Мы пошагали по извилистой тропинке, ведущей через зелёный лабиринт к особняку.
– Макс, а что за история с обвинениями? И что за… как там его… ну, брат Ариаса? Викана подозревали в убийстве?! Из-за этого он вывез семью в наш мир?
Макесара кивнул:
– Да, ты правильно поняла. Отец и сам был молод, а принц Тайвил ещё моложе, и они были вроде как друзьями, что уже само по себе несколько рискованно для человека не очень высокого происхождения. Они вместе ходили через порталы то в мир причин, то в наш, в смысле – в материальный мир. Отец рассчитывал и программировал тарки по своей собственной системе, Тайвил вечно выдумывал какие-то сложные цели для их путешествий. А потом у них вышла какая-то размолвка, и они перестали вместе работать. Напоследок Тайвил стащил у отца несколько тарков, приготовленных под конкретное путешествие, и ушёл один. То ли Тайвил неправильно их применил, то ли в тарки закралась расчётная ошибка… не намеренная, разумеется… но они дали какой-то сбой, и Тайвил не вернулся больше никогда. Конечно, на отца попёрла с обвинениями вся государственная машина. Но так как он к тому времени заработал себе имя, осудить его без доказательств умысла или небрежности не посмели. А доказательств, естественно, не было и быть не могло. Но с карьерой в Траонари было покончено, а иметь дело с властями Таркалина отец не захотел. Ну, и перебрались мы все в материальный мир… Эту историю я узнал не сразу. Отец счёл нужным меня просветить, когда я уже был почти взрослым, и он начал учить меня ходить в Пограничье самостоятельно.
– Не пойму тогда, почему тебе не нравится, что это недоразумение, наконец, разрешилось.
– Это так заметно? – усмехнулся он.
– Мне – да.
Он как-то неопределённо поморщился:
– Потому что не уверен, что оно разрешилось. Такие смутные дела имеют обыкновение снова и снова портить жизнь.
Дорожка с густым подстриженным кустарником по краям заворачивала всё круче и круче, и мы уже должны были вот-вот увидеть дом за следующим поворотом, как вдруг из-за поворота вышел Димка Баринов. Мы его увидели сразу, а он нас поначалу нет: он шёл, помахивая зажатой в руке смутно знакомой пёстрой тряпкой, а сам отвернулся и смотрел куда-то назад.
– Быстрее, быстрее, не отставай! – строго сказал он кому-то позади.
Макс… нет, теперь это уже был Никита… мгновенно потянулся себе за спину. Не успела я удивиться, зачем он до сих пор в отцовском доме таскает за ремнём оружие, как Никита поспешно отдёрнул руку.
Из-за поворота, шаркая тяжёлыми зимними сапожками, вышел Павлик – без куртки, но в стёганых утеплённых штанишках. Сразу было видно: ему жарко, и даже если он не очень сильно напуган, то точно устал. Его большие глаза на зарёванной мордашке угрюмо уставились на нас… И тут же с отчаянным воплем «Папа!» мальчик помчался к нам. Мы оба, конечно же, рванули навстречу.
Между нами и Бариновым расстояние было всего ничего. Он вполне мог догнать Павлика и поймать его раньше нас. Но Баринов растерялся. Видимо, кого он меньше всего ожидал увидеть в саду Викана Сармы, так это нас. На несколько секунд он словно примёрз, и только потом рванулся следом за Павликом. Но Никита уже подхватил сына на руки. Ребёнок намертво прилип к нему, обхватив за шею, и громко заплакал.
Думать мне было совершенно некогда. Вот совсем некогда.
Видя, что Баринов несётся к нам, я задрала на Никите свитер, вытащила из-за его ремня пистолет и выскочила наперерез:
– А ну стоять!
Баринов резко остановился.
– Отойди, – выдохнул он и раздражённо махнул рукой. – Тоже мне, амазонка нашлась…
– Двинешься – я выстрелю!
– Ты даже целиться не умеешь, – процедил он.
– Это верно. Карпенко тому свидетель. Я ему в ноги стреляла. А попала, как ты помнишь, в лоб. Могу повторить.
– Лада, – раздался сзади голос Никиты. Я едва различила его на фоне детского рёва. – Не вздумай! Не надо!
– А по-моему – надо.
Баринов закусил, а потом облизал губы – вот эту Димкину привычку я прекрасно помнила.
– Ладка, – сказал он вдруг примирительно. – Ну, будет тебе. Мы же с тобой друзья…
– Тебе напомнить тот момент, с которого мы больше не друзья? Ты, Райда, где здесь дураков видишь?!
Он возвёл глаза к небу и разочарованно вздохнул. Впрочем, не потерял надежды.
– Так, всё, прочь с дороги! – резко сказал он и сделал шаг вперёд.
Я вскинула пистолет.
– Ты не сможешь, – сказал он уверенно. – Не для того ты пыталась спасти меня тогда, чтобы застрелить сейчас. Ты не сможешь меня убить. Нас многое связывает…
– Ты ничего не понял, манипулятор хренов, – я старалась, чтобы эта тяжёлая железка в руках не сильно дрожала, а то, что голос дрожал – да и ладно. – Плевать мне на тебя. Я просто всегда защищаю того, кто в опасности. Рефлекс такой, ничего личного.
– Лада!.. – Никита попытался мне что-то сказать, но я прекрасно понимала, что пока в него вцепился рыдающий ребёнок, он мне не командир, не защитник и даже не помощник.
– Никита, отнеси Павлика в беседку, – я повысила голос, чтобы перекричать рыдания ребёнка. – Отнеси и возвращайся! А Райда либо будет стоять смирно, либо я его пристрелю в упор!
За моей спиной послышались торопливые удаляющиеся шаги.
Райда с отчаянием смотрел, как Никита уносит Павлика прочь.
– Это, между прочим, мой сын! – заявил он с плохо скрытой яростью.
– Вряд ли генетическая экспертиза это подтвердит.
– Здесь генетика – не главное, – возразил он. – В этом мире о ней даже слушать никто не будет…
Он будто бы уронил то, что держал в руке – это была куртка Павлика – и сделал вид, что хочет наклониться и подобрать. И почему-то, словно дежа вю, я почти наяву увидела, как он тянет руку за курткой, а сам хватает пригоршню мелкого гравия с дорожки и швыряет мне в лицо…
– Стоять! – рявкнула я.
Он выпрямился и демонстративно сунул руки в карманы.
– Ну, стою! – произнёс с вызовом.
Кто бы знал, что за тарки-кубики у него в карманах… Это ж Райда, с него станется.
– Руки! Руки из карманов!
– Вот же шизанутая… – фыркнул он и, вынув руки наружу, покрутил ими. – Да вот, вот, смотри, ничего такого. Да хотел бы я тебя обезвредить, временно или насовсем, уж поверь, я бы тут разговоры разговаривать не стал…
– Карманы выворачивай! Быстро! По одному!
Он был без куртки и всё ещё в той одежде, которую ему Никита отдал в коммуне. Карманы – только в джинсах.
Райда сунул левую руку в карман и вывернул его. Были бы те джинсы ему по размеру, так просто это не получилось бы, но штаны Никиты сидели на Баринове-Райде совершенно свободно, и карман вывернулся без труда. Оттуда что-то выпало.
– Другой!
Оттуда тоже что-то вылетело.
– Задом повернись! Из задних карманов выгребай, по очереди… А теперь шагай. Вперёд шагай!
Райда вздохнул и сделал несколько шагов в сторону от того, что вывалилось из его карманов.
– А ты уверена, что пистолет не на предохранителе? – спросил он вдруг.
– Уверена.
– Почему?
– Потому что это твой пистолет, и ты лучше меня знаешь, что он без предохранителя. Иначе не опасался бы, что могу в любую секунду пальнуть.
Райда засмеялся:
– Это мне нравится! Интересная игра: кто из нас круче блефует…
Он стал медленно поворачиваться в мою сторону и вдруг рывком бросился, собираясь схватить с земли что-то из содержимого своих карманов.
Непонятно ещё, как я сдержалась, чтобы не зажмуриться. Так хотелось просто закрыть глаза и пальнуть вслепую… Я чуть отвела ствол в сторону и нажала на спусковой крючок, понимая, что меня сейчас, во-первых, оглушит, во-вторых – толкнёт отдачей, в-третьих – я всех, кто услышит выстрел, перепугаю и, в-четвёртых (чем чёрт не шутит, когда руки кривые) – я вполне могу, целясь практически в землю, попасть-таки Райде в лоб.
Первые три пункта прошли на ура. Правда, на открытой местности выстрел прозвучал не так громко, как в квартире Никиты или в холле поместья Эбера. А пнуло меня отдачей довольно сильно. И позади уже слышался топот тех, кто бежал к нам из беседки.
Райда же, не пытаясь больше заговаривать мне зубы и поняв, что тянуть время больше ни к чему, ринулся в плотную стриженую изгородь, чуть ли не нырнув в неё в прыжке, и исчез с пустыми руками, предпочитая не рисковать.
Я обернулась. Ко мне неслись Никита и Ариас.
– Он удрал, опять, – сообщила я, когда они подбежали.
Никита одной рукой отобрал у меня пистолет, другой обнял.
– Ты всё перепутала, – пробормотал он, стиснув меня. – Это я должен был действовать в одиночку в критической ситуации, а не ты.
– Правда? Ну, значит, перепутала! – смех у меня получился нервный. – Извини, я потратила ещё один патрон. Наверное, не стоило, но…что-то достал он меня.
– Всё нормально, я добуду ещё, – сказал он в смятении, не отпуская меня.
– Как Павлик?
– Успокоился. Знакомится с дедушкой.
Рядом что-то сказал Ариас. Он сидел на корточках над тем, что выпало из карманов Райды.
Мы с Никитой подошли и присели рядом. Это были бледно-жёлтая палочка, похожая на прессованные опилки из наполнителя для кошачьего туалета, и две крупные молекулы, но необычного сиреневого цвета.
– Он хотел что-то подобрать, – сообщила я. – Не успела разглядеть, что.
Никита обменялся с Ариасом парой фраз и повернулся ко мне, бледный:
– Это опасная палочка, это – оружие. Не активировано, к счастью. Он вполне мог снести тебе голову, если бы захотел…
– …если бы успел, – буркнула я. – Зря я, что ли, заставила его карманы выгребать, да по-быстрому? А молекулы почему сиреневые? Оранжевые же должны быть.
Никита задал вопрос Ариасу. Тот посмотрел на нас, вздохнул и медленно, тщательно выговорил:
– Это для проникания в материальный мир. Такие делает Викан – это его цвет. Очень специальный заказ.
– Это ему отец сделал? – удивился Никита и взял тарк, чтобы рассмотреть поближе. – Райда Эбера был его заказчиком?
Ариас кивнул: