– Марко, как думаешь, сможешь ты уйти от полиции, если я дам тебе подходящую тачку?
Он снова улыбнулся:
– Может, мне и не двадцать лет, Джош, но всем этим сосункам я дам сто очков вперед.
– Жаки объяснил тебе, что надо делать?
– Да. Я подъезжаю к зданию полиции на Дизенгоф, жду, чтобы меня заметили, вывожу их за город и там сбрасываю с хвоста.
– Спасибо, Марко.
– Все в порядке. Я возвращаю старый долг.
Я повел их к машине. Марко выглядел слегка разочарованным, но только до той минуты, пока я не поднял капот. Тогда он принялся поглаживать правое крыло моей «Капри», и я уже забеспокоился, что он никогда не перестанет.
– Не волнуйся, Джош. С этой девочкой мы отправим их искать нас по всему свету.
Мы оставили его и пошли смотреть машину, которую раздобыл мне Жаки. Это была новенькая «БМВ-730» черного цвета.
– Ты уверен, что она не краденая?
– Конечно, краденая. Только не здесь. Посол Западной Германии в Каире все еще надеется ее найти.
После заключения мира с Египтом между нашими странами началась оживленная торговля угнанными автомобилями. В основном поток шел в обратном направлении, из Израиля в Египет, но изредка просачивались машины и с той стороны границы. Мотор довольно заурчал, когда я завел его, и мы двинулись к дому Таля. Его машины на стоянке не было. Мы с Жаки поднялись по лестнице и постучали в дверь. Ответа не последовало. Я отступил на несколько шагов, чтобы вышибить дверь, но Жаки остановил меня жалобным взглядом, вытащил связку отмычек и с третьей попытки открыл замок. Дом был пуст. Мебель, телевизор, стереосистема стояли на своих местах, но вещи повседневного пользования: одежда, обувь, зубные щетки – все исчезло. Семейство ушло в подполье. Я не испытал удивления, только злость. Из квартиры Таля мы поехали в Яффу. Жаки указывал мне дорогу, пока мы не добрались до какого-то на вид заброшенного склада. Я припарковался, и мы вылезли из машины. У дверей Жаки остановился:
– У меня для тебя сюрприз.
– Ненавижу сюрпризы.
10
Жаки с подчеркнутой торжественностью распахнул двери. У стены, связанная толстым резиновым шлангом, лежала Патрисия, мнимая Рина Таль, и крыла нас на чем свет стоит. Судя по богатству словаря, она готовила свою речь как минимум несколько часов.
– Что она здесь делает?
– Ее подружка рассказала мне кое-что любопытное.
Патрисия прохрипела с пола:
– Я ее убью.
Жаки ухмыльнулся:
– Могла бы уже усвоить, что наркоману ни на кого нельзя полагаться. Особенно на другого наркомана.
Он снова повернулся ко мне:
– Сегодня утром ее видели в баре «Жано». Она сидела там, одетая скромно, как монахиня, и кого-то ждала. Ты знаешь это место?
Я знал. Это был маленький вонючий бар, в котором шлюхи последнего разбора дрочили клиентам на диванчике возле уборной. Они зарабатывали такие крохи, что, насколько я слышал, преступный мир их даже не крышевал. Сюда никогда не заглядывали собирающие дань полицейские, а уж они – настоящие трупоеды. Патрисии с ее положением в профессиональной иерархии такая дыра абсолютно не подходила. Я повернулся к ней:
– Это место не из тех, где ты работаешь.
– Зато ты туда ходишь по три раза в неделю.
– Мне еда там нравится.
– А не пошел бы ты…
Жаки прервал нашу, если так можно выразиться, беседу и деловым тоном продолжил:
– Она просидела там пару часов, а потом появился какой-то религиозный парень и передал ей большой конверт. Она полетела прямиком к своему дилеру, но тот все еще в больнице, – он глянул на меня ничего не выражающим взглядом, – и вместо него там ее встретил я. Когда я ее поймал, конверт все еще был при ней.
Он приподнял одну из каменных плиток в полу и извлек большой конверт, набитый долларами.
– Сколько?
– Десять тысяч. Мелкими купюрами. Недостаточно, чтобы выйти на пенсию, зато хватит, чтобы целый месяц быть под кайфом.
Я снова повернулся к ней:
– Мне казалось, ты с ними порвала?
– Да пошел ты…
– Я очень устал. Ты будешь отвечать или мне тебя стукнуть?
– Сладенький, я за свою жизнь повидала больше клиентов с хлыстами и наручниками, чем могу сосчитать. Думаешь, я тебя испугаюсь?
Я наклонился к ней и схватил ее за щеку большим и указательным пальцами. Кожа была прохладной и чуть влажной.
– Жаки, у тебя нож при себе?
– Да.
Это был тайваньский выкидной нож с рукояткой, покрытой фальшивым перламутром, и двадцатисантиметровым лезвием. С сухим щелчком я раскрыл его.
– Или говори, или я немного подправлю тебе черты лица.
Судя по всему, что-то в моих глазах ее напугало, потому что она враз сменила тон на ласково-плаксивый.
– Я не виновата, Джош.
– Меня не интересует, кто виноват. За что он дал тебе денег?
– Я тебе уже говорила. За то, что я заманила тебя в ловушку.
– Десять тысяч долларов?
– Жаки, скажи ему.
– Джош, я тебе говорю.
– Ладно.
– Я клянусь, Джош.
– Ну, если клянешься, это другое дело. Теперь я тебе верю. Что ж ты раньше не поклялась, мы бы сэкономили кучу усилий.
Она смотрела на меня растерянно. По-видимому, ирония была не самой сильной ее стороной. Внезапно меня осенило. Я уперся коленом ей в ребра и поднес нож прямо к щеке, смертельно побелевшей даже под двумя слоями макияжа.
– Он заплатил тебе не за то, что ты сделала. Он заплатил тебе за то, что ты мне соврала. За то, что сказала мне, что это он прислал тебя ко мне и велел нанять меня следить за Талем. Так?
Ее голос перешел в визг:
– Я не виновата!
– Так или нет?
– Так, скотина, так!
Нож царапнул нежную кожу под скулой. Она снова завизжала.
– Кто тебя нанял? Кто велел обратиться ко мне, чтобы я следил за Талем?
– Таль.
Я откинулся назад, а она, извиваясь ужом, попыталась отползти от меня. Ее щека была в крови. Двумя взмахами ножа я перерезал резиновый шланг.
– Проваливай.
У двери она остановилась:
– А что с моими деньгами?
– С какими деньгами?
– Скотина.
– Ты повторяешься.
– Джош, послушай, мне нужны деньги на дозу.
– Жаки, сколько стоит одна порция дури?
– По городу сейчас разошлась крупная партия. За двести зеленых она улетит на седьмое небо.
Я вытащил из конверта две сотенные купюры, смял и бросил ей.
Она нагнулась и, царапнув ногтями о бетон, подобрала деньги с пола. Подняла на нас взгляд, полный страдания, и снова на одно мгновение стала хорошенькой девчонкой из Хайфы. Потом она исчезла.
– Когда-нибудь, – сказал Жаки, – я отправлю эту дурочку на лечение.
– Только не влюбись мне сейчас.
– Ладно.
Я был немного напуган. Нет, не тем, что она мне рассказала, а собой. Я точно знал, что, если бы она не заговорила, я бы ее порезал. Таким я себе совсем не нравился. А может, и нравился. Из унылого оцепенения меня вывел голос Жаки. Жаки стоял, прислонясь к стене, и выглядел так, будто что-то его забавляло.
– В этом деле сплошные психи.
– Почему?
– Таль платит деньги, чтобы за ним следили. Религиозный платит, чтобы его шлепнули. Где логика?
Я не отозвался. Сполз по стене, уселся на пол и принялся искать по карманам сигареты. Жаки немного подождал, понял, что я не собираюсь отвечать, и тоже уселся на полу по-турецки. Зажав зубами тяжелый золотой медальон, висевший у него на шее, он разделил стопку купюр на две равные части и одну из них подтолкнул мне. Я согнул пачку пополам и сунул во внутренний карман. Еще неделю назад я, может, и отказался бы взять эти деньги, но сейчас мои моральные устои лежали, замороженные, в одном из холодильников полицейского морга. Нет, я не перешел на другую сторону баррикады. Просто баррикады больше не существовало.
– Сигареты есть?
Он кинул мне запечатанную пачку «Мальборо». Я ободрал целлофановую обертку и закурил. Минуту спустя Жаки поднялся с пола, открыл шкафчик, которого я раньше не замечал, достал бутылку «Джека Дэниелса» и снова уселся рядом со мной. Мы сидели, молча курили и пили виски. Через полчаса мои мысли перестали вести себя как машинки на автодроме в луна-парке и начали выстраиваться в определенном порядке.
– Жаки, какая польза была Талю посылать ко мне Патрисию и нанимать меня следить за ним во время ограбления?
– Представления не имею.
– Ладно, спрошу по-другому. Где меня не было?
– Дома.
– А еще?
– Не знаю. Нигде.
Я улыбнулся. Он непонимающе уставился на меня. Через минуту его лицо просветлело, и он выпалил:
– Он, в отличие от всех остальных, точно знал, где ты, и мог спокойно тебя подставить, уверенный, что у тебя нет алиби.
– А почему Шимон, тот религиозный парень, заплатил Патрисии, чтобы она сказала, что нанял ее он? Какая ему была в том польза?
Жаки с минуту помолчал:
– По-моему, никакой.
– Мне тоже так кажется. Какой вывод из этого можно сделать?
– Никакого.
– В том-то все и дело. Ему от этого никакой пользы. Но кому-то польза в том была. И этот кто-то кто приказал Шимону заплатить Патрисии.
– И чего же этот кто-то пытается добиться?
– Выиграть время.
Я произнес это так резко, что Жаки вскочил на ноги, решив, что мы должны срочно куда-то бежать.
– Кто-то уже три дня заставляет меня гоняться за привидениями. У меня на хвосте висит полиция. Гора улик против меня растет. Этот человек видит, что, чем больше времени проходит, тем глубже я увязаю. Это он дергает за ниточки так, чтобы одна кукла не догадывалась о существовании другой.
– И он хотел, чтобы ты следил за Шимоном, а не за Талем?
– Не уверен. Это же не секрет, что когда-то я работал в полиции. Он понимал, что рано или поздно я выйду на Патрисию.
– И что ты собираешься теперь делать?
– А ты как думаешь? Найти его.
– И посадить в тюрьму.
Я промолчал.
– Не будь идиотом, Джош. В каждой тюряге есть как минимум три человека, которые будут счастливы свести с тобой счеты.