– Вы были близки?
– Близки? – сосредоточился Ариас. – Нет, увы, не успели. Очень-очень разница в возрасте. Я ещё не вошёл в года, когда Тайвил пропал. Ему не нужен был малыш, не интересен. А я любил его, восхищался им – взрослым, умным, резким… Но пятнадцать лет разницы – сами понимаете, как это. Сейчас бы да, могли стать друзьями… Он рано покинул родовой дом и ничего своего в нём не оставил. Да и у меня… вот, только эта фотография…
Ариас сунул руку под накидку и вытащил гаджет, практически не отличающийся от наших смартфонов, только более компактный и почти квадратный. Куда-то нажал, погладил экран, повозил пальцем вверх-вниз и протянул мне яркую картинку:
– Вот, это мы с ним. Мне всего двенадцать, а он очень взрослый. Через месяц он исчез навсегда…
Двенадцатилетний принц Ариас оказался худеньким мальчишкой с тёмной лохматой шевелюрой. Оба брата на фотографии были затянуты в кремовые атласные костюмы, напоминавшие гимнастическое трико. Видимо, какие-то официальные ритуальные одеяния. И если на ребёнке это смотрелось ещё туда-сюда, то на взрослом мужчине трико выглядело потешно. Крепкий, спортивный молодой человек с такой благородной осанкой – и в таком позорном карнавальном костюме. Я вгляделась в улыбающееся лицо, и гаджет едва не выпал у меня из руки.
– Значит, это ваш брат Тайвил?.. Принц Тайвил?
– Да. Мы с ним не очень похожи. Он в мать, я в отца…
– Вы же сказали, что между вами пятнадцать лет?!
– Да, верно.
– Сколько ему было бы сейчас? – я не знала, как задавать вопросы, чтобы не пришлось объясняться.
– Сорок пять.
Я уставилась на Ариаса:
– Но это вам сорок пять! Или около того…
– Ах, вот вы о чём, – усмехнулся Ариас. – Я родился здесь тридцать лет назад. Не очень выгляжу, верно? Это из-за походов в мир причин. Были два очень длительных – там очень иначе движется время. Здесь может пройти мало времени, а там – много. Я потерял на этих миссиях почти четырнадцать лет, а здесь прошло три месяца… Примерно то же самое иногда происходит, когда идёшь в мир следствий, но в очень меньшей степени. К счастью, мы с Виканом вовремя прекратили предметно изучать этот парадокс, иначе бы я ещё быстрее очень состарился. И повторил бы судьбу брата, который, как мы с Виканом считаем, видимо, увяз в мире причин, состарился там, не успел вернуться…
Я ещё раз взглянула на фотографию двух принцев и отдала гаджет владельцу.
Принц Тайвил, несомненно, увяз, но совсем в другом месте. И он вовсе не состарился. Принц Тайвил. Тай-вил. Ви-талий. Виталий Сергеевич Карпенко. Начальник питерской надзорной дружины. Преступник, легко, безжалостно и бесконтрольно превращавший «чужих» в кикимор, а потом сам же «следивший за порядком на вверенной ему территории». Бывший друг, которого я застрелила собственными руками.
Глава 21
Я летела по коридору гостевого крыла, не чуя под собой ног. Нужно было скрыться в комнате, что отвели нам хозяева, и хорошенько подумать.
Очень хотелось побыстрее вывалить на кого-нибудь моё ужасное открытие. А на кого тут можно его вывалить, кроме Макса? А Максу вот только этого и не хватало. Я не могла ему не рассказать, но как он это воспримет – он и так весь на взводе!..
Когда мне навстречу из-за угла вышел хозяин, я не успела притормозить и налетела на него со всей дури.
– Лада, осторожней! – пробормотал Викан, которого я едва не сбила с ног. Всмотревшись в меня, он тревожно нахмурился: – Что с тобой? Тебе нехорошо?
Я замахала рукой и головой затрясла – пыталась сказать, что, мол, нет-нет, всё нормально, но Викан укоризненно сказал:
– Чем же принц тебя так расстроил?.. На Ариаса не обращай внимания. Он хороший человек, но он истинное дитя этого мира, и видит всё совсем иначе.
– Да я уже поняла, что люди в Пограничье сплошь…
Викан прищурился с тревожным интересом.
– …циники у вас тут все! – выпалила я с досадой.
Викан усмехнулся:
– Не без этого. А вот Ариас к тому же не просто циник, а циник с возможностями. Тебе сложно будет с ним найти общий язык. И я уже чувствую, что у Макесары это тоже не особо получится. Я ж весьма неосторожно воспитал идеалиста…
– Виктор Васильевич, вы знаете, кто такой Виталий Карпенко?
Викан вскинул брови, задумчиво почесал лоб и посмотрел мне в глаза кристально честным взглядом:
– Я слышал это имя, но даже не вспомню, откуда. И уж точно не был знаком.
– Это начальник Макса. Начальник питерской надзорной дружины.
Викан едва заметно вздрогнул, но ответил спокойно:
– Я его не знаю.
– Вы никогда не бывали в штабе дружины?
Викан пожал плечами:
– Ни разу. А зачем мне было там бывать? Там не созывали родительские собрания.
– А на похоронах… в смысле – в крематории… Разве на прощании вы не виделись?
Викан нетерпеливо поморщился:
– Лада, ну как я могу тебе наверняка сказать, виделся ли я с ним в крематории, если я не знал его? Там десятки людей были – подходили, жали руку, говорили добрые слова, предлагали помощь. Кого-то из друзей сына я знал, конечно же, кто-то даже бывал у нас в доме. Но в основном на прощании были незнакомые мне люди.
Я продолжала смотреть ему в глаза. Викан не отводил взгляд, но лицо его постепенно становилось удручённым.
Ну как тут быть? Разве вот так прямо брякнуть ему в лицо: мол, зачем лжёте, Виктор Васильевич? Да ещё фотографию Ариаса упомянуть… Нет, нельзя. Нельзя так в лоб третировать расспросами пожилого, не очень здорового человека. Тем более, он мне теперь и не чужой вроде бы…
Так как я что-то вдруг скисла и замолчала, Викан медленно и глубоко вздохнул и сказал вкрадчиво:
– Ты не переживай так, детка. Не принимай близко к сердцу то, что говорит Ариас. Он прекрасно понимает, что у вас – у тебя и Маки – иное отношение ко многим вещам. Он просто хочет объяснить, как здесь всё устроено. Возможно, он сказал лишнего. Не стоило оставлять вас наедине, – обречённо произнёс он и снова взглянул мне в лицо. – Лада, иногда наши беды – следствие наших ошибок, а иногда всего лишь случайность. У меня тут всё вместе, целый букет. Сейчас я расплачиваюсь за самую трагическую ошибку в своей жизни. За ошибку, которая стоила мне семьи, репутации, родного дома. Стоила всего…
Как же у меня язык чесался сказать ему прямо, что главная его ошибка – ложь и недомолвки.
– …Больше всего я жалею, что в эмиграции я решил растить сыновей по традициям и правилам чужого мира. Я был уверен, что дороги назад мне нет, а значит, и моим мальчикам тоже…
Кажется, Викан готов был по новой запустить историю про белого бычка.
– Так зачем же вы до сих пор темните?! – перебила я его.
– Я темню?!
– Зачем вы с Максом разговариваете, как с ребёнком? Он хочет вникнуть во всё, что упустил, а вы ему: «Посмотри, какая птичка красивая на веточке!» Вы Павлику птичек показывайте, а Макс извёлся весь!
– Я всё ему расскажу, – сдержанно кивнул Викан, словно не замечая моей дерзости. – А ты, Лада, постарайся просто поверить: я не враг ни тебе, ни тем более сыну.
Он обошёл меня и направился своей дорогой. Я ещё некоторое время стояла столбом, пока до меня не дошло, что нужная мне комната – вот она, я стою около двери.
Я вошла, дверь мягко захлопнулась за мной. Хотела запереться изнутри, но не обнаружила на двери ни замка, ни даже дверной ручки. Снаружи хотя бы ручка была… Наверное, опять нужен кодовый жест. Испытания традиционной «козой» имели успех. Дверь приоткрылась и снова захлопнулась, едва я опустила руку.
Просто сидеть и ждать было невыносимо. Неизвестно, когда вернётся Макс. Павлик мог и всю ночь не спать на новом месте, кто ж его знает. А мне не терпелось всё рассказать.
Я пыталась просто посидеть в кресле, забиралась с ногами на застеленную постель, ходила умываться, садилась на широкий подоконник, но нигде не могла задержаться дольше пары минут. Бегала по комнате, как возбуждённый зверь по вольеру в зоопарке.
Наверное, то, что я сейчас узнала, уже не имело никакого значения. Ни для кого, кроме Ариаса, искренне считавшего своего брата мёртвым давным-давно. А для меня… Для меня, в сущности, ничего не изменилось. Всё это время я считала, что убила преступника, посланца банды отлучённых из Таркалина. А оказалось, что я убила члена правящей семьи Траонари, которого, правда, и до моего выстрела считали мёртвым. Что это для меня меняло? Да ничего. Но нервы всё равно разыгрались.
Когда за дверью мне почудилась какая-то возня, я обрадовалась. Наконец-то смогу выговориться! Но я ждала, а дверь всё не открывалась. Я уже решила, что мне показалось, и тут же раздался негромкий, но энергичный стук. Раз некто за дверью не может открыть её сам, значит, это точно не Макс. Его бы эта дверь узнала, как и меня.
Я взмахнула рукой, дверь величаво отворилась. На пороге стоял Баринов-Райда.
Я не испугалась, нет. Но изумилась до крайности.
– Ты спятил, что ли – являться сюда?!
– Мне надо поговорить с Корышевым, – заявил он.
– Макса здесь нет.
– Вот чёрт… – разочарованно прошипел Баринов и беспокойно огляделся по сторонам. – Нежелательно мне тут мелькать. Я могу войти?
– Зачем?
– Корышева подожду.
– Ну, ты и наглец.
Он, видимо, счёл это замечание разрешением. Вошёл, плавным движением руки заставил дверь закрыться.
Очень жаль, что пистолет Макс и на этот раз унёс с собой. Мне ничего не оставалось, кроме как вести себя так, будто оружие всё ещё в моих руках.
– Сядь вот в то кресло!
Баринов шагнул, куда было указано, внимательно посмотрел на меня:
– Карманы вывернуть?
– Выверни, – согласилась я.
Карманы оказались пусты. Баринов уселся в кресло.
– Руки держи на коленях.
Он усмехнулся, но послушался.
– Не бойся, – проговорил он примирительно.
– Я не боюсь.
– А что ты тогда так нервничаешь?
– Разве?
– Ладка, да ну тебя! – фыркнул Баринов. – Что я, тебя не знаю, что ли? Вот сейчас ты жуть какая дёрганная.