«Спит как младенец, — подумал я. — Наверное, снится ему повышение по службе и премия за хорошую работу».
Жандармы погружались в сон один за другим. Это было похоже на замедленную съёмку падения домино. Один мужик в коридоре остановился посреди шага, покачался и рухнул набок. Другой, выходивший из кабинета с папкой документов, сначала уронил бумаги, потом последовал за ними.
Звуки засыпающего здания создавали сюрреалистическую симфонию. Стук падающих тел, шуршание бумаг, звон упавших предметов. Где-то залаяла собака — видимо, служебная, почуяла неладное. Но и она вскоре затихла.
Я двигался дальше по коридору, как Дед Мороз со своим мешком, только вместо подарков несу сон, а вместо «Хо-хо-хо» хочется сказать «Спи-спи-спи».
На втором этаже обнаружил целый кабинет следователей. Пятеро мужиков в форме сидели за столами, разбирали дела. Теперь все они мирно дрыхли, уткнувшись в свои документы. Один умудрился заснуть прямо в процессе письма — рука с пером замерла над бумагой, чернила капали, оставляя кляксы.
У другого следователя на столе стояла чашка с недопитым чаем. Пар ещё поднимался — значит, совсем недавно пил. Рядом лежала недоеденная булочка с повидлом. Бедняга, даже поужинать толком не успел.
Я поднялся на третий этаж. Здесь находились кабинеты начальства и архив. Двое охранников у входа спали стоя, прислонившись к стене.
Заглянул в кабинет к начальнику участка. Толстый мужик в золотых очках сидел за массивным дубовым столом. Перед ним лежали какие-то важные бумаги с печатями. Теперь он мирно сопел, положив голову на документы. Очки съехали на кончик носа. На стенах висели портреты — император, какие-то генералы в парадных мундирах. Все они строго смотрели на спящего начальника.
А теперь подвал. Спустился вниз по узкой каменной лестнице. Ступеньки были влажными. Стены из серого камня создавали гнетущую атмосферу. Редкие лампочки под потолком давали тусклый жёлтый свет.
Здесь была настоящая темница — длинный коридор с камерами по обеим сторонам. Железные двери с маленькими зарешёченными окошками. Каменный пол, по которому эхом отдавались шаги.
Охрана подвала тоже поддалась. Два здоровяка в углу коридора мирно дрыхли, привалившись друг к другу. Один храпел так громко, что звук отражался от каменных стен. Связка ключей валялась рядом с ними на полу.
Я спустился ниже и прошёлся по камерам. В большинстве сидели обычные преступники — воры, мошенники, дебоширы. Все они теперь спали на своих койках, некоторые даже улыбались во сне.
Нашёл нужную камеру — номер двенадцать. Медная табличка на двери была отполирована до блеска.
Девушка уже спала. Лежала на узкой койке, свернувшись калачиком. Даже во сне её лицо оставалось заплаканным — засохшие дорожки слёз на щеках, покрасневшие веки.
Взял ключи и открыл замок. Механизм щёлкнул, дверь тихо скрипнула на петлях. Остановился.
— А почему бы и нет? — спросил сам себя.
Оставил пока дочь Булкина и пробежался по камерам. Открыл их все для убедительности моей постановки и вернулся.
Посмотрел на спящую девушку и невольно улыбнулся. Симпатичненькая дочка у Булкина. Хорошо, что в папу по размерам не пошла, а то пришлось бы нести не девушку, а отдельно взятый паровоз.
Маруся Булкина лежала на узкой тюремной койке. Кудрявые каштановые волосы рассыпались по подушке, обрамляя нежное лицо. Черты правильные, аристократические: тонкий нос, изящно изогнутые брови, полные губы.
Но состояние девушки говорило о пережитом стрессе. Лицо всё заплаканное, круги под глазами. Платье — простое синее, явно не то, в котором её похитили. Руки сжаты в кулачки даже во сне.
«Не повезло, — подумал я. — Наверное, до последнего не понимала, что происходит. Училась себе спокойно на лекаря, думала о том, как помогать людям. А тут: хлоп! И ты в камере по ложному обвинению».
Поднял её на руки. Во сне она инстинктивно прижалась ближе, ища тепла и защиты. Пахло от девушки чем-то цветочным — наверное, духи ещё держались. Смешались с запахом тюремного мыла и страха. Дыхание ровное, спокойное.
Я выбрался из подвала, неся драгоценный груз. По дороге пришлось переступать через спящих охранников. А один из них во сне пробормотал что-то про жену и борщ.
Слизь затылочника я убрал, когда взял девушку. Время пошло. Нужно было действовать, пока все пребывали в объятиях Морфея. По моим расчётам, эффект продлится минут двадцать, максимум полчаса. Потом начнут просыпаться по очереди.
Я поднялся на первый этаж: картина не изменилась. Перехватил девушку поудобнее. Маруся тихо вздохнула во сне, но не проснулась. Хорошо, а то не хватало мне сейчас объяснять ситуацию испуганной девице.
Достал артефакт связи.
— Булкин? — произнёс я в устройство.
Ответ пришёл мгновенно, голос аристократа дрожал от волнения:
— Тут! Павел, что там? Получается? Она в порядке?
— Подходи к задней двери, — коротко приказал. — Машина должна быть готова. Как получишь дочь, сразу уезжаешь. У тебя день, чтобы спрятать её, а потом ко мне. Понял?
— Павел! — тут же раздались всхлипы в артефакте. — Ты нашёл её? Спас? Правда? Она жива? Как себя чувствует? Ты её видел? Говорил с ней? Она не ранена?
Булкин захлёбывался словами, его голос срывался на рыдания. Отцовские чувства брали верх над осторожностью.
— Три минуты, задний выход, — деактивировал артефакт.
Не время сейчас выслушивать эмоциональные излияния. Дело делать надо.
Я понёс девушку дальше по коридору. Нашёл заднюю дверь участка — массивную железную конструкцию с тремя замками, цепью и засовом.
Пришлось положить девушку перед дверью на несколько секунд. Выпустил магию льда и ударил ногой. Металл треснул, замёрзшие части рассыпались. Дверь со скрипом открылась.
Булкин уже был тут. Стоял рядом с машиной, нервно курил и переминался с ноги на ногу. Увидев меня с дочерью на руках, кинул сигарету и бросился навстречу.
— Маруся! — всхлипнул он, протягивая руки. — Моя девочка! Папина принцесса!
Лицо аристократа было залито слезами. Руки дрожали, когда он принимал дочь. Прижал её к груди, как самое дорогое сокровище.
— Она спит? — спросил Булкин, гладя волосы девушки. — Что с ней? Почему не просыпается?
— Усыпляющее средство, — коротко объяснил я. — Скоро проснётся. Никаких последствий.
Всучил ему Марусю и тут же начал закрывать дверь. А то ещё парами накроет отца семейства, и тогда мне нужно будет тащить уже два тела, причём одно достаточно тяжёлое.
— Павел, спасибо! — кричал Булкин из-за закрывающейся двери. — Ты спас мне жизнь! Я тебе всё верну! Всё!
Я слышал, как завёлся мотор, машина уехала. Хорошо. Теперь есть время заметать следы.
Вернулся в здание участка. Но чего-то не хватает для полноты картины. Слишком мирно всё выглядит, будто все дружно решили вздремнуть после обеда. А нужна версия, объясняющая исчезновение девушки из камеры.
Я выпустил паучков из пространственного кольца. Все десять особей материализовались в коридоре, шевеля длинными лапами.
— Ну что, ребятки, — обратился к ним, — время устроить небольшой хаос. Постарайтесь от души, но людей не трогайте.
Паучки послушно разбежались по зданию. Я остался наблюдать за их работой. Первым делом они взялись за дежурную часть. Стол сержанта перевернули, бумаги разлетелись по всему помещению. Журнал регистрации, в который всё ещё утыкался носом дежурный, порвали на клочки. Чернильницу разбили о стену — тёмные брызги украсили казённые обои.
«Красиво, — оценил я художества. — Современное искусство, называется 'Хаос в полночь» или «Натюрморт с разрушением».
Один паучок умудрился опрокинуть стеллаж с документами. Папки посыпались как осенние листья, бумаги разлетелись по всему коридору. Теперь спящие жандармы лежали на ковре из служебных отчётов и протоколов.
Другой занялся кабинетом следователей на втором этаже. Столы переворачивал один за другим — грохот стоял такой, что удивительно, как никто не проснулся. Но слизь затылочника держала крепко.
Печатную машинку сбросили на пол — металлические детали разлетелись во все стороны. Шкаф с делами разнесли вдребезги — папки, документы, фотографии потерпевших усыпали помещение разноцветным конфетти.
«Хорошо работают, — думал я, наблюдая за погромом. — Профессионально, с душой. Даже жалко, что спящие это не оценят. Хотя почему? Оценят, когда проснутся».
В кабинете начальника участка паучки проявили особое усердие. Массивный дубовый стол не просто перевернули — разломали на части. Портреты со стен посбивали, стёкла разбили. Теперь император и остальные смотрели на мир с треснувших рамок.
Сейф попытались вскрыть, но ничего не вышло. Зато украсили его паутиной — пусть эксперты потом гадают, откуда взялись столь необычные следы.
Архив превратили в руины античной библиотеки. Полки с документами валялись грудами, бумаги перемешались в кучу. Карточки из картотеки рассыпали по полу — теперь вся система учёта пошла к чертям.
«Интересно, — размышлял я, — сколько времени им понадобится, чтобы восстановить порядок? Недели две минимум. А может, и месяц».
Особенно постарались в подвале. Получилось так, будто кто-то устроил массовый побег. Следы борьбы, разрушения, хаос — идеальное прикрытие для исчезновения девушки. Один паучок даже умудрился добраться до служебного туалета и устроил там локальный потоп. Краны сломал, трубы погнул — вода лилась на пол, заливая коридор. К утру здесь будет болото.
В общем, постарались от души. Теперь у жандармов будет полный комплект проблем: массовый побег заключённых, разгром участка, испорченные документы, сломанная мебель и разрушенная система. На фоне такого кошмара исчезновение одной девушки затеряется.
— Хорошая работа, — похвалил паучков. — Теперь возвращайтесь.
Монстры послушно приблизились ко мне и переместились в пространственное кольцо. Я остался один среди руин некогда образцового участка.
Вернулся в допросную и лёг на пол. Изобразил себя спящим, как и все остальные. По моим расчётам, первыми придут в себя заключённые в камерах. Там дверь открыта, быстрее проветрится.