Мы с Макесарой вдвоём уместились в одном кресле. Макс сидел нормально, а я обнаглела, скинула обувь и забралась в кресло с ногами, прижалась к Максу, набросив на себя мягкий плед. Сначала вместе с нами в кресле возился и Павлик. Но ему быстро надоело сидеть на одном месте, и он принялся бегать вокруг огня. Макесара занервничал, и добрая тётя Кара забрала ребёнка в дом, пообещав развлечь его там как-нибудь без риска для жизни. За день Павлик уже успел выучить на местном языке «спасибо», «пожалуйста» и «давай играть», так что особых проблем в общении тётю Кару не поджидало.
Кресло Кары опустело, её бокал с вином остался стоять недопитым.
Викан и принц Ариас расположились в креслах напротив нас. Они тихонько беседовали о чём-то и старались по-русски, чтобы не смущать меня, но Ариас часто сбивался на родной язык. К вину они прикладывались довольно регулярно, хотя и понемногу. А меня совершенно не тянуло. Звёзды заинтересовали меня куда больше. Звёзды и тишина. Спокойствие и устроенность. Я помнила обо всём, что осталось дома, это никуда не делось, но оно – там, далеко. А то, что здесь, казалось мне прекрасным вот просто со всех сторон. С самого момента пробуждения. У меня как-то язык не поворачивался назвать это выходом из кокона, да ещё чёрного. Это было пробуждением – приятным и неспешным, таким спокойным, что даже пережитый во сне кошмар сразу забылся. Словно я опять обычная, здоровая, умеющая спать, как все нормальные люди…
Словно мой упрямый и неумолимый тумблер внезапно сломался. Забыл, как щёлкать.
– М-м? – Макесара протянул мне свой бокал. – Хочешь?
Я покачала головой. Он вздохнул, пригубил вино и тоже отставил бокал на столик.
– Ребята, у вас всё в порядке? – подал голос Викан. – Лада, может быть, такое вино тебе не по вкусу? Я открою бутылку белого – это не проблема…
– Не беспокойтесь, Виктор Васильевич! Мне всё по вкусу, я просто задумалась…
– Ты хорошо себя чувствуешь? – озабоченно уточнил Викан.
– Да, всё замечательно, не волнуйтесь! – я выскользнула из-под руки Макесары, спустила ноги с кресла и сунула их в кроссовки. Ещё не хватало, чтобы из-за моих странностей кто-то суетился.
Чтобы никого больше не смущать моей полусонной мечтательностью, я взяла свой бокал и глотнула. Честно говоря, даже не поняла, нравится мне или нет.
– Макс, а те лекарства, которыми меня накололи, они всё ещё действуют?
Он пожал плечами:
– Трудно сказать. Времени прошло много. Скорее всего, их действие закончилось, когда ты проснулась. Точнее, наоборот: ты проснулась, потому что закончилось их действие.
Очень логичное предположение. Одно только непонятно: почему меня до сих пор не покидает эйфория. За много месяцев я привыкла к тому, что меня постоянно крутит нетерпение, раздражение, а иногда и гнев вспыхивает в самый неподходящий момент. Я привыкла жить с этим от одного кокона до другого. Не чувствовать этого напряжения было удивительно и странно. Да, теорию вопроса я знала. Считалось, что чёрный кокон делает жизнь кикиморы намного проще. Потому что теперь можно будет предчувствовать приближение кокона и потому что уходит эта постоянная нервозность. Одно плохо: теория всегда говорит об идеале. Я не видела вокруг себя ни одного идеала. Все чёрные кикиморы, которых я знала – а знала я уже троих, не считая себя – не очень-то были похожи на спокойных счастливчиков. Значит, и мне не стоило расслабляться.
Макесара обеспокоенно взглянул на меня:
– Лада, точно всё в порядке?
– Макс, зарычу сейчас! – пробормотала я. – Когда всё прекрасно, вы все норовите замучить меня расспросами!
– Ну, ладно, ладно, не сердись, – вздохнул он. – Я всё ещё беспокоюсь – по инерции, наверное. Впрочем, тебе ли не знать, как такие события выбивают из колеи…
Последние слова он произнёс чуть слышно.
Да уж, неизвестно, что тяжелее. Когда твой парень укладывает тебя в кокон, а ты просыпаешься и выслушиваешь новость, что его, погибшего, уже отправили в крематорий… Или когда твоя девушка за несколько минут умирает у тебя на руках. Макс, небось, тоже не сразу поверил в то, что здесь такая беда иногда поправима. Что ему пришлось за сегодняшний день пережить, я представляла лучше кого бы то ни было.
Викан как-то хмуро поглядывал на нас. Наверное, ему тоже было заметно, что Макс взвинчен. Конечно, Викан ещё совсем плохо знал Макса в его теперешнем обличье и вряд ли мог правильно разглядеть его эмоции. Но тут и гадать не надо было: Макс был весь на нервах. Нет, он не дёргался и больше помалкивал, не встревая в неспешную беседу отца с Ариасом, но я знала, чем отличается спокойный Никита Корышев от встревоженного.
– Всё это закончилось. Успокойся, – я обняла его и прижалась к нему теснее. Совсем уж нежничать под пристальными взглядами Викана и Ариаса было очень неуютно. – Не думай о плохом. Не сейчас.
– Макесара, я хочу знать, что случилось?! – спросил Викан… нет, не сурово. Строго. Озабоченно и строго. – Что не так? Я постараюсь помочь всем, чем могу. Вы оба пугаете меня. Да и Ариаса тоже.
– Очень пугаете, – мрачно подтвердил Ариас.
– Всё хорошо, – отрезала я. – Я успела наслушаться таких ужасов о чёрных коконах, да и насмотрелась кое-чего… А теперь хоть прыгай от счастья, насколько мне повезло. Все страшилки мимо… И я не понимаю, что вы хотите от меня услышать!
– Может быть, не столько от тебя, сколько от Маки, – пояснил Викан.
Ага, значит, он тоже всё прекрасно видел. Видимо, изначальное знание о том, что двоедушник – это нормально, помогает очень быстро поверить и принять то, что твой погибший сын вернулся, хотя и выглядит иначе. Впрочем… я в своё время ведь тоже быстро поверила, что в теле Никиты теперь и Макс тоже. Может быть, слишком быстро. Но почему бы и не поверить в очевидное?
Макесара страдальчески взглянул вверх, поискал в небесах то ли ответа, то ли сил. Потом вздохнул коротко:
– Я, как давний практик, немного беспокоюсь. Ты, папа, всё знаешь лишь в теории, уж прости меня… А я смотрю вперёд чуть дальше сегодняшнего милого вечера.
На этих словах он замолчал и через секунду мрачно скривился, опустив голову.
– Ну, так и скажи, что ты там видишь? Маки, просто скажи! – ещё строже повторил Викан.
И тут, наконец, мой тумблер начал потихоньку проворачиваться. До меня дошло, с чего это Макса так корёжит.
– Не переживай, Макс, – я погладила его по спине. – Я поняла, о чём ты.
– И о чём он? – не отставал Викан, готовый уже подскочить со своего кресла.
– О том, что я теперь чёрная. А значит, каждую минуту может прийти подселенец. А это самое последнее, чего Макс хочет для меня.
Макесара тяжело вздохнул и усмехнулся:
– Вот именно.
Викан поёрзал в кресле, развёл руками:
– Рановато вы беспокоитесь. Иногда между трансформацией и приходом подселенца проходят годы. И от чего зависит этот срок, сказать невозможно.
– Отчего же невозможно? – возразил Макс. – Зависит это от того, кем и с какой целью была запущена эта трансформация.
– Кстати, да, – встряла я. – Пусть мне сейчас хорошо, но я, чёрт возьми, очень даже хочу знать, кто и зачем сделал это со мной!
– Я вас понимаю, – кивнул Викан. – Насчёт того, зачем это сделано, внести ясность может только тот, кто к этому причастен. Гадать бесполезно. А вот подумать, кто же приложил руку, вы, конечно, можете. Хотя это будет всего лишь предположение – не более того. Тарк мог быть активирован от нескольких дней до нескольких часов тому назад, а кроме того, это могло быть сделано удалённо.
– А точнее узнать невозможно?
Викан неопределённо повёл плечами.
– Вряд ли возможно. Но если учесть все известные обстоятельства, то я бы скорее решил, что активация тарка прошла ещё на той стороне.
– Почему? – недоверчиво протянул Макс.
– Потому что здесь, в Пограничье, нужно прежде заручиться согласием на такие действия, договор заключить. А делать из неспящего футляр без подготовки, без прямого согласия – здесь это… это криминал, и серьёзный. Так что, скорее всего – всё было сделано там, – уверенно постановил Викан.
– Да уж, – покачал головой Макс. – Может – там, а может – здесь. Так или иначе. Тот или другой. Гадать бесполезно…
– Тогда давайте не будем гадать, а поразмышляем, – предложила я. – Кому же я понадобилась? У кого были и возможность, и мотив?
– Райда Эбера, – уверенно сказал Макс.
– Макс, я тоже его ненавижу, но зачем всё на свете валить на Райду?
– А на кого валить? – вскинулся Макс. – Ну, давай ещё на Ромку попробуем валить – тоже подходящий тип. И возможности у него для этого были, и мотивы он когда ещё озвучивал! И тарки наверняка за пазухой припасены!
– Ромке-то это зачем?! – удивилась я. – Ему-то мой чёрный кокон для чего?!
– На первый взгляд – ни для чего. Он тебе вроде как благодарен, на этом всё, – проворчал Макс. – Но кто его знает?
– Да, точно, «кто его знает?» Супер-аргумент! Да Ромка просто тебе не нравится. А Райде зачем делать меня чёрной? Он давно сказал, что я ему не подхожу. В смысле, как футляр для Алиши – не гожусь.
– Тогда не подходила, но мало ли что у него в голове переклинило с тех пор?
– Для Алиши у них есть Вероника!
Макс упрямо покачал головой и буркнул:
– Ну, и где та Вероника, кстати?!.. Вот правда, где она? Почему её не было с Райдой и Павликом? Не случилось ли чего? А если с ней что – то случилось, Алише нужен новый футляр!
– Он же не смог воспользоваться своими тарками, я ж карманы ему обчистила! Да и не было у него сегодня нужного, ты же сам его тарки видел!
– Допустим, сегодня он этого не делал, – нехотя кивнул Макс. – А в коммуне?! Миллион возможностей у него было. И как раз несколько дней прошло!
– А в коммуне ты его лично обыскивал и ничего не нашёл!
– Зато Веронику я не обыскивал. Алиша уже в ней была, и она бы не промахнулась, – уверенно сказал Макс. – С тарками она управляется виртуозно, сам видел. Что стоило Райде ещё на свидании в лесу передать тарк? Или он сам мог его удалённо запустить…