Декер был уверен, что доктор Джеймс не имел об этом представления. И еще долго после того, как вышла замуж, Кетрин звонила или забегала, но только вечером, и никогда в выходные дни. Декер всегда чувствовал облегчение через некоторое время после ее визита.
Он промыл несколько фотографий размером восемь на десять и повесил отпечатки на вешалку, протянутую через темную комнату. Он мог бы зажечь верхний свет, не нанеся этим урона фотографиям, но предпочитал работать при красном отблеске нужного для фотографий света. Кетрин постучала дважды и вошла, быстро закрыв за собой дверь. Она знала, как себя вести.
— Где мистер? — спросил Декер.
— В Тэмпе, — сказала Кетрин. — Большой заезд. Раз в две недели по уик-эндам у них съезды. Что у нас тут? — Она встала на цыпочки и стала рассматривать отпечатки. — Кто этот тяжеловес?
— Пожарный — инвалид на девяносто процентов.
— А что он делает здесь в Вик Тэнни? Зачем он тут торчит?
— Это как раз то, что хочет знать страховая компания, — сказал Декер.
— Довольно скучная история, Рейдж.
Иногда вместо Р. Дж. она называла его Рейдж[2]. Это было ласкательное прозвище, намекавшее на особенности его характера. Декер не возражал, раз это исходило от Кетрин.
— У меня тут есть хорошая стряпня.
— Да? И что это?
Она выглядела потрясающе в теплом красном освещении.
Кетрин была сногсшибательной. Была, есть и всегда будет.
Дорогой сногсшибательной женщиной.
— Я слежу за одним профессиональным рыболовом, — сказал Декер. — Речь идет о жульничестве на турнирах. Вроде бы.
— Брось ты, Рейдж.
— Я не шучу.
Кетрин сложила руки и одарила его материнским взглядом.
— Почему ты не попросишь, чтобы газета взяла тебя на прежнюю должность?
— Потому, что газета не платит мне сто тысяч кусков за рыбную ловлю.
Кетрин сказала:
— Ого!
От нее чудесно пахло. Она знала, что Декер любил ее духи, и всегда пользовалась ими ради него. Как они назывались? Что-то модно-невротическое. Ах, да — «Принуждение». Духи, которые, вероятно, не вызывали никаких чувств у доктора Джеймса. По крайней мере, Декер на это надеялся. Он подумал, хранится ли у Кетрин тот самый флакон в четыре унции, который он купил на ее день рождения три года назад.
Декер вытащил пинцетом еще одну черно-белую фотографию золото-кирпичного пожарника из фиксатора и прополоскал ее.
— Нет фотографий рыбы? — спросила Кетрин.
— Еще нет.
— Кто-то действительно собирается заплатить тебе сто тысяч долларов?
— Ну, по крайней мере, пятьдесят. В случае если я раздобуду то, что он хочет.
Она спросила:
— И что ты собираешься делать со всеми этими деньгами?
— Попытаюсь выкупить тебя обратно.
Смех Кетрин замер у нее в горле. Она выглядела уязвленной.
— Это вовсе не смешно, Р. Дж.
— Думаю, нет.
— Ты ведь не думал этого, или думал?
— Нет, не думал.
— В тебе есть что-то гадкое.
— Я побит, как ребенок, — сказал Декер.
— Можем мы выбраться отсюда? Я уже отравилась твоими химикатами.
Декер повез ее в кабачок на Шоссе Саус Дикси, где жарили мясо на открытом огне. Кетрин заказала половину цыпленка и чай со льдом, он — пиво и жареные ребрышки. Они говорили о тысяче разных мелочей, а Декер думал о том, как приятно все еще было проводить с ней время. Это не было печальное чувство. Была просто легкая грусть. Он знал, что она пройдет. Так всегда происходило с лучшими чувствами.
— Ты подумал о Нью-Йорке? — спросила Кетрин.
Речь шла о работе свободного художника. Декер уже знал это все наизусть.
— Погляди на Фоли. В прошлом году его фотографии были на обложке «Спорте иллюстрэйтед», — сказала она.
Это был другой фотограф, который оставил газету и стал свободным.
— Хейл Ирвин, — парировал Декер насмешливо.
— Что?
— Это была большая фотография Фоли. Игрок в гольф. Чертов игрок в гольф, Кетрин. Это не то, что я хочу делать, следовать за группой рубашек Изод по площадке для гольфа целый день для того, чтобы сделать один дурацкий снимок.
Кетрин сказала:
— Это был просто пример, Рейдж. У Фоли масса работы с тех пор, как он переехал в Нью-Йорк. Он снимает не только игроков в гольф, поэтому не смотри на меня так сердито.
— Он хороший фотограф.
— Но ты лучше на целую милю. — Она потянулась через стол и нежно ущипнула его за руку. — Эй. Это не должно быть тяжкой обязанностью. Никаких Сальвадоров, убийств, мертвых девушек в кадиллаках. Занимайся чем-нибудь поприятнее. Ты это заслужил, Рейдж.
Декер сообразил, что наступило время обычных увещеваний по поводу загубленного таланта. Кетрин продолжала:
— Мне тяжело видеть, как ты растрачиваешь свой талант. Шпионишь, как вор. Делаешь фотографии…
— Парней, которые обманывают страховые агентства.
— Да.
Декер сказал:
— Может быть, ты права.
— Ты подумаешь о Нью-Йорке?
— Возьми часть этих ребрышек, я не могу их все съесть.
— Нет, спасибо, я сыта.
— Тогда расскажи мне о знахаре.
— Прекрати это, — сказала Кетрин. — Пациенты Джеймса без ума от него. Он не жалеет своего времени.
— И дело разминания спин до хруста — процветает.
— Процветает, но могло бы быть еще лучше, — сказала Кетрин, — Джеймс поговаривает о переезде.
Декер ухмыльнулся:
— Дай я угадаю, куда.
Кетрин покраснела:
— Его брат получил практику на Лонг Айленде. Джеймс говорит, что он процветает.
— Без дураков?
— Не петушись, Р. Дж. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Так ты бы не пришла повидаться со мной, — сказал Декер. — Я хочу сказать, если бы я собирался переехать в Нью-Йорк, а ты как-нибудь объявилась бы на Лонг-Айленде, ты бы не заглянула поболтать?
Кетрин вытерла руки о салфетку.
— Боже мой, не знаю.
Теперь ее голос стал другим — исчезла легкомысленная доверительность.
— Не знаю, что бы я сделала, Р. Дж. Иногда и сама удивляюсь. Джеймс особенный, и я понимаю, как мне повезло, но иногда все-таки… Мужчина гладит свои носки, я говорила тебе это?
Декер кивнул:
— Ты позвонила мне во время своего медового месяца, чтобы сообщить мне об этом.
Она позвонила из Гонолулу.
— Ах, да.
— Все в порядке, — сказал Декер. — Я не был в претензии.
Это было лучше, чем потерять ее совсем. Он бы скучал по ней, если бы этот костоправ, любитель гладить носки, увез ее в Нью-Йорк.
— Ты знаешь чертову правду? — сказала Кетрин. — Моя спина все еще мучает меня.
Когда Декер вернулся в трейлер, его телефон звонил. Человеку на другом конце провода не надо было называть себя.
— Хэлло, Майами.
— Да, капитан.
Декер был удивлен. Скинк сделал бы что угодно, лишь бы избежать телефонного разговора.
— «Армадил» мертв, — сказал Скинк.
Декер подумал, что Скинк говорит об ужине.
— Ты слушаешь? — спросил Скинк.
— «Армадил?»
— Да, твой маленький приятель из газеты.
— Отт?
— Официально он только исчез. Неофициально мертв. Лучше бы тебе быть здесь. Пора приниматься за работу.
Декер сел на кухонный стол.
— Начни сначала, — сказал он.
Скинк приблизительно перечислил факты, связанные с исчезновением, в нейтральных тонах и закончил объяснением «альтер эго» Отта Пикни как Дэйви Дилло.
— Говорят, он был очень убедителен в этой роли, — закончил Скинк, как бы выражая свои соболезнования.
Декеру было очень трудно представить Отта в костюме армадила на Скейтборде. Еще труднее ему было представить Отта мертвым.
— Может быть, они просто увезли его куда-нибудь, чтобы напугать? — предположил он.
— Никоим образом, — сказал Скинк. — Скоро увидимся. О, да — когда приедешь в Харни, не останавливайся в мотеле. Там небезопасно. Лучше остановись у меня.
— Предпочел бы этого не делать, — сказал Декер.
— О, будет чертовски весело, — сказал Скинк с хрюканьем. — Мы сможем жарить копченые сосиски с проскурняком.
Декер ехал всю ночь. Он пересек границу между штатами, дорогу 95 и выехал на шоссе 222 как раз западнее Вабасса. Еще девяносто минут, и он оказался в округе Харни. Когда он добрался до дома Скинка на озере, было половина пятого утра. На воде была одна или две лодки охотников на окуней: Декеру было слышно, как их мощные моторы пережевывают темноту.
При звуке машины Декера Скинк, тяжело ступая, вышел на крыльцо. Он был полностью одет: сапоги, солнечные очки, оранжевый водонепроницаемый костюм. Декер подумал, уж не спал ли он в таком виде.
— Это для езды, — сказал Скинк. — Бери свое оборудование и заходи.
Декер захватил свой мешок в хижину. Это был первый случай, когда он отважился пройти дальше крыльца, и он не представлял, чего ожидать. Может быть, звериных шкур. Обоев, сделанных из кроличьих шкур?
Миновав дверь из щита, Декер был изумлен тем, что увидел: книги. Вдоль каждой стены до самого потолка стояли полки из необработанной сосны и каждая полка была полна книг. У восточной стены помещалась классическая литература: По, Хемингуэй, Достоевский, Марк Твен, Джек Лондон, Фолкнер, Фитцджеральд, даже Борис Пастернак. У западной стены находились политические биографии: Черчилль, Линкольн, Гитлер, Хьюи Лонг, Эйзенхауэр, Джозеф Маккартни, Джон. Ф. Кеннеди, даже биография Линдона Джонсона, написанная Робертом Каро, хотя они и выглядели, как издания книжного клуба. Южная стена была отведена исключительно для справочников: Британника, Текущие биографии, Статуты Флориды, даже Путеводитель читателя по периодической литературе. Это была та самая стена хижины, которая так сильно накренилась, и теперь Декер знал почему: на нее опирались самые тяжелые книги.
Полки стены, выходящей на север, были разделены на две секции. В верхней части находились книги по философии и гуманитарным наукам. Нижняя часть была отведена для детских книг: «Мальчики» Харди, Том Свифт, Доктор Сьюсс, Шарлотт Уэб и «Сказки» Братьев Гримм.