А я… продолжил тянуть силу из души. Сфокусировал энергию и словно лучом долбанул по призраку. Представил свой свет как оружие — острое, яркое, непреклонное. Раз, и он вспыхнул. Дух загорелся не физическим огнём, а духовным пламенем. Его сущность задрожала, заколебалась, начала распадаться. Беззвучный крик, безмолвная мука, невидимая смерть.
Тут же потянул энергию от него в себя. Точнее, не так: в диск хану. Мой компаньон очень просил. А я инстинктивно понял, как это сделать. Словно открыл канал, по которому энергия умирающего духа потекла к Тимучину, питая его, укрепляя, усиливая.
Бестелесный развеялся. Только что был, и вот уже нет. Как свеча, задутая ветром, как сон, прерванный пробуждением.
У шамана ничего не получилось, и виноват в этом стражник, который влетел и помешал. Во всяком случае, именно так всё выглядит. Идеальное алиби, идеальное объяснение. Не я уничтожил духа, а это случайность, совпадение, неудача. И вообще, шаман рукожопый.
Мужик с костями и перьями на одежде вышел. Движения его были резкими, раздражёнными. Плечи напряжены, спина прямая. Злость и разочарование читались в каждом жесте.
Я шумно выдохнул. Близко… Это было близко… Сердце колотилось, как безумное, в висках пульсировало. Адреналин разливался по телу горячей волной, обостряя чувства, ускоряя реакции.
Тварь меня проверяет. Вопрос только в том, когда она сама решит это сделать? Когда рух лично придёт убедиться, что она почувствовала или ощутила во мне?
Нужно ускоряться. Времени мало, слишком мало. Придётся всё познавать в экспресс-обучении, прямо на практике.
У меня было ещё много вопросов к хану: про призрачных монстров, про серые зоны и вообще. Раз моя душа привязана к тому капищу, может, я могу одолжить там сотню-другую призраков и духов.
Вот так всегда! Голова кружилась от истощения. Крайне непривычно и сложно работать с душой, никогда раньше не делал ничего подобного. Контроль магии, использование артефактов — всё это было знакомо, обычно, но прямая работа с собственной душой — нечто новое и иное.
И хотел бы я сказать, что освоил суперпродвинутые техники. Может быть, так это и есть, но, по словам моего напарника… Я получил лишь базу шаманов, которая была, когда он жил. Азы, основы, фундамент — то, с чего начинали ученики, делающие первые шаги в искусстве общения с духами. Если это базовые техники, то какими же должны быть продвинутые? Какой силой обладали шаманы древности? Какие возможности открывались перед теми, кто полностью освоил это искусство?
«Павел!» — обратился ко мне хан.
Да, мы с ним на имена перешли. От «чужака» до «Павла» — маленький шаг для хана, но значительный для наших отношений.
«Нам нужно подобраться к моей сестре незамеченными, и я должен разглядеть её, проверить метки на душе. Только после этого смогу тебе сказать, что нам потребуется и как действовать», — продолжил он.
Голос духа звучал решительно, с нотками требовательности. Тимучин был осторожен, как и полагается тому, кто являлся настоящим правителем. Его план имеет смысл. Нельзя сражаться с врагом, не зная его слабостей.
«Понял», — кивнул я.
Короткий ответ, но большего и не требовалось. Мы начали понимать друг друга с полуслова, действовать, как слаженная команда. Странный союз — русский попаданец и древний монгольский хан.
Так, цель у нас есть, кое-какая подготовка осуществлена. Мне нужно тело… Ладушки, переходим к плану «Б», нет, уже «В». У меня их много припасено. Не зря же я притащил с собой монголов в лагерь и они там страдают.
Оторвал прядь своих волос. Паучок, которого я вытащил, подошёл к клетке. Передал ему локон. Он взял своими желваками бережно, аккуратно, словно величайшую драгоценность. Мои волосы — сигнал. По ним Бат и Жаслан узнают, что сообщение от меня, и поймут смысл.
Теперь ждём проверяльщиков. Терпение — добродетель стратега, умение ждать подходящего момента, не торопить события, не форсировать ситуацию. Я сидел неподвижно, дыша ровно и глубоко. Восстанавливал силы, накапливал энергию, готовился к следующему шагу.
Когда в очередной раз зашли стражники, мой монстр выскочил. Я сосредоточился на нём: видел его глазами, чувствовал его телом, направлял его разумом. Бат с Жасланом должны быть на месте.
Монстр скользил мимо джунгаров, благо сейчас их было немного. Остальные заняты рутиной — попыткой захватить город. Лагерь гудел, как разворошённый улей, — все заняты, все в движении, сосредоточены на своих задачах.
Нашёл нужных мне монголов у палатки генерала. Был очень большой риск, что тут находится Наран или кто-то похожий на него, что они заметят моего монстра и поднимут тревогу. Поэтому я действовал крайне аккуратно. Паучок двигался медленно — от одной палатки к другой, избегал открытых пространств, яркого света, скоплений людей.
Я уставился на происходящее глазами монстра. Бата били джунгары, а рядом стоял Жаслан. Зубы сжаты, с кулаков капала кровь от попытки сдерживаться. Он хотел вмешаться, помочь товарищу, но не мог — только навредил бы обоим.
Шаманов я не увидел. Отлично! Значит, никто не заметит моего монстра, никто не почувствует его присутствие, не перехватит сообщение.
Бросил свои волосы перед ногами Жаслана и тут же рванул обратно. Условный знак, который мы обсудили до этого. Монстр вернулся, и я убрал его в кольцо.
День постепенно перетекал в вечер. Солнце клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени. Скоро наступит ночь — время действий, время возможностей. Бои останавливались, очередной день осады подходил к концу без решающего штурма. Судя по звукам, джунгары возвращаются в лагерь.
Меня перестали проверять, и, кажется, это нехороший знак. Что-то задумали.
Палатка дёрнулась, в ней появился Жаслан. Он зашёл с другой стороны, заполз. Движения — плавные, бесшумные, как у змеи, скользящей по траве. Хороший охотник, не зря на него ставил.
— Русский, — прошептал он. — Удивляюсь твоим способностям.
Голос был тихий, еле слышный, дыхание — контролируемое, ровное, глаза — настороженные.
— И я рад тебя видеть, — кивнул и отвернулся.
— Всё, как ты говорил. Все действия, поведение… — продолжил монгол. — Как так чётко просчитал ходы джунгаров, даже то, что будут делать с нами? Словно это ты раздавал приказы.
Слова — торопливые, сбивчивые. Он хотел рассказать всё и сразу, вывалить информацию одним потоком. Типичная реакция человека, который долго держал важные новости в себе и наконец получил возможность поделиться.
— К сути! — прервал его.
Мне нужно новое тело для путешествия. Хорошее, тренированное, и вот само пришло ко мне.
— Информация! — потребовал я.
Голос — тихий, но с командными нотками. Жаслан вздрогнул, хотя подчинился мгновенно. Дисциплина, вбитая годами тренировок и службы, сработала автоматически.
— Плохо! — в тоне просквозила паника и тревога с грустью.
Повернулся к нему. Глаза монгола потускнели, плечи опустились.
— Тебя завтра казнят. Одну отрубленную руку отправят на твои земли, чтобы люди отдали всё оружие, деньги, кристаллы за выкуп.
— Уверен? — уточнил я.
— Да!
Не просто так меня проверяли, рух действительно что-то почувствовала. Теперь я в этом убеждён. Заметила дух хана? Уловила следы моей собственной странной души? Почувствовала монстров? Неважно.
Решили не просто оставить в качестве пленника и демонстрации силы, а избавиться. Логично. Зачем держать потенциально опасного врага? Зачем рисковать, если можно просто отрубить голову и закончить с этим?
— Что ещё?
Я знал, что это не всё. По лицу Жаслана, по его напряжённой позе, по тому, как он сжимал и разжимал кулаки, было видно: худшие новости ещё впереди.
— Я связался с нашими людьми… — продолжил упадническим тоном Жаслан, голос задрожал. — Город… Хан… Хунтайжи…
Слова застревали в горле, не желая быть произнесёнными.
— Что там-то случилось? — спросил я шёпотом.
Нетерпение проскользнуло в голосе, несмотря на все попытки сохранять спокойствие. Быстрее, говори быстрее!
— Хан смертельно болен, его уже не видели несколько недель. Наследник… он… в тюрьме. Обвиняют в покушении на отца.
Картина складывалась кусочек за кусочком. Хан болен или отравлен, его сын обвинён или подставлен. Классический сценарий дворцового переворота: убрать правителя, избавиться от наследника, захватить власть.
— Сука! — ухмыльнулся я.
Эмоция была не от радости или удовольствия. Улыбка волка, увидевшего добычу, стратега, разгадавшего план противника.
— Сейчас главная — жена хунтайжи. Именно она сдала мужа и взяла все бразды правления. Город хотят завтра сдать после битвы, — закончил выдачу «обнадёживающих» новостей Жаслан.
Жена предала мужа — стандартный ход. И она же подставила наследника — устранила конкурента, расчистила путь к трону.
Потёр лицо. Это ж нужно было умудриться попасть сюда в такой момент? Какова вероятность оказаться в эпицентре государственного переворота, дворцовых интриг, масштабной войны? Для обычного человека — ничтожная, для меня — похоже, стопроцентная.
Пальцы стучали по соломе быстро, ритмично, нетерпеливо. Мозг работал на полную мощность, анализируя информацию, составляя план, просчитывая варианты.
Подведём итог. Меня пускают в расход. Род сначала грабят, потом убивают и захватывают земли. Тут сука втискивает свою задницу на монгольский трон, хан умирает, сыночка казнят. Джунгары становятся во главе монголов. Она потирает ручки и радуется.
Всё выстроено идеально, просчитано до мелочей. Все фигуры на местах, а пешки в движении. Шахматная партия мастера интриг, и я оказался в центре этой партии.
Вообще не то, чего хотел. Скажем мягко, у нас с ней конфликт интересов. Поэтому… Придётся вмешаться. Если она думает, что я буду тихо сидеть и ждать казни, то сильно ошибается. Если считает, что всё идёт по плану, то скоро узнает, что значит настоящий хаос.
Спасти хана, сына, не дать захватить город. Разбить джунгаров, договориться о мире, завалить тварь. И времени не так много. А перед этим мне неплохо бы оценить руха, чтобы Тимучин смог понять, как её убивать. Добавляем сюда кристалл подчинения монстров — я обязан его получить любой ценой, особенно после слов старика о его силе. Ведь именно он притащил камень из своей серой зоны.