Ник покачал головой:
– Нет. Госпожа Риоко, вы, наверное, уже слышали о смерти бизнесмена Андрея Ямамото?
Улыбка сошла с прекрасных губ его собеседницы.
– Да, – произнесла она грустным голосом. – Об этом передавали в новостях. Кажется, у него был сердечный приступ?
– Не совсем. Скорее инсульт.
– Очень грустно это слышать.
– Мы обнаружили вашу книгу у него на столе.
Госпожа Риоко пожала плечами:
– Ничего удивительного. Моя книга несколько месяцев держалась в списке бестселлеров.
– Да, понимаю. Но бизнесмены – люди занятые и замороченные, и чтение книг редко входит в разряд их развлечений.
Госпожа Риоко вздохнула:
– Хорошо, сдаюсь. Это я подарила ему эту книгу. Мы были знакомы. Он живо интересовался наноматерией. В общем-то, это и стало причиной нашего знакомства. Хотя, признаюсь, поначалу я была уверена, что он имеет на меня виды.
– Я бы его понял, – заметил Ник, разглядывая красивое лицо писательницы, европеоидное, но с раскосыми азиатскими глазами. – Что он хотел знать?
– Все, – сказала Риоко. – Что такое серая мантия, на что она способна, как можно использовать наноматерию здесь, на Соло-Рексе.
– И вы ему все это рассказали?
– Да. Но ему было мало, он хотел знать больше. Тогда я просто отправила ему книгу экспресс-доставкой.
– Книжка была изрядно потрепана, – сказал Ник. – Это говорит о том, что Ямамото действительно ее читал, а не держал на столе для красоты.
– Рада это слышать. Хотя… – Она пожала острыми плечами. – Какое это теперь имеет значение.
– Для нас имеет, – сказал Ник. – Что он был за человек, этот Ямамото? Хороший или плохой?
– Вы мыслите в слишком радикальных категориях, детектив. Ямамото был из тех, кто умело поддерживает в своей душе баланс между добром и злом.
– Это как? – не понял Ник.
– Элементарно. Ну, допустим, бизнес, которым ты занимаешься, потребовал от тебя сделать кому-нибудь подлость. И ты делаешь ее, но делаешь без всякого удовольствия. А потом идешь в церковь и раздаешь нищим мелочь. Или перечисляешь деньги в какой-нибудь благотворительный фонд. Как бы уравновешиваешь чашу, понимаете? Я говорю метафорами. Вот Ямамото всегда стремился эту чашу уравновесить.
– Удобная позиция, – одобрил Ник. – Однако зло не любит быть в одиночестве. Как магнит притягивает гвозди, так зло тащит за собой другое зло. Да и чаша со злом, если постоянно стоять под ней, может так больно стукнуть по голове, что последнего рассудка лишишься. Тут уж не до добра и зла, а быть бы живу.
– Ваша метафора не вполне удачна, – заметила Риоко.
– Возможно. Я ведь не писатель.
Госпожа Риоко прищурилась.
– В мире есть вещи поважнее добра и зла, – сказала она.
– Вот как? И что же это?
– Истина. Истина, детектив, находится за гранью добра и зла.
Ник пожал плечами, но возражать не стал.
– Вернемся к теме нашего разговора. Госпожа Риоко, по пути к вам я просмотрел вашу книгу.
– Это делает мне честь.
– Серая мантия уничтожила все, что было на Земле, а теперь, несколько сотен лет спустя, пытается все это восстановить.
– Скорее – воспроизвести, – поправила Риоко. – Серая мантия неспособна ничего восстановить, она может только имитировать. Но даже в этом ее возможности ограничены. Серая мантия может воссоздавать объекты, но у нее нет способности к точной детализации. Цветопередача – тоже не ее конек. Именно поэтому дома, улицы и города, которые серая мантия воссоздала на Земле, так далеки от оригинала. Впрочем, сейчас наноматерия пытается воспроизвести не только внешний облик предметов, но и их молекулярную структуру. Она упорно работает над каждым Оазисом, снова и снова уничтожая объекты и пытаясь построить их заново – в уже более усовершенствованном виде.
– И зачем же, по-вашему, серая мантия это делает? Зачем воспроизводит наши города и леса, которые сама когда-то и уничтожила?
– В моей книге этому вопросу посвящена целая глава.
– Да, я помню. Кажется, вы намекаете на то, что серой мантии стало скучно, и она захотела пообщаться с нами.
Риоко улыбнулась, блеснув полоской белоснежных зубов.
– Это довольно грубый пересказ моей гипотезы, детектив, – сказала она, глядя на него лучистыми глазами. – Но в целом он верен. Серая мантия действительно хочет с нами общаться. Она охотно идет на контакт и потакает всем нашим желаниям. Но мы не понимаем языка, на котором она с нами говорит. Это, как с Богом… Он дал нам свободу воли и выбора, разум и воображение, а мы используем эти дары лишь для того, чтобы настроить побольше борделей и курилен.
Ник прищурился.
– Ваша реанимированная Земля – всего лишь мираж, притворяющийся реальностью.
– А наш родной Соло-Рекс? На нем почти не осталось ничего настоящего. Эта обстановка, которую вы видите… На самом деле ее нет. Она – плод работы мемов, творящих для нас иллюзорный мир вот уже девять лет.
Бойцов не нашел, что на это сказать.
– Вы когда-нибудь видели наноматерию? – спросила вдруг госпожа Риоко.
Ник качнул головой:
– Нет.
– Она похожа на обычную серую пыль.
– Значит, я не так уж много потерял.
Риоко улыбнулась:
– Не скажите. Эта серая пыль способна на забавные вещи. Если хотите, я могу вам показать.
– Что показать? – не понял Бойцов.
– Наноматерию.
Взгляд Ника похолодел.
– У вас есть наноматерия?
– Да. Но не спешите надевать на меня наручники, детектив. У меня есть специальное разрешение от Совета Безопасности. Четыреста граммов нанопыли для исследований.
– Не знал, что гражданским лицам позволено экспериментировать с наноматерией в домашних условиях, – сказал Ник.
– Вы не можете знать всего на свете, – с вежливой улыбкой парировала Риоко.
Она встала с кресла и подошла к столику в углу комнаты, на котором стояла какая-то конусообразная конструкция, накрытая черной тканью, и легким движением сорвала ткань.
Под тканью оказалась стеклянная емкость, похожая на аквариум, сделанная в форме вытянутого кверху яйца. Аквариум был пуст, на дне его лежала кучка не то серого песка, не то пыли.
Ник подошел к аквариуму, взглянул на него. Пожал плечами и повернулся к писательнице. И тут Ник услышал у себя за спиной шорох, словно кто-то осторожно пересыпал песок из одной емкости в другую. Ник обернулся и увидел свое собственное лицо.
Сперва он не понял, что именно произошло, а когда осознал, на мгновение лишился дара речи. Серая пыль больше не лежала на дне аквариума, она сложилась в точную копию лица детектива, сымитировав его кожный покров. Толщина живой маски была не больше двух миллиметров.
Ник раскрыл от удивления рот, и темное лицо за стеклом, сотканное из серого песка, повторило это движение. Детектив нахмурился, и его «двойник» тоже сдвинул брови. Ник наклонился поближе, и темное лицо тоже приникло к стеклу, но изнутри аквариума.
Некоторое время Ник разглядывал свое сотканное из пыли отражение, удивляясь тому, насколько детально воспроизведена фактура его кожи. Присутствовала даже небольшая царапинка, оставшаяся после утреннего бритья.
Детектив отпрянул от аквариума и сделал шаг назад. Лицо за стеклом рассыпалось и упало на дно аквариума кучкой серой пыли. Ник поднял руку, протянул ее к аквариуму и положил пальцы на стекло. Серая пыль снова пришла в движение, заструилась по стенкам аквариума и за пару секунд сложилась в серую руку, пальцы которой лежали на стекле с обратной его стороны.
Ник отвел руку, и серая пыль снова обрушилась на дно аквариума. Детектив перевел взгляд на госпожу Риоко.
– Круто, правда? – с улыбкой спросила она.
– Правда, – признался Ник. – Она живая?
– Смотря что считать жизнью, – ответила Риоко. – С точки зрения человека, состоящего из белковых соединений, эту пыль не назовешь живой.
Писательница взяла ткань и набросила ее на аквариум.
– Все частицы наноматерии – части одного суперорганизма, – пояснила она. – И это – самый поразительный факт. Что-то вроде «теории локальности» в квантовой физике.
Ник озадаченно нахмурился.
– Это значит, что наноматерия запомнила мое лицо? И где-то там, на Земле, затянутой туманами, может появиться мой двойник?
– В принципе, да, – ответила госпожа Риоко. – Но серая мантия неспособна к точному воспроизведению. Если она попытается воссоздать ваш облик, копия получится далекой от оригинала.
– И все же она будет похожа на меня?
– Весьма отдаленно. Как я уже говорила, у серой мантии нет способности к точной детализации.
Она хотела еще что-то добавить, но тут в дверь громко постучали.
– Хозяин! – крикнули с улицы.
Ник смутился.
– Это мой слуга, – сказал он девушке извиняющимся голосом. – Его зовут Панч, и он балбес.
Госпожа Риоко встала с кресла, подошла к двери и плавно ее распахнула. Робот отвесил низкий поклон и вежливо произнес:
– Мое имя – Панч, – представился он церемонным голосом. – Прошу прощения, если потревожил вас, сударыня.
Риоко улыбнулась, глянула на Ника и уточнила:
– Он у вас всегда такой церемонный?
– Нет. Только когда видит сногсшибательно красивых девушек, – ответил Ник.
Риоко прищурила темно-синие глаза и внимательно посмотрела на Ника.
– А вы хитрец, – сказала она с улыбкой.
– В нашем с Панчем тандеме хитрец – это он. А я – простак и правдоруб.
– Это правда, сударыня, – подтвердил робот. – Мой хозяин склонен к прямым и незамысловатым высказываниям.
– И ты его за это осуждаешь? – весело осведомилась Риоко.
– Не то чтобы осуждаю. Однако, на мой взгляд, не стоит каждый раз говорить человеку в лицо то, что о нем думаешь. Особенно когда перед тобой стоит сногсшибательно красивая девушка.
Риоко несколько секунд молчала, а затем запрокинула красивую голову и рассмеялась.
– Похоже, вы здорово спелись, мальчики! – весело заявила она.
Панч тоже растянул губы в улыбке, выждал подходящий момент и осведомился: