Сделав шаг назад, Болан с силой ударил ботинком в центр двери. С оглушительным треском дверь слетела с петель и рухнула внутрь комнаты. Оттуда ответили шквальным огнем нескольких пистолетов, и за пару секунд дверные косяки были изрублены в щепки. Несколько пуль ударилось в оштукатуренную стену напротив, огласив коридор зловещим звоном. Болан бросился на пол и покатился по ступеням. Он не знал, сколько человек находятся в комнате, но, судя по грохоту выстрелов, противник имел огромное превосходство в численности.
Отбежав на некоторое расстояние, Болан приготовился к отражению атаки. Эти люди пришли сюда не для того, чтобы отсиживаться в комнате. Они должны были начать наступление. Внутри послышалось перешептывание, после которого артподготовка продолжилась. Пули, в большинстве своем ушли в потолок, но Болан знал, что один или два человека могут вылезти из дверного проема в любую секунду.
И действительно, в следующее мгновение двое вылетели из комнаты, приземлившись на живот у начала лестничного марша. Один из них, ударившись об пол, не удержал в руках оружия, и пистолет, скользнув по полу, загрохотал по ступенькам.
Второй из нападавших пока что выглядел более удачливым. Крупнокалиберный пистолет был крепко зажат в его руке. Не теряя ни доли секунды, Болан прицелился и спустил курок. Пуля попала чуть выше левого глаза. В агонии человек нажал на курок, и пуля чиркнула о стену, отбив большой кусок штукатурки.
Оставшийся безоружным, противник вскочил на ноги и бросился к лестнице, в надежде схватить свой пистолет, но пуля, посланная Боланом, впилась ему в поясницу. Он пошатнулся, держась за перила, сделал два шага и опустился на ступеньки. Вторая пуля вонзилась ему под лопатку. Он нырнул вперед, и его голова ударилась о нижнюю ступеньку марша. На его габардиновом пиджаке, разорванном в двух местах пулями Палача, обозначилось большое темное пятно, увеличивающееся каждую секунду.
Теперь нужно было ворваться в комнату. Ни один из лежащих здесь мертвецов даже отдаленно не походил на лже-Андерсона, в этом Болан был уверен. Террорист, если он был здесь, находился внутри комнаты. Установив "Беретту" в автоматический режим, Палач поднялся с пола, размышляя, что же все-таки лучше: ворваться в комнату или ждать здесь. Затянувшееся ожидание могло оказаться рискованным. Несмотря на то, что вокруг были глухие трущобы, звук от выстрелов автоматического оружия привел бы сюда полицию.
Но прежде чем Болан принял решение, пальба возобновилась. На поле боя появилась новая команда. Маленький, не более четырех футов роста, человек вылетел из дверного проема, словно пробка. В руках он держал автомат "Узи" и пользовался им со знанием дела. Выпуская из "Узи" очереди, он приближался к Болану зигзагообразными скачками, напоминавшими траекторию движения пьяного по тротуару. В мгновение ока пол был испещрен дырами, омерзительный вид которых довершал бардак, царивший теперь в коридоре.
Болан выстрелил не целясь и, совершив длинный прыжок, оказался на ступеньках лестницы. Монолог "Узи" оборвался. Взглянув в ту сторону, Палач увидел, что низкорослый был пригвожден к стене. Вокруг его сердца треугольником располагалось три маленьких отверстия.
Сам Болан обнаружил, что теряет равновесие. Совершив прыжок, он приземлился прямо на распростертое тело — его ноги находились на плечах убитого. От сильного толчка тело сползло по ступеням и Болан, не удержавшись на ногах, распластался на лестнице и больно ударился головой о каменный пол площадки.
Сквозь мрак, застилавший ему глаза, Болан уловил наверху шум шагов. Когда пелена спала, он взглянул наверх и впервые увидел Юрия Кущенко. Высокий брюнет победоносно улыбался. Направив на Болана мелкокалиберный автоматический пистолет, Кущенко выстрелил. Пуля вошла в тело чуть пониже ключицы.
Прежде чем Палач был готов произвести ответный выстрел, Кущенко словно испарился. Послышался звук разбитого стекла, и по лестнице пронеслась волна свежего воздуха.
Болан поднялся на ноги и, еще не оправившись от болевого шока, поспешил вверх по лестнице. Он достиг окна в тот момент, когда русский террорист присел на корточки у края крыши пристройки. Мгновение, и он исчез из виду. Болан перевалился через подоконник. Дождь продолжал хлестать с прежней силой. Это отрезвляюще подействовало на Болана. Шок прошел, но рана немилосердно напоминала о себе при каждом шаге.
Добравшись до края крыши, Болан увидел Кущенко. Тот бежал по переулку и уже почти достиг перекрестка. Болану он был нужен живым. Палач лег на живот и, ухватившись здоровой рукой за карниз, повис на мгновение и затем прыгнул. Высота была не очень большая, но встреча с землей вызвала вспышку острой боли во всей руке. Первые несколько шагов Болан проделал шатаясь, его ноги дрожали от пронизывающей все тело боли, затем она стала стихать, и он побежал, здоровой рукой сжимая "Беретту".
Кущенко уже достиг перекрестка и свернул за угол. Болан остановился — где-то вдалеке послышался вой сирены. Палач возобновил свой бег. Добравшись до перекрестка, он вновь остановился и прислушался. Шагов не было слышно, зато звук полицейской сирены стал ближе. Свернув на бульвар, Болан побежал туда, где его ждал "бьюик".
Сзади раздался рев мотора, и свет двух фар уперся прямо в Болана. Он оглянулся и заметил невдалеке высокий деревянный забор. Болан достиг забора, подтянулся на обеих руках, закусив губу от боли и подогнул ноги. Он сделал это как раз вовремя: машина на полном ходу врезалась в забор. Удар пришелся чуть ниже его поджатых ног. Забор с треском разлетелся на куски. Падая, Болан успел заметить Кущенко, сидевшего за рулем и улыбавшегося хищной улыбкой.
Когда Болан выбрался из-под обломков, машина Кущенко была все еще видна: на огромной скорости она мчалась в направлении реки. Бегом Палач бросился к своей машине. Пока он отпирал дверь и запускал мотор, Кущенко достиг конца бульвара.
"Бьюик" взревел и сорвался с места, набирая скорость. Машину слегка заносило на мокром асфальте. Когда Болан перешел на третью скорость, задние огни автомобиля Кущенко уплыли влево и исчезли за углом.
14
Болан, не отрывая глаз от машины Кущенко, обозначенной яркими огнями задних фонарей, давил на акселератор. Теперь его "бьюик" не уступал в скорости "понтиаку" русского, который, как оказалось, был прекрасным водителем. Следя за тем, чтобы машину не занесло, Палач старался сократить разрыв между ним и преследуемым.
Кущенко уверенно мчался сквозь темноту, умело используя каждый поворот и проезд, в надежде оторваться от погони. Ему было легче — он знал, куда направляется. "Гран При" был примерно равен по мощности "бьюику" Болана, но, несомненно, превосходил его в маневренности, и Палачу приходилось прикладывать все усилия, чтобы не упустить добычу.
Городские трущобы вскоре остались позади. Создавалось впечатление, что обе машины были связаны невидимой нитью. Болан был не в состоянии сократить дистанцию, Кущенко — оторваться.
Спортивный "понтиак" находился примерно на триста ярдов впереди, и это расстояние не изменялось. Так он выехал на шоссе И90, и русский прибавил газу. Стояла глубокая ночь, и, похоже, даже полицейские патрули не желали нести службу в такую непогоду.
Машина террориста направлялась в район озера Сальвадор. Эта местность была знакома Болану, но предугадать что-либо казалось сложно. Потеряв Кущенко из виду, Болан уже не нашел бы его. Он до отказа выжал газ, и "бьюик" взвыл, его двигатель застучал, по кузову прошла вибрация. Между тем дорога начала петлять, и тяжелый автомобиль стало выносить на обочины.
Город остался позади. Справа и слеза раскинулись леса, редкие постройки были преимущественно одноэтажными. Болан продолжал преследование, не выпуская Кущенко из поля зрения. Если бы тот вдруг свернул на одну из множества второстепенных дорог, то он легко мог уйти от погони, скрываемый лесом. Однако спортивный "понтиак" начал замедлять свой ход, словно Кущенко не был уверен в том, что он едет в нужном направлении.
Машина террориста приблизилась к пустынной стоянке для автомобилей дальнего следования. Ее ржавый знак болтался по соседству с неоновой вывеской, гласившей: "Закусочная".
Само здание придорожной закусочной, более напоминавшее сарай, находилось сразу за асфальтовой площадкой стоянки. Её некогда белые стены, выгоревшие на солнце, в желтом свете фар казались вырезанными из слоновой кости.
"Гран При" достиг стоянки и, развернувшись на узком шоссе, въехал на асфальтовую площадку. Повинуясь здравому смыслу, Болан начал тормозить. В выходке русского он пока не находил никакой логики. Тот, как ни в чем не бывало, затормозил у дверей закусочной, словно погоня просто его утомила и он решил перекусить.
Слишком много необъяснимого происходило вокруг, особенно в последнее время. Меньше всего Болану хотелось сейчас угодить в ловушку, которую любой идиот мог обнаружить за версту. Болан снизил скорость до минимума и стал медленно подбираться к машине Кущенко. В этот момент в "понтиаке" выключилось зажигание, все огни погасли, но сигнальный свет в салоне не загорался — Кущенко оставался в машине.
Не доезжая ста ярдов до стоянки, Болан остановил "бьюик" и погасил свет.
Он ждал...
По обе стороны шоссе был лес. Стволы деревьев, облепленные лишайником, тускло белели во тьме ночи, словно полчища привидений. Болан знал, что за этими деревьями, невдалеке от шоссе, лежала полоса ничьей земли, служившая в качестве полигона для тренировок наемников. Даже ЦРУ использовало этот полигон, вырастив на нем не одно поколение противников режима Кастро в семидесятых.
Опустив боковое стекло, Палач прислушался. Вокруг было тихо, только слышалось стрекотанье сверчков и пение древесных лягушек. Боль в плече напоминала о ране. Болан дотронулся до рукава куртки. Ткань была пропитана кровью и липла к пальцам. Ранение было легким, но рана усложняла решение задачи.
В лесу раздался крик филина, и его эхо несколько секунд блуждало среди деревьев. Разухабистый хор сверчков и лягушек на мгновенье затих, но потом их песнь возобновилась, в уже более сдержанной манере. Автомобиль Кущенко оставался темным и неподвижным.