– Спасибо, Марус, ты нам очень помог, – Никита вежливо улыбнулся, хотя я видела, что ему точно не до улыбок.
– Как жаль, что всё так обернулось, – вздохнул Марус. – Хоть я и должен быть по уставу смиренным и спокойным, иногда никаких сил нет… И я очень часто теперь вспоминаю, как ходил с Райдой в твой мир. И что партию мы с тобой так и не доиграли. Ход ведь за тобой оставался…
– Да, партию жаль, – согласился Никита. – Доску с фигурами я убрал давно. Но если тебе всё ещё интересно, то ферзь на дэ-шесть.
Марус изменился в лице и всплеснул руками:
– Так я и знал!.. Ладно, пошёл я тогда думать. Ещё лет через десять, может быть, отвечу.
Никита кивнул, слегка вскинул руку в прощальном жесте и повернулся уходить.
– Никита, – окликнул Марус. – Я сообщение отправлю господину Райде, что ты его ищешь. Не уходите, пока не дождёмся ответа!
– Не имеет смысла, Марус. Он в курсе, что я его ищу, но места встречи назначать не станет.
– Почему?
Никита едва заметно усмехнулся:
– Да потому что я тоже его проклял. И он об этом знает.
Глава 16
Иногда вагон плавно покачивался. Очень плавно, очень приятно. Изредка кресла легонько потрясывало. Это совершенно не мешало, но напоминало, что вагон не стоит на месте. Потому что иногда казалось: он стоит, настолько ровным и бесшумным был ход. И то правда, с чего бы ему шуметь и трястись: ехал-то он не по рельсам, а мчался, надетый на струну, как бусина. Или как массивный кулон на подвеске, если уж совсем придираться к мелочам и описывать точнее.
Всё пространство вагона делилось на отсеки, разгороженные каким-то странным и умным стеклом. Эти стеклянные перегородки были прозрачными только при посадке, а как только вагон двинулся, они сразу же потеряли прозрачность и стали такими же тёмными, как и внешние стены. И стало казаться, что в вагоне едем только мы с Никитой, в таком маленьком персональном вагончике размером с наше сидячее купе.
Первые полчаса пути я смотрела в окно. Как помахал мне на прощание Ромка, оставшийся на платформе, как мгновенно осталась позади и сама каменная платформа, на вид примерно такого же возраста, как и все здешние древние камни. Как открылся вид на мрачноватые и бесцветные просторы с лесистыми холмами до самого горизонта. И как до последнего, пока вагон не стал поворачивать, над холмами возвышалась грозная портальная башня Таркалина, вершины которой так и не было видно даже издалека.
Потом на несколько минут потемнели и боковые окна: одно – огромное, во всю длину купе, второе – поуже, в двери, ведущей наружу. Но окна почти сразу же просветлели, и за ними неспешно потянулся идиллический пейзаж с зелёными лугами, с голубыми полосками нешироких рек, с овечками на их берегах и даже с какими-то невысокими строениями. Где-то явно должны были быть и пейзане в простых, но добротных нарядах, занятые своим нехитрым каждодневным трудом, но вот ни одной человеческой души я не разглядела, как ни старалась.
Ещё некоторое время я глазела в окно, но мне довольно быстро наскучило, и я решила заняться дальнейшим изучением действительности.
– Ник, дай мне эти карточки!
Он глянул на меня с недоумением.
– Да ну тебя, Никита! Сдачу дай посмотреть – я сразу не разглядела!
Никита вытащил из заднего кармана небольшие разноцветные карточки и сунул мне. Они были совсем маленькие, продолговатые, с закруглёнными углами. Тонкие и невероятно гибкие, так что даже в трубочку можно было скатать. Но не бумажные. Что-то вроде прочного полиэтилена или другого пластика. И весьма весёленьких расцветочек: с узорами, с какими-то примитивными, будто детскими, рисунками, с надписями, буквы в которых напоминали что-то среднее между арабским и тайским алфавитами.
– Странные деньги у них! – усмехнулась я. – Прикольные, да?!
– Угу, – согласился Никита. – Прикольные. Только в Таркалине такие и остались. В Траонари наличкой давно не пользуются. Хотя эти принимают везде, по произвольному курсу…
– И много тут?
Никита скосил глаза на карточки, разложенные на моих коленях, и потыкал пальцем:
– Пять каратов, десять и двадцать. Много.
– Тридцать пять – много?
– Я не знаю, какая здесь инфляция, но когда я последний раз уходил в Пограничье, мне отец вот такую таркалинскую пятёрку дал и сказал, что на неделю мне хватит.
– Хватило?
– Угу. Трёшку ещё домой обратно принёс.
У меня с математикой так себе взаимоотношения, поэтому как я ни старалась в следующую пару минут прикинуть примерную покупательную способность нашей сдачи, у меня в итоге всё время выходили сумасшедшие деньги.
– То есть, ты хочешь сказать…
– Я ничего не хочу сказать, – вздохнул Никита. – Этого в Траонари хватит примерно на то, чтобы арендовать жильё и нормально питаться месяц. А в самом Таркалине – и все три месяца, там жизнь дешевле.
– Получается, та карточка, которую мне сунул Ромка – это…
– …это было целое состояние, – подтвердил Никита. – Сто каратов.
– А ничего себе он должок вернул!..
Никита только пожал плечами:
– Твоя совесть может быть спокойна: ты у него ничего не просила и последнее не отнимала.
Я задумалась, перебирая и рассматривая прикольные цветные карточки.
Ромка обстоятельно и с немалым достоинством до конца исполнил роль гостеприимного хозяина. Во-первых, он действительно напоил нас чаем с бутербродами на слегка пригоревших тостах. Во-вторых, он степенно выспросил нас о дальнейших планах и, узнав, что останавливаться в поместье мы не будем, а попытаемся как можно быстрее попасть в Траонари, сказал, что проводит нас до транспортной станции. Никита хотел было отказаться, сказав, что дорогу знает, но Ромка отрезал, что в этой местности два ствола лучше одного. В-третьих, он поинтересовался, а на чём мы собираемся ехать. Видимо, были варианты. Никита только плечами пожал. Вряд ли он представлял, на чём именно мы сможем уехать, воспользовавшись неосмотрительным предложением аристократа Ариаса.
И вот поутру, как рассвело, мы втроём пошли через застывшую кипарисовую рощу мимо портальной башни в ближайший городок. По дороге Ромка вынул из кармана небольшую разноцветную карточку и сказал, что это вот его должок за те дни, что он тогда летом гостил у меня в Питере. Конечно, я попыталась возразить, что та пачка пельменей, которую он тогда съел, не накладывает на него никаких финансовых обязательств. Ну, конечно, возмущалась я, используя слова попроще, но Ромка твёрдо объяснил, что пельмени – пельменями, а вот телефон, который он себе купил на мои деньги без спроса, не даёт ему покоя, и он этот долг возвращает.
Я взяла у Ромки карточку, совершенно не представляя, что это за сумма. На станции Никита оплатил поездку, и оказалось, что нам ещё и сдача полагается.
– Мне неудобно теперь, – вздохнула я. – Этих денег слишком много.
– В чём проблема? – философски возразил Никита. – Всё, что останется, вернёшь при следующей встрече. Думаю, этот парень ещё не раз встанет у нас на пути. Это наш крест.
– Да что ты так на него злишься?! Не такое уж он исчадье ада. Много хуже него есть некоторые. А Ромка вроде оставил те бредовые идеи и больше не хочет делать кикиморами всех подряд – перевоспитался…
– О, да, – процедил Никита, поёрзав в кресле. – Ты только не забывай, кто именно перевоспитал и его, и Баринова. Да, Райда умеет быть убедительным. Но сильно ли отличаются идеи Райды от идей Виталия Карпенко? Карпенко снабжал Баринова тарками и поощрял абсолютно бесконтрольное их применение. Райда же всегда был за системный подход. Но его система…
Он помрачнел и замолчал, задумавшись.
– …Его систему, Ладка, можно описать примерно так: применяю тарки не ко всем подряд, а к кому считаю нужным, и тогда, когда хочу, никого не предупреждая и ни перед кем не отчитываясь, кроме своих хотелок… Думаю, его увольнение со службы если на что и повлияло, то не на эту его систему точно. Он делает то, что хочет – то, что считает важным. Хоть я и был его футляром, но мне сейчас даже в голову не может прийти, что теперь его занимает, и через кого ещё он собирается переступить ради своих планов. Поэтому найти мы его сможем или по чистой случайности, или… Или у нас ничего не получится.
Сказано это было с такой болью, что я просто кинулась ему на шею, обнимая.
– Ник, мы найдём Павлика! Тебе просто сейчас очень плохо, это от отчаяния такие чёрные мысли, но всё будет в порядке!
– Да, – согласился он, прижимая меня к себе. – Да, мы его найдём, ты права.
– Обязательно найдём! – подтвердила я, пытаясь, чтобы мой голос звучал как можно увереннее. На самом деле в успех мне верилось всё меньше.
– Ты уронила деньги, – усмехнулся Никита, взглянув на пол.
– Да куда они денутся, – я оторвалась от Ника и наклонилась за таркалинскими купюрами. – На, убери к себе – у тебя карманы глубже.
Никита без возражений засунул карточки обратно.
– Слушай, Ник… – я внезапно осилила простейшую арифметику. – Ты заплатил за билеты целых шестьдесят пять каратов?! На них в Таркалине год жить можно!
– Да. Я решил, что уж если у нас есть деньги, надо ехать самым быстрым способом из возможных.
– Быстрым?! – я оглянулась на окно, за которым всё так же неспешно проплывали овечки на лужайках. – А что ж мы тогда за такие деньги так плетёмся?! Траонари вообще как далеко от Таркалина?
– Как далеко? Ну… – Никита немного подумал. – Примерно как Питер от Лос-Анжелеса.
– Ого! И как долго мы будем ехать до Траонари таким удивительно быстрым способом?!
– Минут через пятнадцать-двадцать будем на месте, – невозмутимо сказал Ник, и мне показалось, что он наслаждается моим замешательством.
Я не стала возмущаться, молча ждала объяснений.
– Лада, всё просто. Это, – Никита коснулся стекла кончиками пальцев, – это не окна. Точнее, сейчас это не окна, а экраны, на которых нам просто показывают приятные ландшафты и разные объекты, мимо которых мы якобы проезжаем. Но всё это время мы мчимся сквозь призрачное пространство совсем по другим физическим законам. Скоро вынырнем и будем на месте. А сервис по высшему разряду даже в параллельном мире дешёвым не бывает.