Джо повесила трубку. Ты только что подписала свой смертный приговор, Джо, подумал Пол. Теперь пусть меня спрашивают о чем угодно. Пусть находят столько слабых мест в моем алиби, сколько захотят. А слабые места будут.
Но это им никак не поможет. Потому что ты только что сама засвидетельствовала в мою пользу, Джо. Ты сама предоставила им неопровержимые доказательства моей невиновности. Ты сказала им, что в семь тридцать меня уже не было дома.
Этот факт подтвердит и моя записка, которую найдут в кабинете. После твоей смерти. Тот факт, что тебя ещё не было дома, когда я ушел. Ты сама сказала Джону, что отсутствовала несколько часов. Ты сказала ему это, Джо. Разве не смешно, что в последние минуты перед смертью ты защищаешь своего убийцу?
Смешно. Но ты заслужила это.
— Пол, почему ты заставил меня так сказать?
Они сидели друг против друга, бокалы с напитками поблескивали у них в руках. Было тихо. Их голоса глухо раздавались в тишине. Пол закурил.
— Почему, Пол?
Он бросил спичку в пепельницу и стал теребить пальцами её обгоревший конец.
— Я уже объяснил тебе, что Артур ждет меня, а я передумал.
— Я поняла. Но почему ты велел мне сказать Джону, что меня не было дома?
Пол курил, его лицо было бесстрастным и спокойным, он с нежным выражением смотрел на нее.
— Если бы ты так не сказала, Джон принялся бы спрашивать тебя, когда я ушел, и тому подобное.
— Ну и что из этого? Я не совсем понимаю.
Он улыбнулся ей.
— Джо, я устал. Ужасно устал. Я не хотел лишних вопросов. А теперь уже ты их задаешь.
— Но я не понимаю, — настаивала она.
— Ну, хорошо. Будем считать, что это мой каприз. И давай с этим покончим.
Пол чувствовал, что его жена в растерянности. В её глазах читалось недоумение. Недоумение и растерянность. Она хотела продолжить свои расспросы, но передумала. Молча подняла свой стакан и отпила из него.
Пол украдкой взглянул на часы. Без двадцати восемь. Еще двадцать минут.
Он со злорадством отметил, что Джо слегка побледнела. Он продолжал сидеть в кресле, легко и непринужденно. Глядя на него, никак нельзя было предположить, что внутри у него бушуют страсти.
Ты озадачена, Джо. И ты хочешь понять, в чем дело, но не знаешь, с чего начать. Под твоим внешним безразличием скрывается крайнее напряжение. Ты ведь так тщательно все спланировала, так долго, очень долго готовилась, так старалась. И вот осталась всего лишь двадцать минут до осуществления твоих планов.
Казалось, все шло так хорошо. Как по маслу. А теперь вдруг Пол ведет себя так, будто он что-то знает.
Но что он может знать? Неужели он подозревает что-то? Неужели он знает?
Нет, этого не может быть. Пол слишком поглощен своей работой, делами фирмы «Мэдисон и Брант», чтобы подозревать что-то. Да ещё и его проект. Проект больницы. Работа над проектом поглощает все его время, всю энергию, все его мысли.
И все-таки, неужели он что-то подозревает?
Неужели я не все знаю о нем, также как и он не все знает обо мне? Может ли так быть?
— О чем ты так задумалась, Джо?
Она тряхнула головой, взглянула на своего мужа и улыбнулась.
— Ни о чем.
— Мне показалось, что ты вся ушла в себя.
— Правда?
— Тебя что-то тревожит в последнее время?
— Тревожит меня, Пол? Совсем нет.
Пол допил коктейль и поставил стакан на столик.
— Тебе хватает денег?
— Ты же знаешь, Пол, у меня всегда они есть, — недоуменно ответила она.
Пол направился к бару.
— Хочешь ещё выпить?
— Хочу.
Она потягивала коктейль, а Пол наблюдал за игрой света на её губах. Красных, пухлых, зовущих. Они были влажными и блестящими.
Ему вдруг вспомнилось блестящее белое тело Эдмонда Перселла.
— Тебе хватает моей любви, Джо? — мягко спросил он.
Джо удивленно подняла глаза.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — произнесла она тихо.
Он бросил кусочки льда в оба стакана, ловко и точно.
— Просто у меня такое настроение, Джо. Не обращай на меня внимания.
— Ты какой-то странный сегодня, Пол.
Он замер на миг, держа в своей огромной руке бутылку. Потом улыбнулся и наполнил стаканы.
— Наверное, я слишком много работал без отдыха. И у меня сдали нервы.
— Ты и вправду выглядишь ужасно усталым, Пол. Просто измученным.
— Неужели? Я и не думал, что это так заметно.
Пол подошел и поставил перед ней стакан на маленький столик. Его большое сильное тело, казалось, нависло над ней.
— Пожалуй, мне и вправду нужно отдохнуть, Джо. Что ты скажешь, если мы с тобой отправимся вдвоем в какое-нибудь путешествие?
— В путешествие, Пол?
— Куда-нибудь подальше. Мы ведь никогда ещё не были на Востоке. Мне давно хотелось побывать в Индии. С самого детства. Мне кажется, в ней есть первобытное, дикое, и это привлекает меня.
Пол сидел на подлокотнике её кресла и перебирал пальцами пряди её золотистых волос. Она дотянулась до его руки и мягко опустила её себе на грудь.
— Дикое? Первобытное? — Она целовала его пальцы, один за другим. И он ощутил, как её пронзила дрожь.
— А ты так не думаешь?
— Нет, Пол.
Он прикоснулся губами к её душистым волосам и нежно улыбнулся. Джо взяла его руку и просунула её в вырез своего платья. Кожа у неё на груди была гладкой и прохладной.
— Вот здесь мы с тобой различаемся, — сказал Пол. — И ещё кое в чем да, Джо?
Она не ответила. Он нежно поглаживал пальцами набухший сосок её груди. И чувствовал, как Джо вся дрожит.
— Да, кое в чем, — задумчиво повторил он. — Думаю, именно поэтому наша супружеская жизнь и оказалась такой удачной. Ты ведь счастлива со мной, Джо?
— Ну, конечно, Пол. Почему ты спрашиваешь об этом?
В её голосе послышался испуг. Она пыталась задержать его руку на своей груди. Пол ухмыльнулся и поднялся с кресла.
— Это все из-за моего дурацкого настроения, Джо. Не обращай внимания.
Он вернулся к креслу и плюхнулся в него. Лениво вытянувшись, скрестил свои длинные ноги.
— Так ты хочешь отправиться со мной в путешествие, Джо? — снова спросил он.
— Ты прекрасно знаешь, что хочу.
— Да. Конечно.
Он сидел, развалившись в кресле, как огромная кошка, и улыбался.
— Значит, решено. Как только я закончу проект и сдам его, мы отправляемся в путешествие.
Они замолчали. Полу казалось, что время остановилось. Нервы его были на пределе.
— Давай послушаем музыку. У меня как раз такое настроение. — Он поднялся и подошел к проигрывателю. — Что тебе завести, Джо?
И, задав этот вопрос, он с мрачной иронией подумал, что приговоренные к смерти всегда имеют право на последнее желание.
— Мне все равно, Пол.
— Брамс тебе надоел? Давай послушаем Равеля. — Он неспешно пробежал пальцами по пластинкам. Они прошуршали, задевая друг друга. Прошуршали и прошелестели. — Как насчет Барбера?
— Барбера?
— Не парикмахера, конечно. Это композитор — Самюэл Барбер.[1]
Он засмеялся и она рассмеялась вместе с ним. В её смехе чувствовалась напряженность.
А ты задумалась, Джо. Ты начала размышлять. Но это бесполезно.
— «Адажио для струнного оркестра». Годится? С ним связана одна очень давняя и печальная история. Впервые я услышал его, когда был в лагере для военнопленных.
— В лагере? Ты мне никогда не говорил об этом, Пол.
Пол поставил пластинку и следил, как крутится диск.
— Да, Джо, — сказал он. — Я никогда не говорил тебе об этом.
Он стоял и слушал вдохновенные аккорды, чувствуя её взгляд на своей широкой спине.
— Есть вещи, которые каждый держит в себе, Джо, — тихо проговорил он. Его голос, казалось, звенел на фоне негромкой музыки. — У каждого человека есть, что скрывать.
Он вернулся к своему креслу и сел. Потом закурил и украдкой взглянул в её встревоженные глаза.
— Один из нацистских охранников без конца заводил эту пластинку. Как он это выдерживал, я не знаю. И почему она ему так нравилась. Он был самым жестоким, самым отвратительным и отъявленным мерзавцем, с которым мне только довелось столкнуться в своей жизни.
Его голос напрягся, взгляд стал холодным и пристальным.
— Я помню, просиживал ночи напролет, придумывая, как его убить.
Наступило молчание. Потом она спросила:
— Ты убил его, Пол?
Он медленно повернулся к ней и улыбнулся. Его лицо было спокойным и безмятежным.
— Нет, Джо.
Ему показалось, что выражение облегчения мелькнуло у неё на лице. Ее губы приоткрылись и она тихо вздохнула.
— Нет, Джо. Я заслужил немало медалей, но его я так и не убил.
— Но ты убивал других.
— Многие солдаты убивали. С обеих сторон.
— А что случилось с тем охранником?
Прежде, чем ответить, Пол проводил взглядом колечки сизого дыма.
— Его убил другой парень. И получил медаль за это, Джо. Сам генерал вызвал его к себе и прикрепил медаль ему на грудь. И при этом сказал: «Молодец! Ты избавил землю от настоящего чудовища».
Пол загасил сигарету.
— И солдат с ним молча согласился.
Джо ничего не ответила. Музыка заполняла комнату.
— Война, это ужасно, правда, Пол? Вот, значит, почему ты никогда не говорил мне об этом.
— Да, именно поэтому.
Она взглянула на проигрыватель.
— Убери, пожалуйста, эту пластинку, Пол. Думаю, после того, что ты рассказал мне, я никогда уже больше не смогу её слушать.
— Извини, Джо, я не подумал, что это так огорчит тебя. По правде говоря, я даже полюбил её.
— Не представляю, как это возможно. Она вызывает такие ужасные воспоминания.
— Очевидно, я никогда не задумывался над этим, — ответил Пол.
— Пожалуйста, сними её, Пол.
— Как хочешь.
Пол подошел к проигрывателю, постоял минуту, слушая музыку, потом выключил его.
В комнате опять стало тихо. Снаружи, за окнами темнел вечер. Пол посмотрел на наручные часы. Семь часов пятьдесят девять минут. Осталась одна минута, Джо. Еще одна последняя минута. Все готово и все актеры застыли в ожидании — телеграммы. В ожидании звонка в дверь, означающего конец твоей жизни.