?! От тебя и половины не осталось!
– Так ведь, – он пожал плечами, – жизнь в бегах – отличное лекарство от ожирения.
– В бегах? От кого же ты бежишь?! Тебя ведь не ищет никто.
– Ну, я-то поначалу думал, что ищут.
– Мы ничего никому не сказали.
– Да, теперь я это знаю, – криво усмехнулся он.
– Ох, Димка… – я не сдержалась, обняла его. Через несколько секунд и он тоже меня обнял. – Дим, как бы я хотела назад, в то время, когда… когда ничего этого с нами ещё не случилось!
– И я хотел бы, – коротко сообщил он.
– Кгхм!.. – раздался за моей спиной многозначительный кашель.
Я отпустила Димку и развернулась.
Никита стоял на нижней ступеньке, и он весь был недоумение и любопытство в одном флаконе.
– Я уверен, этому есть простое объяснение, – проговорил он задумчиво.
– Проще некуда, Никита! – я отошла в сторону, давая ему рассмотреть Баринова.
У Никиты округлились глаза.
– А я-то голову ломаю, что это за поветрие в нашем лесу – вешаться на шею мужикам в зелёных куртках, – усмехнулся Никита. – Ну, хорошо, хоть в чём-то нет мистики. Здравствуй, Баринов!
– Привет, – отозвался Димка и подобрал с пола свою куртку.
– Как ты здесь очутился? Только не говори, что шёл-шёл и случайно увидел. Вероника позвала?
– Не совсем, – буркнул Баринов. – Скорее, я сам напросился.
– Как-то ты странно напросился – в подвал.
– Я не хотел вам мешать…
– Мешать?! Баринов, ты в уме?
Димка замолчал, угрюмо глядя себе под ноги.
– Так, ладно, – решительно сказал Никита. – Сначала формальности.
Он подошёл, отобрал у Баринова куртку и принялся проверять карманы и ощупывать полы. Затем, отбросив куртку в сторону, Никита одним движением развернул Баринова лицом к стене.
– Руки на стену, ноги пошире! Быстро!
– У меня нет оружия, – проговорил Димка.
– Оружия твоего я не боюсь, – ответил Никита. – Но очень не хочется, чтобы ты вынул из-за подкладки какую-нибудь пирамидку или кубик…
– У меня нет тарков.
– Я должен проверить. Так что не сочти за домогательство, и давай-ка, делай, что говорю!
Димка согнулся и упёрся руками в стену. Никита очень быстро и дотошно прощупал его с головы до ног.
– Я же сказал, нет у меня ничего, – буркнул Баринов, когда обыск был закончен.
– Это хорошо, – кивнул Никита и холодно уточнил: – А тарки – где они, кстати? Израсходовал по назначению?
– Нет. Припрятал от чужих глаз.
– Похвально, – Никита легонько хлопнул его по плечу. – Ну всё, Баринов, формальности соблюдены, расслабься. И выкладывай, зачем ты здесь?
Димка повернулся к нам, как-то необычно брезгливо отряхивая ладони одна о другую. Я невольно покосилась на то место на стене, куда он упирался руками. Чистая нормальная стена, ремонт же недавно был. Тоже мне, аккуратист…
– Я, и правда, не хотел попадаться вам на глаза, – сказал Димка. – Но мне бы помыться нормально. Вероника сказала, что ночь мне надо пересидеть здесь, а днём в душевых мало кто бывает…
– Ну, зачем такие сложности? – скривился Никита. – Пойдём, покажу душевую прямо сейчас. С пайком тоже не проблема – накормим. И постираться сможешь. Ну, а потом поговорим по-взрослому, согласен?
Баринов молча кивнул.
– Никита, ты же видишь, Димке не подходит эта одежда! Дай ему свои брюки и наверх свитер какой-нибудь! Похоже, у тебя с ним сейчас один размер.
– Меня устраивает моя одежда, спасибо, – возразил Баринов.
Никита покачал головой:
– Будешь делать, как Лада сказала. Подожди здесь, принесу что-нибудь на смену и провожу потом.
Мы с Никитой поднялись наверх.
– Странно, – задумчиво протянул Никита, когда мы вошли в свою комнату. – Почти та же история, что и с Марецким…
– В каком смысле?
– Марецкий мог найти для Ирины приют поближе, чем за сто пятьдесят километров от Питера. И этому красавцу тоже было вполне под силу найти баню где-нибудь в другом, более удобном месте.
– Но ведь объяснения Марецкого тебя устроили?
– Устроили. В них есть логика. А вот в появлении здесь Баринова я не вижу никакого смысла. Причину знает только он.
– И Вероника.
Никита внимательно посмотрел мне в глаза:
– А может быть, там, в лесу, тоже были такие же дружеские объятия?
– Нет, не такие. Я в этом разбираюсь.
– Поверю на слово, – неуверенно сказал он и принялся рыться в шкафу. – Вот это, пожалуй, должно подойти…
Никита извлёк джинсы и клетчатую шерстяную рубашку.
– Надеюсь, ты не обиделся, что я так свободно распорядилась твоими штанами?
– Учитывая то, что ты пасёшь каждую мою затёртую футболку, твоя щедрость немного удивляет, конечно, – рассмеялся Никита. – Но нет, я не обиделся. Мне ничего не жалко ради твоего друга.
– Ты ревнуешь, что ли?
– Не ревную. Но мне никогда не нравилась твоя дружба с Бариновым.
– Да? Но ты… в смысле Макс никогда мне об этом не говорил!
– Я не знал всего того, что мы теперь знаем. Мне просто никогда не нравился Баринов и, как выяснилось, не напрасно. Но аргументировать мне было нечем.
– Макс, я тоже не в восторге от того, что мы теперь знаем про Димку. Но… не выгонять же его!
– Ну да, – он раздражённо кивнул. – Не выгонять же, в самом деле! У нас здесь какой-то чёртов ковчег. Попробуем хотя бы извлечь из этого пользу. Может быть, удастся разжиться у Баринова тарками.
– Тарками?
– Ну да. Тарками проникновения.
– Ты всё-таки хочешь уйти в Пограничье?!
– Не уйти, а сходить. И вернуться, разумеется… – он взглянул на меня с недоумением. – Лада, ну только не надо делать такое лицо, будто ты впервые об этом слышишь… Всё, пойду отнесу Баринову одежду.
Никита ушёл, а я стояла и пялилась в закрытую дверь.
Он сказал про Пограничье спокойно, буднично, без лишнего напора, но у меня всё внутри перевернулось. Второй мой страх состоял в том, что Макса – Макесару – заберут у меня во второй раз, и это будет Пограничье. Именно поэтому я так и не сказала Максу до сих пор, что один тарк проникновения уже лежит у меня в косметичке. Это плохое молчание, оно сродни предательству, и наверняка я об этом пожалею, но при одной мысли о Пограничье мне хотелось вцепиться в Макса мёртвой хваткой и держать, держать, держать…
Глава 10
– А после обеда – гулять? – с надеждой спросил Павлик, ковыряясь ложкой в пюре. Ложкой-то он управлялся очень даже неплохо, но кажется, он, как и я, не любил картошку.
– После обеда у меня очень важный разговор, – вздохнул Никита. – А кто-то после обеда должен поспать.
– Не буду спать! – сообщил малыш.
Никита каждый раз пытался быть правильным отцом и предлагал Павлику тихий час, но это никогда не срабатывало. Правда, никто и не настаивал. Павлика привозили обычно на какие-то шесть-семь часов, и тратить их на сон не хотел никто.
– Что ж, тогда я поговорю со своим знакомым по очень важному делу, а потом мы обязательно поиграем в хоккей. Ты же клюшку привёз?
– Да!
– Пока папа разбирается с делами, я могу с тобой погулять, – улыбнулась Вероника.
– А ты в хоккей умеешь играть? – нахмурился Павлик.
– Да не очень… Но ты же меня научишь?
Павлик важно кивнул.
– Я с ним погуляю, – сказала Вероника Никите. – Занимайся делами спокойно.
Никита улыбнулся, потрепал Павлика по кудрявой голове, отложил вилку и взглянул на Баринова, который на противоположном конце стола уже опустошил свою тарелку и сидел молча, свесив голову.
– Дмитрий, ты всё, закончил? Пойдём со мной! – Никита встал и махнул Баринову рукой.
Они ушли.
Да и вся столовая уже опустела.
За нашим столом остались, кроме меня, Павлика и Вероники, Филипп Корышев и Эрик. Все уже, в общем-то, поели, но продолжали сидеть ради Павлика, который, как все дети, отвлекался, баловался и никак не мог доесть. Мальчик был самостоятельный и не выносил, когда его пытались кормить или торопить.
– Всё, больше не хочу, – заявил ребёнок. – Пойдём гулять!
– Ну, пойдём! – Вероника отодвинула стул, встала, споткнулась обо что-то, подняла с пола какого-то робота и положила его на стол.
– Павел, что ж ты игрушки свои опять разбрасываешь? – укоризненно проговорил Филипп.
Мальчик виновато вздохнул.