— Саша, сколько раз еще тебе говорить — НЕ Я ЭТО! Коротко замахнувшись, Поляк швырнул рюмку о стену, и от звука, с каким она разлетелась, Шеремет вздрогнул, как от взрыва гранаты.
— Аркадий, мы договорились: скажи, что он хочет, и претензий к тебе ни у кого из нас не будет, — строго велел Большой. — Наоборот, я тебе спасибо скажу, что не меня ты тогда продал.
По ту сторону стола Поляк казался сейчас загнанным в угол и зажатым там намертво.
— Колись, Гуслик, — подбодрил Шеремет. — Отпущение грехов получишь заодно.
— Пора, Аркадий. — Кондрат, обращаясь к нему, выглядел донельзя серьезным.
За их спинами послышался звук быстрых шагов, и дверь в кабинет распахнул, не постучав, Максим Неверов.
— Господа, у нас проблемы! — заявил он, показывая собравшимся предмет, зажатый в правой руке.
— А то я не знаю! — отозвался Шеремет. — Что там такое?
— Вчера здесь, в доме, были посторонние. Женщины. Мне Короб сейчас проговорился.
— Кто? — Брови Большого удивленно подпрыгнули вверх.
— Ну вас, мужики! Парочка шлюх, Шульц подогнал, он вчера с сегодня перепутал, — объяснил Валет.
— Герман Шульц, к вашему сведению, не может этого подтвердить. Его телефон не отвечает. А я звонил шесть раз. По словам Короба, три девушки пошли с вами в сауну, одна, старшая, осталась в зале внизу. Так?
Большой не сводил глаз с непонятного предмета, который им всем показывал взволнованный Неверов.
— И что? — Шеремет теперь тоже почувствовал неладное.
— Вот. Это самодельный «жучок». Под столом внизу прилепили. Та женщина оставалась без присмотра минут двадцать. Я должен проверить кабинет.
Сунув коробочку с присоской в руку ошарашенного Большого, он, точно зная, где надо искать, подошел к столу, присел, заглянул под него, провел рукой по столешнице, ничего не увидел, встал, даже не попросил Поляка, а отдал ему распоряжение:
— Гляньте со своей стороны.
Тот послушно пошарил, где сказали, что-то нащупал, даже попытался оторвать.
— Есть? — спросил Большой, все еще не веря до конца.
— Есть, — пробормотал Поляк.
— Убью! — рявкнул Шеремет.
— Кого? — на удивление спокойно спросил Кондрат.
— Значит, так. — Неверов бросил найденный предмет на пол. — Не знаю, кто нас слушает, только уже услышали. Скрывать, что мы нашли «жучки», нет смысла. Думаю, радиус действия небольшой, если сейчас бойцы выдвинутся — найдет. Я распоряжусь, а вы будьте тут пока.
Не дав никому опомниться, начальник охраны крутанулся на каблуках и вышел, оставив дверь открытой. Через несколько секунд все уже услышали, как он приказывает своим парням взять оружие, открыть ворота и сесть по парам в две машины.
Все произошло так стремительно, что никто из четверых не сдвинулся с места, не осознал в полной мере, что же делать дальше, как себя вести. Однако в следующее мгновение со двора донесся шум въезжающей машины, загремели выстрелы, с которыми слились крики.
Не сговариваясь, Валет с Кондратом первыми бросились вниз. Кондратенко — к своему оружию, оставленному на столике в зале, а Шеремет на ходу подхватил пистолет с подоконника, где его, спрятанного за цветочным горшком, никто и не заметил. Большой чуть погодя поспешил за ними, кивнув при этом Поляку, и тот суетливо выбрался из-за стола, свалив при этом еще какую-то рюмку.
Пока четверка спускалась вниз, стрельба во дворе прекратилась.
А когда Игорь Шеремет и Александр Кондратенко с оружием в руках двинулись к выходу, дверь широко распахнулась от удара ногой и навстречу им, сжимая пистолет, шагнул Виктор Хижняк.
8
Не такой уж и неприступной оказалась эта крепость.
Начерченный Мариной план и ее подробный рассказ о доме, который предстояло атаковать, только подтвердили слова майора Шубина: единственная сложность состояла в том, что на штурм пойдут только двое. Возможность участия Марины в переломной, по общему мнению, операции Хижняк отмел сразу, никак не комментируя принятое им решение. «Ты свою работу сделала», — ограничился он короткой фразой, и молодая женщина сначала даже, разнервничавшись, выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Но вскоре вернулась, извинилась за свой поступок, больше к вопросу о своем участии не возвращалась и только поздно вечером, когда Шубин наконец ушел, сказала Виктору как бы между прочим: «Вообще-то, Хижняк, ты часто ведешь себя, как козел. Только я и правда не представляю себя принцессой-воином, прыгающей через заборы».
Весь арсенал, два пистолета, Шубин обещал обеспечить. Свой оружейный запас Хижняк так и оставил дома в Крыму, решив не дразнить гусей и не соваться туда, пока все не закончится. Мужчин всего двое, и вооружение более чем скромное против минимум пятерых телохранителей, не считая активных и опытных бойцов Кондратенко и Шеремета, готовых лично ввязаться в драку при малейшей возможности. Учитывая это, Виктор не возражал против предложенного Матвеем плана: один заходит с тыла, другой атакует фланги. Сам он не мог изобрести ничего умнее.
Итак, по сигналу Хижняка, который, разумеется, пойдет по тылам, Шубин должен просто вырулить перпендикулярно воротам и протаранить их, не жалея собственной машины. Виктор было предложил свою, но Матвей отказался — разницы нет, все равно таран не поможет, чью машину ни возьми, только взбаламутит охрану. По прогнозам майора, с которыми полностью согласился Хижняк, бойцы кинутся к воротам, подставив зашедшему к тому времени сзади Виктору свои спины. Дальше их мнения разошлись. Хижняк предлагал не трогать пока охрану, а просочиться в дом, где вся гоп-компания наверняка напряженно ожидает, чем все закончится. Скорее всего, никто из четверки, а особенно именинник Шеремет, не сможет ничего понять и попытается сделать ноги. Шубин же возражал: так или иначе придется затеять перестрелку с охраной, и пусть лучше Виктор теперь отвлекает противника на себя, пока Матвей проникнет на территорию и сможет поддержать товарища огнем. Слушавшая их спор Марина предложила очевидное в таких случаях решение: ввязаться в драку и действовать по обстановке.
Утром, провожая Хижняка, женщина сделала то, чего не делала в подобных случаях еще ни разу на его памяти: сначала крепко обняла его, а потом, отстранив от себя, перекрестила раз, потом еще и еще, после чего зачем-то перекрестилась сама. «Пообещай, что все будет хорошо», — сказала она и услышала в ответ: «Когда было по-другому?» — «Нет, не так! Говори — все будет хорошо! Повторяй!» — «Все будет хорошо, — повторил Виктор и добавил, подумав: — Те, кого ждут, всегда возвращаются». — «Я буду ждать», — ответила Марина.
А несколько следующих часов Хижняк с Шубиным ждали, заняв позицию у дома Шеремета, когда же наконец появятся званые гости. Все это время Матвей время от времени вставлял в ухо круглый, размером со среднюю пуговицу, наушник, пытаясь расслышать, что делается в доме. Пробовал это сделать и Виктор, но то ли приемник, которым пользовался Матвей, оказался плохим, то ли передатчики, оставленные вчера Мариной, неважно работали, то ли место они выбрали неудачное, ухо улавливало лишь помехи, сквозь которые время от времени пробивались мужские голоса да иногда удавалось услышать ничего не значащие фразы. Правда, Шубин пояснил: на самом деле весь фокус в том, что приборы, поставленные накануне, записывают все, реагируя на голоса, как цветодиоды — на движение. И как только все закончится, можно будет прослушать качественную запись всех разговоров, ведущихся за последние сутки в кабинете и зале.
Через полчаса после того, как во двор въехали Большой и Кондратенко и за их машиной закрылись тяжелые ворота, Хижняк скинул легкую куртку. Оставшись в плотно облегающей торс футболке, камуфляжных штанах с кучей карманов и легких, но прочных кроссовках, он поправил кобуру на плече, ткнул Шубина кулаком в бок, озорно подмигнул ему и выбрался из машины, прихватив с собой заранее приготовленный прямоугольный кусок плотной доски, каких полно на любой стройке или свалке.
Пока сидели, успел мысленно более десятка раз пройти намеченным маршрутом, потому дальше двигался, словно по много раз хоженой дорожке, — обошел соседний с Шереметом дом, который отделялся своим собственным забором, в результате чего между заборами образовался неширокий проход, по которому можно было пройти, двигаясь боком. Что Хижняк и сделал, только проскользнул не между заборами домов Валета и его соседа, а в такую же щель, только с противоположной стороны, между оградами соседних домов. Так он обошел нужную ему постройку, сделав крюк, но зато наверняка оставаясь незамеченным.
Оказавшись на параллельной улочке, Хижняк, держась ближе к заборам, подобрался, как и планировал, к дому Шеремета с тыльной стороны. Бетонная ограда здесь оказалась сплошной, хотя соседи слева и справа не так плотно прятались от окружающих, оборудовав что-то вроде калиток. Валет же защитил свой тыл от внешнего мира оградой высотой в полтора человеческих роста. Эту стену кто-то даже попробовал освежить разноцветными граффити.
Прислонив доску к ограде под углом, Хижняк отступил назад, разбежался, запрыгнул правой, толчковой, ногой на получившийся трамплин, еще толчок — и в одном длинном продуманном движении Виктор взлетел на ограду, ухватившись руками за край. Тело сразу же устремилось вниз, но руки остановили падение, рывок — и вот он уже лежит на заборе грудью, в следующий миг последним рывком перебрасывает себя на другую сторону, в гущу окружавшего двухэтажную постройку сада.
Приземлившись на ноги и присев, Хижняк сразу же вытащил пистолет. Согнул руку с оружием в локте, левой поддержав правую за кисть, перекатился по траве ближе к стене, там поднялся и, передвигаясь вправо, обошел дом и направился к парадному входу. Через пару минут он собрался посигналить Шубину, но, когда до цели осталось несколько шагов, события вдруг стали приобретать странный, непонятный и непредсказуемый оборот: из дома вдруг с шумом и руганью выбежали, как понял по голосам Виктор, человека три-четыре. Кто-то кому-то велел садиться за руль, кто-то приказыв