– Я очень часто видел его здесь в очень последнее время.
– Ну, конечно, – задумчиво протянул Никита, вертя перед глазами сиреневую молекулу. – Не удивительно. Ему же нужно было ребёнка через портал вести. Конечно, ему нужен был индивидуальный подбор тарка…
Ариас внимательно и заинтересованно посмотрел на Никиту, потом строго и властно проговорил:
– Очень прошу немедленно рассказать мне, в чём ваше дело. Вижу, что это очень проблема и тревожно, очень тревожно.
Пристрастие принца к слову «очень» начало меня немного бесить. Но Никита, подобрав с земли все тарки, спокойно кивнул:
– Конечно, я всё расскажу. Пойдёмте отсюда.
Глава 19
Вот говорят, что трудно только в первый раз. Но мне не довелось узнать, так ли оно. Потому что мой второй опыт применения оружия от первого сильно отличался.
В первый раз я застрелила человека. Не то чтобы таков был умысел, скорее так обстоятельства сложились, и звёзды легли наперекосяк. Конечно же, Никита и Эрик тогда наизнанку вывернулись, чтобы никто не привязался ко мне по этому поводу, и чтобы я не чувствовала себя виноватой. И да, виноватой я себя не чувствовала. Но это не значит, что мне не было тошно. Было, и ещё как.
То ли дело теперь. Ну, пальнула. Так без последствий же. Наоборот, вроде как доброе дело сделала – прогнала прочь супостата. Всё хорошо, все довольны.
Только я сидела в огромном холле у стола для коктейлей, и у меня руки тряслись, как у пропойцы с большого бодуна.
– Совсем ты бледная что-то, – озабоченно сказал Викан, ставя передо мной вазочку с печеньем и высокий бокал из толстого стекла, наполненный тёмно-вишнёвой жидкостью. – Выпей это. Хорошо успокаивает.
Жидкость в бокале парила и пахла душистым перцем, корицей и мятой.
– Глинтвейн, что ли?
– Почти, – усмехнулся Викан. – Похоже, только гуще, как кисель. Алкоголя здесь не больше, чем в джин-тонике. Пей, детка, понемногу.
Я вздохнула и приступила. Брать бокал в руки было страшновато. Доверять моим рукам такую тяжесть казалось рано.
Первый глоток мне понравился. Крепость, конечно, чувствовалась – я горечь спиртовую даже в малой дозе везде распознаю. Но вкус ягод и специй в самом деле успокаивал. После третьего глотка мне даже захотелось взять печенье. Оно оказалось солёным, а вместе с киселём – чистый восторг.
И только тут я заметила, что Викан всё ещё здесь. Не только стоит рядом, но и присел на высокий круглый табурет.
– Что-то не так? – спросила я, повернувшись к нему.
– Всё почти замечательно, – проговорил он в ответ, но на меня не взглянул.
Его взгляд был прикован к стеклянной стене, за которой вокруг садового фонтана суетился Павлик под присмотром отца и принца Ариаса. Мужчины увлечённо о чём-то беседовали, мальчик бегал кругами, ложился животом на парапет и норовил запустить руки в воду по самые плечи.
– Почти замечательно, – повторил Викан и только после этого повернулся ко мне. – Я правильно понял сейчас Макесару, что вы собираетесь вернуться обратно, все вместе?
– Да. И хотелось бы поскорее, – кивнула я и вовремя спохватилась: – Вы не подумайте чего, Виктор Васильевич! Нам тут очень хорошо, но там у нас…
– Я знаю всё, что у вас там, – покивал Викан. – Я знаю, как вы оба беспокоитесь. Знаю, что вы двое неразлучны. И я хочу попросить тебя, Лада, подумать об одной очень важной вещи…
– Ну, уж нет! – воскликнула я и поставила бокал. Сразу же расхотелось пить это варево. – Нет, Виктор Васильевич, этот номер не пройдёт!.. Вы что, сговорились?!
– Сговорились? – удивился он. – Кто с кем?
– Вы с господином Корышевым, отцом Никиты.
– Не имею чести знать господина Корышева, – пожал плечами Викан, посмотрев на меня с некоторой тревогой. – Подозреваю, однако, что все отцы хотят своим детям только добра.
– Конечно, чего же ещё?! Только я даже во имя добра не буду уговаривать Никиту… то есть Макса… остаться здесь с вами. Не бу-ду! – повторила я по слогам для пущей убедительности.
– Подожди, подожди, – невесело засмеялся Викан. – Я всё понял… Нет, я не сговаривался с Корышевым, я немного о другом. Макесару не надо уговаривать – я прекрасно знаю, что любые уговоры бесполезны, если он что-то решил. Потому что, если уж он решил, то он уже и подумал обо всех «за» и «против». Я вообще-то пытаюсь сказать тебе, чтобы ты позаботилась о себе и о своём будущем.
– А что не так с моим будущим? Тут тоже всё ясно.
– А ты представь, каким оно могло бы быть здесь. Никаких изоляторов и интернатов, никаких надзоров и ограничений. Комфортный ритм жизни. Полное понимание и принятие всем обществом: и обывателями, и властями. Профессиональные перспективы. Нормальная жизнь для детей…
– Насчёт Павлика разговаривайте с Ни… с Максом. Не со мной. Хотя я думаю, что Макс его здесь не оставит. Макс привык быть поближе к сыну, а здесь ещё и Райда… в кустах подстерегает.
– Павлик… – Викан с улыбкой взглянул за окно. – Павлик-то Павликом, но я сейчас не о нём. Я о ваших, ваших общих детях, которым здесь совершенно ничего не угрожало бы.
– Каких детях? Мы не собираемся… Что вам Макс наговорил?! – я одновременно и расстроилась, и испугалась.
– Да ничего он не говорил, – вздохнул Викан. – Будто бы я и без разговоров не знаю, что за жизнь у кикимор там, в вашем мире. А здесь для неспящих нет таких проблем.
– Конечно, какие у вас могут быть проблемы для неспящих! – термин «неспящие» мне нравился куда больше, чем «кикиморы». Жаль, что в нашем мире он в обиходе так и не прижился. – Правда, здесь стать неспящим может только человек, у которого и так не слишком много проблем в жизни, верно?
– Пожалуй, – кивнул Викан. – Быть неспящим – это роскошь, а не базовая потребность. К тому же есть очень много профессий, при которых статус неспящего сильно осложняет исполнение поставленных задач. Поэтому ни я, ни, к примеру, принц Ариас, так и не стали пока неспящими. Я-то уже и не стану: поздно, организм не переживёт трансформации. А Ариас – дело его. Пока исследования занимают его больше, чем остальное… Но мы отвлеклись. Вернёмся к тебе, Лада. Макесара тебя любит и боготворит. И если бы ты хоть немного поберегла себя и подумала бы именно о себе, а не только о ком-то ещё, то это очень сильно помогло бы тем, кто тебя любит. Ты достойна лучшего…
– Виктор Васильевич, извините меня! Не продолжайте. Бесполезно, – я несколькими большими глотками торопливо допила пряный кисель.
– Детка, нельзя брать всё на себя!
– Всё – нельзя. То, что под силу – нужно. Извините меня ещё раз! Спасибо за напиток!..
Я выскочила из-за стола и поспешила к выходу. В дверях столкнулась с Никитой и Павликом. Малыш бросился ко мне, с восторгом раскинув руки:
– Лада, смотри! Смотри, я весь мокрый!
И он облапил меня – в самом деле, весь промокший.
– Вот ты чудище! – восхитилась я. – И папа не ругается?
– Не-а! – ехидно прищурился маленький хитрец и побежал вглубь гостиной – туда, где тётя Кара призывно махала ему.
– Он покоряет всех, кому попадается на глаза, – засмеялась я.
– Да уж, – согласился Никита. – Когда я был совсем маленьким, я тоже был центром вселенной… Пока не родился Филька. Помню, как жестоко я был разочарован.
– Павлику это разочарование не грозит.
Никита или не услышал, как изменился мой голос, или сделал вид, что не услышал.
– Я его переодену и попробую уложить, – сказал он. – Ты уж тут не скучай без меня.
– Постараюсь, – пообещала я и вышла на улицу к фонтану, где принц Ариас стоял в одиночестве.
Я бы с удовольствием проскочила мимо него незамеченной, но увы – вариантов маршрута не было.
– Как вы себя чувствуете? – старательно выговорил принц. Четыре согласных подряд дались ему непросто.
– Спасибо, уже лучше, – подыскала я самый короткий, понятный и почти честный ответ.
– Я очень посоветовал господину Сарме оставить сына здесь, – сообщил мне Ариас. – Здесь очень хорошие условия для ребёнка. Очень лучше, чем ждут его по вашим законам.
Дались им всем эти условия. Если бы это было главным!
– Как можно оставить здесь Павлика? Здесь поблизости Райда Эбера, и он считает, что имеет на мальчика права!
Ариас покачал головой и погрозил мне пальцем:
– Нет! Господин Эбера совершил ошибку. Он похитил ребёнка. У него был очень-очень шанс доказать свои права, но он его потерял. И если господин Сарма пожелает заявить… – Ариас нетерпеливо защёлкал пальцами и страдальчески взглянул на меня.
– Предъявить обвинения?
– Очень благодарю! – оживился Ариас. – Если Макесара заявит в суд и обвинит Райду Эбера, и предъявит очень уважаемого свидетеля, Эбера очень быстро окажется в тюрьме, очень надолго.
– У нас нет уважаемого свидетеля. Я – свидетель, но кто будет меня слушать?
– Я могу выступить в суде, – серьёзно сказал Ариас. – Меня очень послушают. Мигом послушают.
– Но вы же не… Вас там не было! Как вы можете свидетельствовать о том, чего не видели? Или вы принц – вам можно?
– Мне можно. Потому что я очень знаю, что вы не обманули, – улыбнулся Ариас. – Я не видел своими глазами, но я очень верю каждому слову этого прекрасного ребёнка. Он мне всё рассказал. Как незнакомый человек и Вара-ника – так, кажется?.. как они его увезли и не давали вернуться к папе. Я выступлю в суде, если Макесара захочет дать делу ход. Я так ему и сказал.
– Спасибо вам, – я поняла, что очень тронута тем, как с нами все носятся и возятся. – Большое спасибо! Извините, мне надо немного пройтись.
Я поспешила скрыться в зарослях каких-то волчьих ягод, пошла по ведущей туда тропинке. Она уводила меня всё дальше и дальше от дома, но пейзаж вокруг не менялся: то ли лес, то ли дикий сад.
Но в конце концов тропинка упёрлась в высокую плотную изгородь из аккуратно стриженых кустарников: она вела внутрь. Я вошла и остановилась.
Внутри, среди живых стен было темновато. Я не сразу поняла, куда попала. Ровный травяной газон на земле. Зелёные кочки с цветущими кустиками крошечных роз и одинаковые светлые каменные столбики с вырезанными на них знаками… Кладбище!