ам дальше? Ставленник с маленькой армией и ещё одна за ним.
— Ну да, — кивнул, не выказывая ни грамма беспокойства. — Все жаждут аудиенции графа, — сделал паузу, наслаждаясь моментом. — А я принял первыми вас.
Аристократ напрягся. Весь пафос и напор тут же слетели, как шелуха с луковицы. Его плечи опустились, глаза забегали — ищет пути отступления, анализирует ситуацию. Типичная реакция человека, внезапно осознавшего, что он может оказаться в эпицентре шторма.
— Слышал, что произошло в Енисейске, — улыбнулся Булкин, поправляя воротник рубашки нервным движением. — Твоих рук дело?
— Конечно же, нет, — помотал головой с невинным видом, который отточил ещё в детстве. — Я лишь спасал обычных людей и граждан, — пожал плечами, как будто речь шла о том, что я просто вынес мусор.
— Ну конечно! — закивал всё ещё похудевший Гаврила Давыдович. Кожа на его лице обвисла, словно костюм на вешалке на два размера больше. — Город уже прозвали Магинск, Магиноград. Люди все как один только о великом графе и говорят. Армия императора пока его окружает.
Сдержал улыбку, но внутри разливалось тёплое чувство удовлетворения. Моя операция продолжает давать плоды. Словно хорошее вино — чем дольше стоит, тем лучше становится. Ведь мало захватить город, нужно сделать так, чтобы жители приняли тебя. Я начал со второго. Ментальное завоевание всегда эффективнее физического, этому меня научили в прошлой жизни.
— Гаврила Давыдович, — хмыкнул, глядя на часы. Время — самый ценный ресурс, а его становилось всё меньше. — Хотелось бы уже приступить к нашим с вами делам, а их много.
— Я за этим и приехал, Павел, — как-то хитро блеснули глаза аристократа, напомнив мне лису, заприметившую курятник. — Чтобы эффективно заняться подготовкой свободного рынка с аукционом, мне нужно находиться в двух местах одновременно. У себя и тут, что попросту невозможно, — он помедлил, собираясь с мыслями. — Поэтому скоро я пришлю… — лицо мужчины разгладилось, морщины словно по волшебству исчезли. — Свою Марусеньку. Пусть она тут начинает работу.
— Простите? — поднял бровь, ощущая, как напрягаются мышцы лица. Ещё одна женщина в моём особняке? Это было последнее, что я хотел сейчас получить.
— Ну а что? — криво ухмыльнулся Булкин, его глаза быстро оценивали реакцию. — Скоро вы поженитесь, моя лапушка станет помогать вам управлять, а так пока привыкнет к новому месту, мужу. У вас уже есть жёны… — он сделал неопределённый жест рукой, словно разгоняя дым. — Им тоже нужно найти общий язык. Всё-таки бабы, там требуется время, уж поверьте моему опыту.
Вот же урод. Пытается протолкнуть свою дочку раньше срока, пользуясь моментом. Я глянул на Сюсюкина, надеясь на хоть какую-то поддержку.
— Павел Александрович, — откашлялся и закрыл рот адвокат, его очки сползли на кончик носа. — Всё верно. Я изучил экономическую составляющую и политическую. Также взял в расчёт возможность новой блокады, — он переминался с ноги на ногу, как школьник у доски. — Лучше, чтобы дочь Гаврилы Давыдовича работала здесь. Её знают все, единственная кровинушка. У Марии есть статус и полномочия.
Как-то очень не хочется. Ещё одна? Мне и своих с «потребностями» хватает. Желания, времени следить за тем, чтобы они тут не прикончили дочурку Булкина, нет. Представил, как Изольда, Елена, Вероника и Лахтина устраивают милой девочке тёплый приём в своих истинных обличьях… Да уж, не к этому готовилась наивная дочурка-лекарь. Тем более я ожидал, что наш договор вступит в силу чуть позже, когда ситуация стабилизируется.
— Магинский… — устало выдохнул Гаврила Давыдович, тёмные круги под его глазами стали ещё заметнее. — Деньги я все привёз, в тех машинах, — он кивнул в сторону ворот. — Кристаллы готов у тебя купить, зелья. Всё по стоимостям, которые обсудили. Поверь, я не просто так отправляю Марусеньку, — его голос стал тише, Булкин говорил почти шёпотом. — Когда мы вернулись в Томск, десять нападений было совершено на меня и шесть — на неё. Очень не хотят, чтобы я тебе помогал и мы сотрудничали.
Я потёр лицо, чувствуя щетину под пальцами. Ладно. Булкин и его связи мне нужны. Как говорится, хочешь делать дела с дьяволом — будь готов к запаху серы. Одной больше, одной меньше. Займём её задачами настолько, что на интриги сил не останется.
— Хорошо! — кивнул, делая вид, что это решение даётся мне легко.
— Отлично! Отлично! — обрадовался аристократ, его лицо просветлело, словно лампочка зажглась внутри. — Завтра же отправлю. Нет! Сам привезу. Как же я, отец, одну её отпущу? А ещё приданое? Вещи? Служанок с собой? — он начал загибать пальцы, перечисляя. — Моя доченька ни в чём не должна нуждаться, — мужик остановился и оглядел территорию, его брови поползли вверх. — А откуда тут… столько людей?
— Пришли служить, — пожал плечами, словно речь шла о десятке добровольцев, а не об армии.
— Несколько тысяч? — рот аристократа открылся, он напоминал рыбу, выброшенную на берег.
— Ну да, — скромно ответил, наслаждаясь произведённым эффектом. — Военные со времён моей южной кампании, жители Енисейска.
Тут к нам подошёл Жора.
— Эдуард Эдикович, это моя правая рука в особняке и роду, — представил слугу, отмечая, как выпрямился Сюсюкин при официальном обращении. — Следуйте за ним. Он вас разместит и введёт в курс дела.
Адвокат последовал за Жорой, его плечи уже распрямились, походка стала увереннее. Человек, которому оказали доверие, всегда преображается.
А Булкин под впечатлением забрал одну машину. Вместил в неё всех людей, которые с ним приехали, и покинул территорию. Пыль из-под колёс взметнулась серым облаком.
Так, ещё одно дело в процессе, что не может не радовать. Операционная эффективность растёт. Булкин уже доставил деньги, обеспечит канал поставок. Всё, как в учебнике по управлению: делегируй и контролируй.
Приказал, и мне подогнали машину. Ещё пять ехали в сопровождении и плюс десять грузовиков. В автомобилях были вооружённые охотники и три пулемёта — никогда не знаешь, что может случиться за воротами.
Мы двинулись дальше к Жмелевскому. Проезжали по месту, где ещё недавно стояла армия императора. Сейчас тут пусто. Вытоптанная трава, следы от техники, брошенные окурки и обрывки бумаг, будто после фестиваля. Когда люди пришли в себя, они сбежали. Куда? Да хрен знает, подальше, судя по всему. Словно увидели дьявола во плоти. Хорошее представление у нас получилось, раз его публика так оценила — значит, режиссура была на высоте.
Машина начала сбрасывать скорость по мере приближения к ставленнику императора. Двигатель тихо урчал, как сытый кот. А у меня на лице отразилась улыбка. В голове тут же пронеслось всё, что было со Жмелевским, — наши встречи, переговоры, взаимные угрозы. История отношений, которая подходит к развязке.
Вышел из машины. Ноги коснулись почвы, трава хрустнула под подошвами. На земле стоял небольшой столик — простая полевая конструкция, способная выдержать карту и пару чашек кофе. За ним расположился старый генерал. Я кивнул своим, чтобы держались позади. Подошёл и сел, стул скрипнул под моим весом.
Напротив — высокий мужчина с военной выправкой. Его форма была безупречна: каждая пуговица на месте, каждая складка выглажена, сапоги блестят, словно в них можно увидеть своё отражение.
Седые волосы коротко подстрижены, лицо испещрено морщинами — карта прожитой жизни. Но глаза… Глаза выдавали усталость. Потухшие, покрасневшие от недосыпа, они смотрели сквозь меня, словно генерал видел что-то за моей спиной. Руки, покрытые старческими пятнами, слегка дрожали, когда он перебирал бумаги.
Урод как-то вернул себе зрение. Ну что ж, будем считать подарком на пенсии. И почему он в форме? Жмелевский же был в отставке, да и Ростовский обещал с ним разобраться. Ладно, посмотрим, что мне тут приготовили.
— Павел Александрович, — он сдержанно поприветствовал. Голос ставленника императора звучал хрипло, будто каждое слово давалось с трудом.
— Виктор Викторович, — ответил я, отмечая, как вздрогнули его плечи при звуке моего голоса. — Какая честь…
— Не будем ходить вокруг да около, — выдохнул Жмелевский, словно избавляясь от тяжёлого груза. Ветер трепал бумаги на столе, заставляя его придерживать их рукой. — Твой род и земли… не признаются императором.
Он посмотрел на меня и оценил реакцию, ища следы замешательства, страха, гнева — чего угодно, что можно использовать. Я же не выдал никакой эмоции, лицо оставалось каменной маской. Внутри всё кипело, но внешне — полное спокойствие.
— Временно на землях вводится чрезвычайное положение, — продолжил ставленник императора, его палец отстукивал нервный ритм по столу. — Мы формируем границу за городом, все граждане будут заперты пока тут. Единственное, куда они могут ходить, — только в твою сторону, — он сделал паузу, словно готовился нанести решающий удар. — Тридцатитысячная армия уже подходит. Теперь блокада будет не только твоих земель, но и города.
Я хмыкнул, скрывая за этим звуком целый ураган мыслей. Тридцать тысяч? Неплохо. Значит, император всерьёз обеспокоен. Блокада города… Люди окажутся в ловушке, продовольствие, медикаменты, топливо — всё это станет проблемой. И решать её придётся мне.
— Тебе запрещён въезд в нашу страну, — безэмоционально пожал плечами Виктор Викторович, словно сообщал о погоде. — Империя больше не признаёт твой титул и род. Для нас ты простолюдин-бунтарь.
— Хорошо, — кивнул, принимая удар с невозмутимостью отшельника. — Ещё что-то? — ответа не последовало, только тяжёлое дыхание старика напротив. — Тогда требую удовлетворить мои претензии к империи.
— Какие? — удивился Жмелевский, его брови поползли вверх, морщины на лбу стали глубже. — После всего, что ты сделал… Имеешь наглость что-то требовать?
— Угу. Вот! — протянул документ, который мне выдали в Енисейске. Бумага шуршала на ветру, солнце отражалось от печати города.
Ставленник императора пробежался глазами по тексту. Поморщился, словно съел что-то кислое, вспотел. Капли выступили на лбу и висках, он проглотил слюну так громко, что я услышал. Открыл рот, будто выброшенная на берег рыба.