— Как скажете, сэр, мы обо всем позаботимся,
— Хорошо. Как скоро будет готов челнок?
— «Эльф» всегда готов принять вас на борт. Если вы подъедете к воротам номер три, я позвоню, и за вами пришлют машину.
— Отлично. Отбой.
— Отбой, сэр.
Я вернул трубку Пенни, чтобы она положила ее на место.
— Завиток, я не знаю, подслушивается этот фон или нет — а может быть, даже вся машина прослушивается. Если верно хотя бы одно из двух, то они могут узнать две вещи: где находится Дэк, а через это и где находится ОН, и второе, что собираюсь делать я. Это вам ничего не подсказывает?
Она задумалась, затем достала свой секретарский блокнот и написала на чистой странице: — «Давайте избавимся от машины».
Я кивнул; затем взял у нее блокнот и написал: «Далеко ли отсюда до ворот номер три?»
Она ответила: «Вполне можно добраться пешком».
Мы молча выбрались из машины и пошли вперед. Машина осталась на частной стоянке какого-то видного лица неподалеку от одного из складов; конечно, через некоторое время ее вернут туда, где она должна находиться. Сейчас такие мелочи нас не волновали.
Мы прошли уже ярдов пятьдесят, когда я внезапно остановился. Что-то было не так. И конечно же, не погода. День прекрасный, в чистом пурпурном марсианском небе ярко светило солнце. Люди, движущиеся мимо кто в машинах, кто пешком, не обращали на нас никакого внимания. Ну, разве что пялили глаза на хорошенькую девушку, но уж никак не на меня. И все же я чувствовал себя не в своей тарелке.
— Что с вами, шеф?
— А? Я понял, наконец, в чем дело!
— Сэр?
— Я перестал быть «шефом». Не в его характере пробираться вот так, тайком. Мы возвращаемся, Пенни.
Она, не сказав ни слова, последовала за мной обратно к машине. На этот раз я сел сзади и напустил на себя побольше величественности. Мой личный шофер доставил меня к воротам номер три.
Это были не те ворота, через которые мы покидали космодром. Наверное, Дэк выбрал их потому, что через них в основном проходил груз, а не пассажиры. Пенни, не обращая ни малейшего внимания на предупредительные надписи, подогнала огромный «роллс» прямо к воротам. Постовой полицейский попытался остановить ее, на что она холодно произнесла:
— Машина мистера Бонфорта. И будьте добры позвонить в офис уполномоченного, чтобы за ней прислали кого-нибудь.
Он выглядел растерянным, окинул быстрым взглядом заднее сидение, кажется, узнал меня, отдал честь и оставил нас в покое. Я дружески помахал ему рукой, когда он предупредительно распахнул дверцу машины.
— Наш лейтенант всегда очень придирчив по части того, чтобы у ограды не парковались машины, мистер Бонфорт, — извиняющимся тоном произнес он, — но я думаю, что в этом случае все будет в порядке.
— Вы можете сразу же отвести машину, — сказал я. — Мы с моим секретарем отбываем. За мной прислали космодромную машину.
— Сейчас узнаю в карауле, сэр. — Он удалился. На мой взгляд, он был тем «достаточным количеством публики», которая могла бы подтвердить, что, мол, «да, мистер Бонфорт подъехал на правительственной машине и отбыл на свою личную яхту». Я, как Наполеон, сунул свой маршальский жезл подмышку и захромал вслед за полицейским. Пенни поспешила за мной. Коп перекинулся несколькими словами с привратником, а затем, улыбаясь, поспешно вернулся к нам. — Космодромная машина ждет вас, сэр!
— Весьма признателен. — В душе я поздравил себя с точным расчетом времени.
— У-у-у… — Коп был явно возбужден и торопливо добавил. — Я сам экспансионист, сэр. Большое дело вы сегодня сделали, — и он с почтением посмотрел на жезл, торчавший у меня подмышкой.
Я точно знал, как повел бы себя Бонфорт в подобной ситуации:
— Благодарю вас. Дай бог вам множество детей. Мы должны действовать в твердом большинстве.
Он захохотал несколько громче, чем принято.
— Здорово сказано! Ничего, если я расскажу это другим?
— Конечно ничего. — Мы двинулись вперед, и я уже вошел в ворота. Привратник тронул меня за руку. — Э… ваш паспорт, мистер Бонфорт…
Надеюсь, выражение моего лица не изменилось.
— Пенни, достаньте наши паспорта.
Она холодно взглянула на караульного.
— Обо всех формальностях позаботится капитан Бродбент.
Он взглянул на меня и отвел глаза.
— Наверное, так оно и есть, но я обязан проверить их и записать серийные номера.
— Да, конечно. Думаю, нужно связаться с капитаном Бродбентом и попросить его подъехать. Кстати, назначено ли моему челноку время старта? Может быть, вы свяжетесь с диспетчерской?
Но Пенни, казалось, была вне себя от ярости.
— Мистер Бонфорт, но ведь это же смешно! Мы никогда раньше не подвергались подобной проверке. Во всяком случае, не на Марсе!
Коп торопливо сказал:
— Конечно, все в порядке, Ханс. Ведь это же не кто-нибудь, а сам мистер Бонфорт.
— Да, конечно, но…
Я вмешался со счастливой улыбкой на лице.
— Мы можем уладить все очень просто. Если вы… как ваше имя, сэр?
— Хэслвонтер, Ханс Хэслвонтер, — неохотно признался он,
— Так вот, мистер Хэслвонтер, если вы свяжетесь с господином уполномоченным Бутройдом, я поговорю с ним, и мы избавим моего пилота от необходимости выбираться сюда — к тому же сэкономим час или больше того.
— Ох, мне бы не хотелось делать этого. Может, мне лучше связаться с начальником порта? — с надеждой в голосе продолжал он.
— Знаете что, дайте мне номер мистера Бутройда. Я сам свяжусь с ним… — На этот раз я добавил к своим словам несколько ледяных ноток — интонации занятого и важного человека, который пытался быть демократичным, но которого вывела из себя бюрократическая мелочность нижестоящих.
Это подействовало. Он поспешно сказал:
— Я уверен, что все в порядке, мистер Бонфорт. Просто у нас… сами знаете… правила… и все такое…
— Знаю, знаю. Благодарю вас. — Я прошел через ворота.
— Мистер Бонфорт! Смотрите! Вон там!
Я оглянулся: газетчики так быстро настигли нас, что я моргнуть не успел. Один из них припал на одно колено и наводил на меня свой стереоаппарат. Он поднял голову и сказал:
— Держите жезл так, чтобы его видно было. — Остальные с различного рода оборудованием уже скапливались вокруг нас. Кто-то взобрался на крышу нашего «роллса». Еще кто-то тянул к моему лицу микрофон, а один из корреспондентов издали направил на меня микрофон направленного действия, похожий на ружье.
Я рассердился, как светская женщина, имя которой напечатали мелким шрифтом в колонке светской хроники, но, к счастью, я помнил, как должен себя вести. Улыбнулся и пошел медленнее. Бонфорт всегда учитывал то, что на экране движения кажутся более быстрыми. Так что я поступил правильно.
— Мистер Бонфорт, почему вы отменили пресс-конференцию?
— Мистер Бонфорт, есть сведения, что вы собираетесь предложить Великой Ассамблее представить имперское гражданство марсианам; какие-либо комментарии к этому?
— Мистер Бонфорт, когда вы собираетесь выносить на голосование вотум доверия существующему правительству?
Я поднял руку с зажатым в ней жезлом и улыбнулся.
— Пожалуйста, задавайте вопросы по очереди! Так какой же первый вопрос?
Конечно же, они ответили все одновременно, и пока они бурно выясняли, кому же быть первым, я выиграл еще несколько мгновений, ничего не отвечая. Тут подоспел Билл Корпсмен.
— Ребята, смилуйтесь! У шефа был тяжелый день. Я сам отвечу вам на все вопросы.
Я махнул ему рукой.
— У меня в распоряжении еще несколько минут, Билл. Джентльмены, хоть мне и пора отбывать, я все же постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Насколько мне известно, нынешнее правительство не намерено делать никаких шагов в области изменения существующих взаимоотношений между Марсом и Империей. Поскольку я в настоящее время не занимаю никакого официального поста, мое мнение, естественно, может быть сугубо личным. Советую вам узнать поточнее у мистера Квироги. Что же касается вотума доверия, могу сказать только, что мы не станем ставить его на голосование, пока не будем уверены в победе. Ну а в этом-то уж вы осведомлены не хуже меня.
Кто-то заметил:
— Немного сказано, не так ли?
— А я и не собирался долго разглагольствовать здесь, — возразил я, как можно мягче. — Пожалуйста, задавайте вопросы, на которые я смогу ответить по праву и получите исчерпывающие ответы. Спросите меня, например, что-нибудь вроде: «Перестали ли вы бить свою жену?» и я наверняка отвечу вам чистую правду. — Тут я заколебался, зная, что Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе. — Но я не собираюсь водить вас за нос. Все вы знаете, почему сегодня я оказался здесь. Давайте-ка я лучше подробно расскажу вам об этом и потом можете цитировать меня сколько вашей душе угодно. — Я покопался в памяти и сколотил кое-что из речей Бонфорта, которые мне довелось слышать. — Подлинное значение того, что произошло сегодня, — ни в коем случае не честь, оказанная одному человеку, это… — я помахал марсианским жезлом, — … доказательство того, что две великие расы могут с пониманием преодолеть полосу отчуждения, разделявшую их. Наша собственная раса все сильнее стремится в бесконечные просторы космоса. В какой-то момент мы обнаружили — уже сейчас начинаем понимать это — что нас отнюдь не большинство. И если мы хотим преуспеть в освоении космоса, мы должны идти к звездам и иметь дело с их обитателями честно, играть в открытую, приходить к ним с открытым сердцем. Я слышал разговоры, что, мол, марсиане добьются превосходства на Земле, дай им только волю. Уверяю вас — это совершеннейшая чушь; Земля марсианам просто не подходит. Так что давайте защищать то, что мы действительно можем потерять — но не следует давать ослепить себя независимости и страху — это может привести нас только к необдуманным поступкам. Ничтожествам никогда не завоевать звездных просторов — поэтому ваши души должны быть широкими, как космос.
Один из репортеров поднял бровь.