Мои фигуры и всё, что я создал, тут же ушло в землю, растворяясь без следа. На лицах хозяев этой территории отразились удивление и шок. Щёлочки глаз начали расширяться. Некоторые из мужиков сделали защитные жесты, как будто отгоняя невидимое зло.
Пожал плечами с нарочитым безразличием и пошёл к Изольде, которая ждала меня с нечитаемым выражением лица. Только спустя пару минут нас нагнали монголы, держась на почтительном расстоянии. Смешков, улыбок стало сильно меньше. Теперь они держали поводья ещё крепче и сосредоточенно смотрели вперёд, избегая встречаться со мной взглядом.
Ещё час бега, потом они сбросили темп. И вот к нам подъехал Бат, что-то сказал.
— У тебя спросили, не шаман ли ты? — перевела мать перевёртышей, и в её голосе я уловил новые нотки — уважение.
Посмотрел на монгола, который задал этот вопрос, и улыбнулся. Пусть думают, что хотят. Иногда недосказанность эффективнее самого красноречивого ответа.
Продолжили шлёпать дальше по пыльной дороге. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая степь в золотистые тона. Чтобы проводить время с пользой, решил немного подучить местный язык. Запоминал сразу фразами или предложениями, и только то, что меня интересовало: приветствия, вопросы, команды, названия предметов — всё, что могло пригодиться в этой стране.
Тренировались прямо на бегу, спасибо мой хорошей памяти. Как мне сказали в прошлой жизни, это может быть у всех, просто нужна мотивация. В детстве ею стали розги. Очень мотивировало…
Была и ещё одна причина, почему я вдруг начал подучивать язык, — прошлый опыт в Османской империи. Там многие говорили на нашем наречии, да и сопровождение тоже было понимающее. А тут… Не хотелось рисковать и потом выражаться языком жестов и картинок на земле. Вдруг что-то случится. Зная свою удачливость, заложил это в план действий.
Незаметно пролетел день. Ноги гудели от усталости, спина ныла, а горло пересохло настолько, что каждый глоток слюны казался мучительным.
Небо на западе окрасилось в пурпурные и оранжевые тона, создавая фантастический пейзаж. Мы остановились на какой-то поляне, окружённой невысокими холмами. Место было выбрано явно неслучайно — защищённое от ветра, с небольшим ручьём неподалёку, идеальное для ночлега.
Монголы привязали лошадей к вбитым в землю колышкам и начали доставать поклажу из седельных сумок, двигаясь с отточенной эффективностью. Одни разбивали небольшие круглые шатры — юрты в миниатюре, растягивая ткань на деревянном каркасе. Другие собирали хворост для костров, третьи доставали котлы и мешки с провизией. В центре лагеря разожгли костёр. Языки пламени взметнулись вверх, бросая красноватые отблески на лица монголов, делая их похожими на бронзовые маски.
Воздух наполнился запахами горящего дерева, конского пота и чего-то пряного — они начали готовить пищу, бросая в котёл куски мяса и неизвестные мне коренья. Работа шла слаженно, без суеты и лишних слов. Каждый знал своё дело.
Тут же, без всяких церемоний, сели есть, расположившись вокруг костра. Еда у них была простой — вяленое мясо, какие-то лепёшки и горячий бульон, который передавали в деревянных чашах по кругу. Заметил, как они брали друг у друга кожаные фляги, делая по глотку и отдавая дальше. Судя по запаху, какой-то ферментированный напиток.
Как я и ожидал, помогать нам никто не собирался, да и интересоваться, где мы будем спать и что есть. После ужина у мужиков началась помывка в ручье. Мы с Изольдой сидели на дереве и наблюдали. Часть меня ещё ждала нападения или какого-то подвоха от этих ребят, но выглядело всё так, словно у них дела свои, а мы просто прибились к группе.
— Мужчина должен иметь с собой всё, — начала мать перевёртышей. — От того, где будет спать, чем мыться, и заканчивая едой. Это не проявление неуважения, а, скорее, наблюдение и анализ. У монголов многое оценивается внешне.
— Уже заметил, — улыбнулся я.
Когда мужики закончили мыльно-рыльные процедуры, поднялись и мы с Изольдой. Подошли к ручью, и первое, что я сделал — начал наполнять бадьи, которые оставил в пространственном кольце.
Вода! Вот, что я забыл взять с собой с запасом. Женщина в это время разделась до нижнего белья и начала мыться. Дал ей кусок мыла. Тут меня Изольда немного удивила: вода была ледяной, а она даже не морщилась.
Глянул. За нами наблюдали, послали двоих. Когда дамочка закончила плескаться, обтёрся и я. Оделись и вернулись к лагерю.
Достал палатку из пространственного кольца и разложил её немного в стороне от монгольского лагеря. Хорошую взял — и от дождя, и от ветра защитит. Сначала думал поставить две, в том числе отдельную для Изольды, но решил, что правильнее будет спать с ней. Не из-за каких-то романтических соображений, а чисто из практических — так проще контролировать ситуацию. Вдруг кто из монголов полезет к женщине, а она его сожрёт? С учётом того, как Изольда напрягается, весьма возможный исход. А дальше битва, трупы, и вот мы уже идём одни.
За вечером быстро пришла ночь, накрыв степь чернильной темнотой, пронизанной бесчисленными звёздами. И вообще как-то холодно стало, ветер усилился, пробирая до костей даже сквозь одежду.
Монголы, казалось, не замечали холода, продолжая сидеть у костра и передавать друг другу флягу. Голоса стали тише, в них появилась какая-то напевность. Кто-то затянул песню — низкую и протяжную, которая, казалось, сливалась с шёпотом ветра в траве.
Мы забрались в палатку, перекусили тем, что я набрал с собой из дома, — сухарями, вяленым мясом и сыром. После долгого дня пешего хода даже эта простая пища казалась невероятно вкусной.
Разделся и завалился спать, чувствуя, как гудят уставшие мышцы. Палатка была небольшой, но уютной, отгораживала нас от внешнего мира тонкой тканевой стеной.
Изольда, не смущаясь, скинула с себя всё и уставилась на меня. Её кожа в полумраке палатки казалась почти сияющей, мягко отражая скудный свет, проникающий сквозь ткань. Отметил совершенство форм. Что ни говори, а мать перевёртышей исключительно красива.
— Что? — сделала она невинный вид, заметив мой взгляд. Её голос звучал мягко, с лёгкой хрипотцой от усталости. — Я привыкла спать голой.
Закрыл глаза и сосредоточился, отгоняя ненужные мысли. Сейчас не время для отвлечений, нужно подготовиться к ночи на незнакомой территории.
Мои паучки уже расставлены по территории, расползались по лагерю невидимыми стражами. Почувствовал, как они перемещаются, занимают стратегические позиции, готовые в любой момент предупредить меня об опасности.
Команды им даны, так что глаза и уши повсюду. Лёгенькое напряжение у нас ещё с монголами присутствует, но жить можно. По крайней мере, сейчас, в этот момент, я не чувствовал непосредственной угрозы.
Услышал, как мужики что-то бубнят в своей палатке, — низкие мужские голоса сливались в монотонный гул, изредка прерываемый более громкими восклицаниями.
— А о чём они там говорят? — спросил, не открывая глаз, всё ещё сосредоточенный на своих магических стражах.
— Молятся, — залезла под одеяло рядом женщина, её тело излучало тепло, которое чувствовалось даже через разделяющее нас пространство. — Духам своего рода, племени. Просят защиты, помощи, битв — у каждого своё. Кто-то умоляет оберегать любимую, другие — семью и детей.
Интересная особенность, которая может стать полезной. Духи, шаманы, молитвы — новый пласт знаний об этом мире, который я только начинаю открывать. Всё это можно будет использовать, если понять принципы работы и найти слабые места.
Почувствовал, как мне в штаны полезла рука, а ещё женская грудь начала приближаться, прижимаясь к моей спине. От Изольды исходил тонкий аромат, что пробуждало в крови инстинкты, которые я обычно держал под контролем.
— Тормози! — сказал даме, перехватывая её руку решительным движением.
— Почему? — сделала она невинное лицо, хотя в темноте палатки я видел лишь смутные очертания. Глаза блестели, отражая слабый свет, проникающий сквозь ткань.
— По кочану… — ответил, отодвигаясь настолько, насколько позволяло тесное пространство.
— Я тоже хочу! — возмутилась Изольда, и в её голосе прозвучало настоящее раздражение. — У меня есть потребности.
— Рад за тебя, — улыбнулся, несмотря на растущее напряжение. — Но я не обязан их исполнять. Ты тут, а не в кольце, только потому, что полезна мне. Продолжишь — буду убирать отдыхать к остальным.
— Ты злой! — выдохнула Изольда мне в лицо, и я почувствовал тёплое дыхание на своей щеке.
Организм, который я подавлял, требовал своего. Молодость, адреналин последних дней, близость красивой женщины — всё это создавало гремучую смесь, с которой становилось труднее бороться.
Вот только мы на важной миссии, и я не хочу отвлекаться, когда тут есть духи, призраки и тем более монголы. Стоны и всё такое, когда рядом сорок мужиков, — не самая лучшая идея, если хочешь сохранить хоть какое-то уважение.
— Тебе нужно спать с женщиной! — заявила Изольда тоном, не терпящим возражений.
— Да что ты говоришь? — еле сдержался, чтобы не засмеяться, чувствуя, как уголки губ против воли дёргаются в усмешке. — Как поняла? Может, кто подсказал?
— Ты мужчина, — начала перечислять мать перевёртышей, приподнимаясь на локте. — Хозяин земель, есть жёны и наложницы. Ты обязан спать с ними, иначе тебя посчитают… (что-то на монгольском)
— Что это? — поднял бровь, заинтересовавшись, несмотря на ситуацию.
Культурные различия всегда занимали меня, особенно когда могли влиять на восприятие моей персоны во время дипломатической миссии.
— Без железа, — хмыкнула Изольда с нотками превосходства человека, владеющего важной информацией. — Мужчина, как только может иметь детей, должен их делать. И чем их больше, тем лучше воин. Дети, особенно сыновья, — отражение твоей власти и её крепости.
Логика в этих словах есть, тем более если такие традиции. Но как всё вывернула в свою пользу! Вот оно — отличие девушки от женщины. Прикрыть своё желание потребностью или надобностью. А ещё лучше сделать так, будто это мне и нужно. Тонкая манипуляция, которую я видел насквозь, но не мог не оценить её изящество.