— Щас! — хрустнул шеей.
Решение пришло мгновенно. Источник восстановился на половину. Если Зло похоже на то, что было в Василисе, возможно, сила мира сработает. Не полностью, но хотя бы замедлит процесс, даст нам время на поиск постоянного решения.
Подошёл к мужику, положил руку ему на живот. Кожа была горячей, словно внутри горел огонь. Под пальцами чувствовал пульсацию чёрной субстанции. Она устранялась от моего прикосновения.
Выпустил накопленную половину источника с силой мира. Нейтральная магия потекла из моей ладони в тело отца Ольги. Егозатрясло. Смирнов выгнулся дугой, рот открылся в безмолвном крике. Очки свалились с лица, разбившись о бетонный пол. Лампа и Тарим держали его, не давая упасть со стола.
А я продолжал выпускать нейтральную магию. Она текла из моего источника, сливаясь с телом алхимика, вытесняя черноту. Процесс был медленным, болезненным. Минута, две, три, пять. По лицу катился пот, капли падали на пол, на Смирнова, на мою одежду. Мышцы рук дрожали от напряжения, но я не позволял себе ослабить хватку.
Глаза уже откровенно ничего не видели. Мир расплывался, превращаясь в размытое пятно цветов и форм. Всё сознание сосредоточилось на потоке магии, на борьбе с Злом внутри Смирнова.
Источник пуст. Меня качнуло, когда я закончил. Ноги подкосились, и я едва успел схватиться за край стола, чтобы не упасть. Голова кружилась, желудок скрутило спазмом. Слишком много всего за один день.
— Вот что ты за тварь такая? — улыбнулся дядя Стёпа. — Вечно у тебя есть какой-то козырь в рукаве…
В его голосе слышалось искреннее восхищение.
— Угу, — сел на стул рядом. — Что по пациенту?
— Жить какое-то время будет, — хмыкнул алхимик. — Ты почти всё выгнал.
Руки дрожали. В голове мысли: «В Смирнове было очень мало ЗЛА. Но проблема в другом. Оно сильнее того, что когда-то жило в Василисе. И как мне с ним разбираться? Сука…»
Оно было концентрированнее, агрессивнее. Словно очищенный, дистиллированный вариант, более смертоносный, более эффективный.
Долбаный император. Где ты только этот мазут находишь? И почему тебе он нужен? Вопросы-вопросы…
Смирнов пришёл в себя, огляделся. Взгляд затуманенный, расфокусированный. Он часто моргал, пытаясь прояснить зрение без очков.
— Где Оленька? — спросил мужик.
Его голос был слабым, едва слышным, но в нём читалась отцовская тревога.
Рыженький покачал головой. Смирнов заплакал. Слёзы текли по его щекам, оставляя влажные дорожки.
— За что? Почему именно её? Лучше бы меня… — тут мы встретились глазами. — Господин! — закричал он.
Свалился с койки и пополз на коленях ко мне. Смирнов бился головой о пол, рыдая и умоляя. Руки дрожали, тело сотрясалось.
— Умоляю вас, спасите мою дочь! — продолжал он биться головой о пол.
Каждый удар отдавался глухим стуком. Кровь уже начала сочиться из рассечённой кожи на лбу, но Смирнов, казалось, не замечал боли.
— Хорошо… — кивнул, переводя дыхание. — Как только разберусь, как и что делать, обязательно.
Обещание, данное почти инстинктивно, но я не бросаю слов на ветер. Если сказал — сделаю, чего бы это ни стоило. Ольга была моим человеком, и я не оставлю её Злу.
— Благодарю вас! Вы наш спаситель и благодетель, — продолжал кланяться Смирнов.
Дядя Стёпа подошёл к нему, схватил за воротник и оттащил в сторону. Смирнову нужен был отдых и время на восстановление. Сейчас его эмоциональное состояние только мешало.
— Достал! — поморщился алхимик. — Я его в чувства приведу чуть позже. Хорошо?
— Ты сможешь помочь ей? — задали мне вопрос.
Взгляд алхимика был пронзительным, оценивающим. Он смотрел на меня не как на хозяина, а как на равного, как на человека, с которым можно говорить начистоту.
— Сейчас нет, — ответил правду.
Нет смысла лгать самому себе или другим. Зло в Ольге слишком сильно. Нужно время, ресурсы, знания, которых у меня пока нет.
— Когда ты умудрился уже так пострадать? — хмыкнул алхимик. — Мы же тебе новое тело по факту вернули. А ты… — Дядя Стёпа решил перевести тему. В его голосе слышалось нечто похожее на отеческую заботу.
Я пожал плечами. Мир не ждёт, пока ты восстановишься. Он продолжает крутиться, бросая новые вызовы, ставя новые задачи.
Дядя Стёпа взял артефакт и приложил ко мне. Небольшой прибор, похожий на карманные часы, но с множеством циферблатов и мелких стрелок. Одна из новых разработок алхимика. Диагностический артефакт, определяющий состояние магического источника и физического тела.
Прибор тихо гудел, стрелки прыгали по шкалам, меняя положение. Небольшой кристалл в центре пульсировал разными цветами — от тревожно-красного до спокойно-зелёного.
— Общее состояние удовлетворительно, — начал перечислять рыжеволосый алхимик, внимательно изучая показания. — Источник пуст, каналы повреждены. Так, а это что такое? — он указал на мой диск в груди.
— Не знаю, — ответил честно.
— Разберёмся, — оскалился рыженький. — Что-то редкое, опасное и интересное.
В его глазах загорелся огонёк научного интереса. Дядя Стёпа всегда был одержим новыми открытиями, особенно когда они касались необычных магических явлений. Для него моё тело было ходячей лабораторией.
— Кисть… Как бы тебе её вернуть? — он задумчиво потёр подбородок, оценивая культю на моей руке.
Мысли, казалось, роились в его голове, как пчёлы в улье. Я почти видел, как они формируются, перестраиваются, складываются в новые теории и решения.
— О! Придумал! — дядя Стёпа внезапно оживился.
Он схватил тесак, которыми рубят монстров для алхимических экспериментов. Широкое лезвие тускло блеснуло в свете ламп. Я инстинктивно напрягся. С дядей Стёпой никогда не знаешь, что выкинет в следующую секунду.
— Ты же у нас… степной ползун, правильно? — спросил он у Тарима.
Тарим стоял рядом, всё ещё помогая Смирнову. Его тёмная кожа контрастировала с белыми стенами лаборатории. В глазах мелькнул испуг, когда он увидел тесак в руках алхимика.
— Да-а… — закивал чернявенький, не понимая, к чему клонит дядя Стёпа.
— Ну вот и отлично! Хорошая у вас регенерация.
Раз, и рука от самого плеча отделилась. Тарим даже не успел отреагировать. Тесак прошёл через плоть и кость, как сквозь масло. Кровища, крики. Плечо Тарима превратилось в фонтан крови, заливая лабораторный стол и пол вокруг.
Даже я охренел. Дядя Стёпа всегда отличался радикальным подходом к решению проблем, но такое… Такое было чересчур даже для него.
Алхимик взял отрубленную руку и положил на койку. Действовал быстро, методично, не обращая внимания на вопли Тарима и шокированные лица остальных.
— Вот тебе лечилка, восстановление магии, выносливость и от боли! — передал ему флаконы рыженький.
Четыре небольших бутылька с разноцветными жидкостями внутри. Тарим в шоке. Его лицо исказилось от боли и ужаса. Глаза расширились, кожа приобрела болезненно-серый оттенок. Он не мог поверить в то, что сейчас произошло.
— Когда примешь свою истинную форму, задержись в ней, чтобы всё отросло, — продолжил давать наставления алхимик.
Голос спокойный, деловой, словно он объяснял рецепт приготовления чая, а не инструкции по регенерации отрубленной конечности.
Пацан выливал себе на рану зелья и мычал от боли. Зелья шипели, соприкасаясь с плотью, выделяя пар и странный запах — смесь озона и сырого мяса. Кровотечение постепенно останавливалось, ткани начали срастаться.
Да уж, вот это деликатный у него подход. Никаких предупреждений, никакой подготовки, просто взял и отрубил руку. Классический дядя Стёпа.
— Я как понял, у тебя хорошая совместимость с этим видом, — улыбнулся дядя Стёпа. — Тем более их представитель сильный. Должно всё получится. Только тебе придётся отказаться от остальной части.
— Что? — поднял бровь.
Смысл его слов дошёл до меня постепенно. Он предлагал заменить мою отсутствующую кисть рукой Тарима.
— Ну, мы ампутируем тебе руку полностью и приклеим эту. Там дальше кое-что сделаю, и должно получится. Вроде.
План был безумным, рискованным, возможно, даже опасным. Но если кто и мог реализовать такое, то только дядя Стёпа. Его знания в области алхимии и магической регенерации были непревзойдёнными.
— Вроде? — открыл рот. — Ты отрезал руку Тариму и мне хочешь, но при этом даже не уверен.
Мысль о том, что алхимик собирается экспериментировать с моим телом без гарантии успеха… была, мягко говоря, напрягающей.
— Ну, шансы высокие, — хмыкнул рыженький. — Где-то пятьдесят процентов. Нет, пятьдесят один.
— Что происходит? — уставился я на дядю Стёпу. — Ты какой-то нервный, взволнованный и торопишься.
Обычно его действия были просчитаны, методичны. Сейчас же он метался по лаборатории, хватая инструменты, подготавливая операционный стол, смешивая зелья. Всё это время не прекращая говорить, словно заполняя тишину, чтобы избежать вопросов.
— Заметил? — остановился алхимик.
Его движения замерли. Он стоял спиной ко мне, держа в руках какой-то инструмент. Плечи опустились, словно под тяжестью невидимого груза.
— Нас отравили ЗЛОМ. Всех! У нас максимум два-три дня, а потом всё.
Слова упали в тишину лаборатории, как камни в омут.
— Я… — начал. Собирался сказать, что могу помочь своей силой мира, как сделал для Смирнова.
— Не поможет, — покачал головой пацан. — Поверь мне. Это в него пытались запихать.
Он кивнул в сторону Смирнова, который лежал на койке, погружённый в беспокойный сон. Его грудь поднималась и опускалась в неровном ритме.
— А с нами поработали тоньше. Каким-то образом подмешали в источники эту дрянь. Она их захватит, и потом мы сдохнем. И появится… Ну, ты понял.
Вот оно что. Теперь всё встало на свои места. Император не просто хотел уничтожить моих людей, он хотел превратить их в носителей Зла.
— Поэтому, пока ещё есть силы и возможности, я тебе подсоблю. А потом убивай! Всех. Меня, негров, твоего слугу и этих монстров.