«Я не знаю! Не знаю!» — нервничал Тимучин.
Впервые услышал растерянность в голосе древнего правителя. Бессилие, неуверенность.
Оглядел своё кольцо: «Думай! Думай!»
Предметы — множество: оружие, артефакты, зелья, монстры, жёны, Лахтина, Изольда — они меня не чувствуют, не видят. Диск с душой хана пульсировал всё сильнее. Красные, золотые прожилки заполнили поверхность.
И тут я заметил кое-что светящееся в моём пространственном кольце, помимо диска.
«А что если попробовать туда?» — мелькнуло в голове.
Безумная идея, последний шанс. Спасение или окончательная гибель? Узнаем сейчас.
(Ох и постарался я над главой. Накал мощнейший! И ведь это даже не развязка.
Надеюсь, вам нравится темп, плотность событий. Слышу и вижу комментарии всех. Дадим скоро Павлу передышку, нельзя же сейчас, прямо посреди всего… Надеюсь…
Сам переживаю за него и держу кулачки, но его поездка в Монголию пока приносит очень много. Ведь сильные враги никуда не делись, и дома тоже хватает проблем. В общем, что-то захотелось написать вам вот так лично.
Всем большое спасибо за награды, каждое имя-логин помечаю у себя в блокнотике… Лайки бодрят, а комменты позволяют увидеть обратную связь от вас).
Глава 6
Сосредоточился на том, что мигало. Мигало настойчиво, ритмично, пульсировало в такт с моими мыслями. Свет и тьма, свет и тьма — завораживающий ритм. Словно маяк среди шторма, среди хаоса, который окружал меня.
Я напряг последние силы, ведь тьма давила, сжимала, выдавливала из меня жизнь. Прикоснулся к диску — пальцы будто прошли сквозь него, ощущение нематериальное, эфемерное. Одновременно дотронулся до объекта. В душе возникло чувство соприкосновения с чем-то древним, мощным, несущим в себе отпечаток давно ушедшей жизни.
Тут же достал его из пространственного кольца. Действие — инстинктивное, будто рука двигалась сама по себе. Предмет отозвался холодом — гладкость полированной поверхности, лёгкая вибрация, идущая откуда-то изнутри.
Душа принца переместилась обратно в своё тело. Я видел это, но не глазами, чем-то другим. Серебристая нить тянулась от диска к лежащему телу. Быстрое движение, как вспышка, и нить исчезла. Завершённый круг, возвращение домой. Должно… Должно что-то произойти. Должна и моя душа переместиться.
Меня же накрыла тьма — непроглядная, густая, как смола. Я тонул в ней, погружался всё глубже. Но что-то держало, не давало раствориться в этом ничто.
Попытался открыть глаза: ничего не получилось. Веки — словно каменные плиты, неподъёмные, неподвижные. Нет, не так. Их просто… нет? Есть ли у меня вообще веки? Есть ли глаза?
Ещё одна попытка. Усилие воли, концентрация на единственной мысли: «Открыть. Глаза». Словно ржавый механизм со скрипом, у меня это вышло. Не плавное движение живых тканей, а… что-то другое — механическое, тяжёлое, непривычное.
Я на кухне. Обстановка знакомая: деревянный стол, лавки, очаг, слабо тлеющие угли, запах трав и специй в воздухе. Но запах ли? Я его словно… знаю, вот только не чувствую.
Вон Жаслан с хунтайжи. Монгол облегчённо вздыхает, значит, принц жив. Выражение лица охотника отражало смесь облегчения и недоверия. Лоб прорезали морщины, губы сжаты в тонкую линию. Руки чуть подрагивают, выдавая нервное напряжение. Он придерживает хунтайжи, чья голова безвольно свесилась на грудь. Принц дышит ровно, спокойно, будто спит.
А что касается меня, то я неподвижен, как статуя. Нет, не «как статуя», я и есть статуя. Это осознание обрушилось внезапно, будто удар молота. Попытался посмотреть на себя, но шея не повернулась. Только взгляд мог перемещаться — странное, чуждое ощущение, словно моё сознание парило в каменной тюрьме, способное лишь наблюдать.
Так, как тут у нас работает управление? Новое тело не реагировало привычным образом. Будто разница между желанием пошевелить рукой и самим движением исчезла, растворилась в пустоте. Я отдавал команды, но ничего не происходило, мысленные приказы не фурычат. Попробовал представить движение в деталях — согнуть палец, повернуть запястье, поднять руку. Ничего. Каменная плоть оставалась неподвижной, равнодушной к моим усилиям, словно пытаешься сдвинуть гору одной силой мысли.
Беспокойство начало медленно заползать в сознание. Холодными щупальцами оно обвивало мысли, нашёптывая: «А что, если ты застрял здесь? Навсегда? Каменный саркофаг для живой души? Вечность неподвижности, вечность тишины…»
Нет! Отбросил эти мысли. Думать, анализировать, действовать!
«Тимучин!» — позвал хана. Мысленный голос «прозвучал» громче обычного, словно эхо в пустой пещере.
«Ты жив?» — удивился старик. В его тоне смешались облегчение и искреннее изумление.
«Не дождёшься, — хмыкнул, хотя на самом деле никакого хмыканья не было. Странно осознавать эти привычные человеческие жесты, которые теперь существуют только в воображении. — Я тут, кажется, нашёл временное решение для своей души, но что-то как-то не очень».
Преуменьшение века. «Не очень» — это будто назвать ураган «небольшим ветерком». Я заперт в каменной глыбе без возможности двигаться, говорить, чувствовать. Только мысли и зрение — вот и всё, что у меня осталось.
«Куда ты поместил свою сущность?» — в этом вопросе прозвучала неподдельная заинтересованность. Профессиональный интерес шамана, столкнувшегося с новым, неизведанным явлением.
И я ответил, причём честно. Тишина в ментальном пространстве казалась осязаемой, плотной, словно туман над рекой на рассвете.
«Безумец! — хан назвал меня так. Но в этом слове не было осуждения. Скорее, уважение, граничащее с восхищением. — Ты ещё больший безумец, чем я. На такое бы никогда не решился. Вот это у тебя воля к жизни».
Я почти физически ощутил, как он качает головой. Странное чувство — воспринимать эмоции существа, не имеющего физического тела, находясь в теле, которое не способно чувствовать.
«Хватит меня нахваливать! — оборвал его. Сейчас не время для комплиментов. — Делать что?»
«Ты думаешь, шаманизм — это точная наука? — заворчал хан. Его голос в моей голове звучал раздражённо, но под этим раздражением я чувствовал замешательство. — Многие предположения, основанные на собственном опыте и опыте других, и то, что ты сделал… Я даже не подозревал, что так можно».
«Ну спасибо! — попытался улыбнуться. Мышцы, которые должны были растянуть губы в усмешке, не существовали. Была лишь идея улыбки, намерение, но не само действие. — Помог…»
Ладно, значит, будем сами разбираться. Великий шаман оказался бесполезен. Чего и следовало ожидать: когда тебе нужна помощь, рассчитывать можно только на себя.
Попытка выпустить магию ни к чему не привела. Тут отсутствует источник, а моя душа словно в клетке запечатана. Привычное ощущение энергии, текущей по телу, исчезло.
«Так, а если потянуться душой? — новая идея мелькнула в сознании. — Если магия не работает, возможно, сама душа сможет двигаться внутри каменной оболочки?»
Я сосредоточился, представляя, как моя сущность скользит внутри статуи, будто рука в перчатке.
Меня просто швырнуло в другое место. Ощущение мгновенного перемещения — резкое, дезориентирующее, словно мир вокруг сместился на несколько градусов, а потом снова встал в то же положение. Зрение изменилось: теперь я вижу комнату под другим углом, с другой высоты.
Глянул туда, где был. Моя предыдущая позиция — там, где я «висел, стоял, находился» секунду назад, — теперь светилась.
Кажется, это и есть способ. Сущность устроила вояж по моей задумке. Странно, очень странно. Словно я отдал команду, но сам переместился, а каменное тело выполняет приказ с запозданием, инерционно. Как марионетка, которую дёргают за ниточки, только ниточки — это следы моей души внутри камня.
Вернулся на место и… Да, рука со скрипом поднялась. Скрежет камня о камень — неприятный звук, резкий, царапающий. Если бы у меня были уши, я бы поморщился, но сейчас мог лишь констатировать факт: звук есть, и он неприятный.
Жаслан тут же вскочил с оружием наготове. Движение было молниеносным, профессиональным. Рука уже сжимала рукоять кинжала, направленного на меня. Ноги расставлены для устойчивости, взгляд — цепкий, оценивающий угрозу.
— Тихо! — мой голос был похож на рык. Низкий, раскатистый, нечеловеческий звук, исходящий из каменной глотки. Удивительно, как вообще статуя могла издавать такое. — Это я…
Прозвучало жутко, словно демон из преисподней решил поговорить с живыми. Каждый слог давался с трудом — губы двигались медленно, тяжело.
— Господин? — глаза охотника округлились. Зрачки расширились, лицо побледнело. Он явно не ожидал, что статуя заговорит. — Вы? Я думал… думал…
— Рано хоронишь, — хмыкнул в ответ. На этот раз звук получился более естественным. Я начинаю привыкать к новому телу, к его особенностям и ограничениям.
Так, теперь вторая рука. Снова движение души, снова скрип, звук получился громче первого. Плевать! Нога, затем ещё. Постепенно, медленно я заставлял каменное тело подчиняться. Каждое движение требовало колоссальной концентрации, будто учился ходить заново, только в теле, весящем в десятки раз больше человеческого.
В итоге я смог относительно двигаться. Чувствовал себя куклой на шарнирах: каждый шаг — механический, неуклюжий.
Подошёл и посмотрел на себя. Зеркало висело на стене — простое, немного мутное, в деревянной раме. Но этого хватило, чтобы я увидел своё новое обличье.
— Твою мать… — пробасил.
На меня смотрела двухметровая каменная статуя Топорова. Именно этот сосуд я решил занять, на нём была метка моей души.
Серая, грубо высеченная фигура человека. Черты лица — стёртые, размытые, но всё ещё узнаваемые. Пустые глазницы, в которых теперь горел огонь моего сознания. Каменные губы, из которых вырывался мой голос. Тяжёлые руки, плечи, покатый лоб — всё из камня, всё неживое, но каким-то чудом подчиняющееся моей воле.