– У ручья Фис, – вдруг сказал Корт. – Ты нагнал меня у ручья Фис…
Лорд Ульдер замер, глядя в горящие глаза молодого человека:
– Шип?
– Да.
– Тот самый Шип?
– Тот самый. Я помог твоей памяти?
– Д-да, – кивнул лорд, не зная, что теперь делать и о чем теперь думать. – Но это было так давно. А ты молод…
– Я не такой, как ты. Я Шип. Я старею по-другому.
Лорд покивал головой:
– Ты чуть не убил меня тогда, у этого ручья Фис…
– Как и ты – меня…
* * *
Перед глазами лорда Ульдера четко и ясно встала картина давней, беспокойной ночи…
Да, они выиграли сражение за Ясеневый Лог. Захват этой территории был очень важен для Исидора и его армии – он отрывал западникам путь на восток, в Крапчий край и дальше – за реку Диалу, в плодородные долины Твердых земель. Но для того, чтоб продолжить поход, войскам был необходим отдых. Потому что битва с Шипами отняла много сил, и много солдат и рыцарей сложили свои головы в ложбине, окруженной древними и темными лесов. Поэтому полки западников стали большим лагерем за захваченным Ясеневым Логом.
– Ничего, – говорил лорд Исидор (тогда еще не было императора Твердых земель – был лорд Сабурии – небольшого западного государства, которое стало мало его правителю). – Эти звери потеряли больше нашего. Они надолго запомнят наши клинки и не скоро решатся на новый бой…
Лорд Ульдер в ту ночь спокойно почивал в своем шатре, на жестком тюфяке, укрывшись плащом, а под голову пристроив седло, «благоухающее» конским потом. Рядом – только руку протяни – так же мирно лежали на рогоже начищенные меч и кинжал (в бою лорд всегда использовал эти два клинка, забрасывая щит на спину). За драной ширмой похрапывал его оруженосец – дюжий увалень Микар.
Им обоим улыбнулась удача – во время сражения они, благодаря своему воинскому искусству, не получили серьезных ран и теперь наслаждались отдыхом.
Лорда разбудил сигнал тревоги. Вскочив с постели, Ульдер первым делом схватился за оружие и только потом – за штаны и сапоги. Облачившись, он пихнул крепко спавшего и безразличного к тревоге оруженосца и выбежал наружу.
Высокий звук рога несся над лагерем, нарушая покой воинов. Испуганно ржали лошади, люди выкрикивали всевозможные проклятия. Откуда-то неслось: «Держи! Стреляй! Вот он!»
Ульдер схватил за руку первого попавшегося солдата: тот с факелом и обнаженным мечом несся куда-то, звякая кольчугой, не застегнутой как след.
– Что? Куда? – спросил лорд.
– Кто-то пробрался в лагерь. Кто-то перерезал горло спящим ребятам из третьего звена правой руки и их капитану. Но мы поймаем гада! – кратко объяснил воин и кинулся дальше.
Ульдер выругался, набросил на плечи поданную Микаром куртку, рявкнул оруженосцу «собирай дружину!» и поспешил за солдатом.
Лагерь переполошился не на шутку. Было светло, как днем – почти у каждого в руках полыхал факел, сторожевым кострам тоже подбросили хвороста, чтоб они взметнулись до небес. И каждый в войске Исидора мечтал поймать и уничтожить коварного, ночного убийцу.
Ульдеру повезло: пока все носились у королевского шатра, он побежал в обратную сторону, где было затишней, и краем глаза увидал тонкую темную фигуру, мелькавшую за беспокойно танцующими лошадьми.
– Туда! – махнул он своим дружинникам и кинулся за тем, кто пытался уйти незаметно.
Лазутчик оказался весьма быстр и ловок. Он перерезал поводья у коней и напугал их. Из-за этого кони с диким ржанием понеслись по лагерю, увеличивая переполох и сбивая людей с толку, а некоторых – с ног. Но Ульдер и его ребята не отставали от убийцы. Когда они все оказались за пределами лагеря, лорд смог осуществить то, что задумал уже давно. Он взялся за лук и стрелы.
– Микар! – крикнул оруженосцу. – Я выстрелю горящим, чтоб засветить гада. А ты – не зевай – выстрелишь по зрячему. И без маза! Понял?
Микар кивнул и тут же взялся за свой лук, чтоб не прозевать момент.
– Готовсь! – рявкнул лорд и пустил зажженную стрелу – она звездой понеслась в темноту, в спину убегающему, и оруженосец увидел эту спину, и тоже выстрелил – во вполне ясную цель.
Он попал – лазутчик с еле слышным «ох!» опрокинулся в высокие травы. Горящая стрела Ульдера упала недалече, показывая догоняющим, куда нестись.
– Микар! С меня – пиво! – пообещал, ухмыляясь, лорд и сорвался с места.
Двое его парней уже подбегали к подстреленному, как вдруг к криками рухнули на землю и больше не поднялись.
Лазутчик, наоборот, словно птица, взвился из травы и махнул обеими руками в сторону лорда и его воинов.
Те, кто бежал впереди, успели поднять небольшие щиты, и в них в легким звоном ударили два метательных ножа. Ульдер правильно рассудил, что именно они ранее свалили его ребят.
– Окружай гада! – заревел лорд, наполняясь жаждой мести, и вновь приготовил лук к стрельбе.
Шип (а это был Шип – Ульдер узнал этого полузверя по желтым горящим глазам) оказался быстрее стрелы – он увернулся от нее, низко присев. А когда выпрямился, в его руках белыми лучами засияли два коротких чуть изогнутых клинка – рубцы, так они назывались. Шип прыгнул вперед и, уклонившись от удара мечом одного из солдат Ульдера, свел свои клинки вместе, словно ножницы из них сделал, и чисто срезал голову противника с шеи. Толкнул прочь окровавленное тело и с воинственным криком бросился на следующего воина.
Второй дружинник Ульдера разделил судьбу первого – пал от меча лазутчика. Ульдер, увидав, как быстр и ловок ночной убийца, понял: противник им достался нешуточный.
– В кольцо! В кольцо его! – приказал он своим людям.
Их осталось шестеро. Шестеро против одного. Но никто из них пока не решался напасть на Шипа…
* * *
Лазутчик, горя глазами, стоял неподвижно в боевой стойке: ноги чуть расставлены и полусогнуты в коленях, руки, отяжеленные мечами, боевыми браслетами и напульсниками, разведены в стороны. Грудь открыта, но эта открытость обманчива – грудь упрятана в причудливый панцирь из стальных вороненых пластин, и мало что ей грозит. Шлема на Шипе не было: видимо, слетел с лазутчика при падении, когда Микар его подстрелил.
– Я сам его положу, – сказал Ульдер, дергая меч и кинжал из ножен.
Его воины послушно сделали по шагу назад, чтоб дать противникам достаточное пространство для боя.
Шип, видя их манипуляции, тоже переменил позицию: повернулся вполоборота к Ульдеру, один из клинков нацелив на врага, другой – чуть отведя в сторону, словно ожидая удара сбоку. На его лице, тонком, бледном и юном (лет двадцать, не больше, было этому суровому воину), не отражалось никаких эмоций – ни страха, ни растерянности, ни злобы. Это лорду не понравилось. Такой противник – холодный и уравновешенный – очень опасен. Ульдер же чувствовал: душевным спокойствием именно сейчас он сам похвастать не может. Надо было сравнять силы.
– Ты пришел резать наших ребят, – заговорил лорд, подходя ближе (решил разозлить врага), – ночью, подло, как лиса в курятник…
Шип не отвечал – не моргая, смотрел на Ульдера, не забывая следить за дружинниками, что стояли недалече и держали оружие наготове.
Из-за рваных туч на мрачное небо выплыл молодой месяц, слабо осветив поле, на котором сходились два воина.
– Зверье! Все вы зверье лесное! Всех вас уничтожим, гнусное, грязное племя, – сквозь зубы процедил лорд, видя, как по-волчьи горят глаза у врага, и первый ударил мечом, желая рассечь Шипу левое плечо – до сердца.
Лазутчик вильнул в сторону, одновременно делая выпад правым клинком – Ульдер поймал коварное лезвие верным кинжалом, отвел сталь от живота и прыгнул назад. Шип тоже отступил. Пока оба были невредимы.
– Что, скотина, не вышло? – зло ухмыльнулся лорд. – А у меня выйдет. Я из тебя, тварь, всю твою черную, подлую кровь выпущу…
Шип ничего не ответил и на лице своем закаменевшем ничего не отразил. Он вдруг бросился на лорда, высоко подняв оба меча. Ульдер осклабился и, кланяясь оружию врага, отправил свой клинок в полет к открывшемуся животу лазутчика. Но Шип вдруг резко опустил рубцы, ударив ими по оружию лорда. У того дрогнула рука, и клинок пошел в сторону. Он все же зацепил противника – взрезал ему бедро. Шип зарычал и вновь ударил – Ульдер подставил кинжал, спасая шею. Рубец противника звякнул о рукоять кинжала, выбил его из руки лорда и зацепил-таки плечо. А второй меч убийцы в то же время со свистом понесся в грудь Ульдера. Лорд откинулся назад, пытаясь пропустить вражью сталь над собой, но вышло плохо – меч вспорол-таки его куртку, рубашку и впился в тело.
Охнув, Ульдер упал навзничь. Увидел что-то похожее на молнию над собой – это был ужасный рубец Шипа, желавший снести ему голову. Вперед прыгнул оруженосец лорда и отвел удар от господина.
Кто-то из воинов подхватил Ульдера, поволок его из битвы. Все, что успел увидеть тяжело раненый лорд, это то, как его парни разъяренным скопом набросились на Шипа, а тот, по-звериному рыча, закрутился меж ними волчком, уклоняясь от ударов и рубя дружинников в ответ своими белыми мечами, так похожими на месяц в темном небе.
Потом Ульдер потерял сознание…
– Но тебе удалось бежать, – пробормотал лорд, пронзительно глядя на Корта теперь. – Ты положил всех моих ребят и сбежал.
– Твои ребята были хорошими воинами, они славно дрались. Но у них не было того, что было тогда у меня, – ответил Шип, не опуская и не отводя в сторону горящих глаз.
– Что ж у тебя было?
– Я не думал о себе. Я думал лишь о том, чтоб убить побольше врагов. Твои же люди думали о себе, о том, чтоб не умереть. Это главная и самая страшная ошибка, которую может совершить в бою воин.
Ульдер очень внимательно выслушал эти слова Корта. И когда Шип смолк, согласно кивнул:
– Что ж теперь? – пробормотал лорд, растерянно глядя на молодого человека.
– Теперь? Хочешь убить меня? – спросил Шип таким тоном, будто спросил, не желает ли Ульдер отведать пива.
Лорд не сразу ответил – самые разные мысли носились в его голове, будто светляки – теплой ночью над летним лугом. Странное дело: он узнал в раненом рыцаре императрицы давнего врага; врага, который когда-то чуть не убил его, который когда-то порубил его лучших дружинников, но ненависти к Корту сейчас не было.