степи, выжженные солнцем до жёлто-серого цвета. Те же редкие деревья, искривлённые постоянными ветрами. То же безжалостное солнце, превращающее день в испытание на выносливость.
Щукин вёл машину уверенно, ловко огибая самые глубокие ямы. Его руки на руле были напряжены, взгляд сосредоточен на дороге. Хороший водитель, несмотря на молодость.
— Разрешите обратиться? — произнёс неуверенно парень.
— Давай.
— Вы участвовали в недавней войне? — спросил он. — Там получили звание офицера и вас освободили от службы? Простите, что спрашиваю.
— Да, — кивнул.
— Убивали турок?
Его глаза загорелись мальчишеским восторгом. Война для новобранца всё ещё оставалась чем-то романтичным, приключением, возможностью проявить доблесть. Он ещё не видел настоящих боёв, не держал умирающего товарища на руках, не слышал предсмертных хрипов раненых.
— Да.
— Много?
Настойчивость юноши граничила с бестактностью, но в ней не было злого умысла. Просто молодость, неопытность, жажда героических историй.
— Не считал.
Щукин вздрогнул, руки на руле сжались так, что побелели костяшки. Мой ответ явно произвёл на него впечатление.
Молчание повисло в кабине. Водитель больше не задавал вопросов, полностью сосредоточившись на дороге. Пот стекал по его вискам — от жары или от нервного напряжения, трудно сказать. Он боялся смотреть в мою сторону. Может быть, в его воображении я превратился из молодого лейтенанта в монстра, убивающего врагов голыми руками. Забавно, что парня беспокоило моё звание. Если бы он узнал, что рядом с ним едет не просто лейтенант, а капитан запаса, граф, правитель собственных земель…
Жара становилась невыносимой. Полдень — самое пекло. Солнце стояло в зените, безжалостно обрушивая свои лучи на землю. Воздух дрожал от зноя, создавая миражи на горизонте.
Рубашка под мундиром промокла насквозь, прилипала к телу. Пот стекал по спине, щипал глаза, оставлял солёные дорожки на щеках. Глотать пыль в такую жару было настоящей пыткой. Но физический дискомфорт не мешал мне наблюдать и анализировать.
Вдоль дороги всё чаще попадались военные посты. Сначала редкие — пара солдат с винтовками, наблюдательная вышка. Потом всё серьёзнее — пулемётные гнёзда, артиллерийские позиции, замаскированные окопы.
Я оценивал их расположение, численность, вооружение. Мысленно отмечал сильные и слабые места обороны. Прикидывал, сколько понадобится времени и сил, чтобы прорваться через эти укрепления. На всякий случай.
Есть шанс, что они попытаются напасть на меня. Когда узнают, кто я на самом деле, когда поймут, зачем прибыл. Тогда все эти солдаты, пушки, пулемёты будут направлены против меня одного. И придётся прорываться назад, на свою территорию, через все эти заслоны. Лучше быть готовым к худшему сценарию. Всегда.
Солнце уже перевалило за зенит, но жара не спадала. Воздух дрожал над раскалённой землёй, создавая причудливые миражи. Уже ближе к обеду мы остановились рядом со штабом.
Я вылез из машины, чувствуя, как затекли мышцы от долгой тряски. Щукин выскочил следом, вытянулся по стойке смирно, явно не зная, что делать дальше. Ждал приказов, хотя его задание было выполнено — доставить меня к штабу.
— Вольно! — сказал я Щукину.
Напряжение покинуло его тело, плечи опустились, взгляд стал менее испуганным. Он даже позволил себе слабую улыбку.
Штаб уменьшился со времён моего последнего визита. Если раньше он занимал целый комплекс зданий, то теперь остался только основной корпус и несколько вспомогательных строений. Вокруг располагались палатки — аккуратные ряды защитного цвета. Между ними сновали солдаты, офицеры. Жизнь военного лагеря шла своим чередом — смена караула, полевая кухня, тренировки.
Техники было заметно меньше, чем я помнил. Десяток грузовиков, пара бронемашин, артиллерия. Основные силы действительно перебросили на север, оставив здесь минимально необходимый контингент.
Перевёл взгляд дальше, туда, где за полосой нейтральной территории начинались мои земли. Даже отсюда я чувствовал их.
Колючая проволока, протянутая вдоль всей границы, блестела на солнце, как серебряная нить. Мне туда. Я не планировал докладываться. Нужно лишь дождаться вечера и махнуть на ту сторону. Пошёл вперёд, чтобы оценить, как и что изменилось. Двигался неторопливо, с уверенностью человека, имеющего право находиться здесь. Спина прямая, подбородок приподнят, взгляд спокойный. Походка — размеренная, без суеты, как у офицера.
Солдаты, встречавшиеся на пути, салютовали. Я отвечал коротким кивком, не останавливаясь. Никто не задавал вопросов — лейтенантские погоны открывают многие двери, особенно для того, кто умеет держаться соответствующе.
Лагерь жил своей жизнью. Солдаты тренировались, чистили оружие, играли в карты в тени навесов. Офицеры обсуждали что-то над картами, расстеленными на походных столах. Повара готовили обед — запах тушёнки и гречки разносился по всей территории. Обычный армейский быт, знакомый мне до мельчайших деталей. Я провёл в таких лагерях достаточно времени, чтобы понимать все неписаные правила и обычаи.
Мозг автоматически регистрировал детали: расположение постов, количество часовых, типы вооружения, состояние техники. Всё может пригодиться, если придётся уходить в спешке, прорываясь с боем.
Постепенно я продвигался к нейтральной территории. Именно там, на самой границе моих земель, должны быть самые сильные укрепления.
Гарнизон стал значительно меньше, чем во время войны. Если раньше здесь располагались тысячи солдат, сотни магов, сотни единиц техники, то сейчас осталась лишь малая часть. Наверное, треть от прежней численности. Это играло мне на руку. Меньше глаз, меньше шансов быть узнанным, меньше препятствий на пути к цели.
Первая табличка появилась неожиданно — ярко-красная, с чёрным черепом и надписью: «Стой! Мины!» Установлена на колышке у самой тропы, по которой я шёл. За ней — вторая, третья, десятки табличек, расставленных по периметру лагеря. Все с одинаковым предупреждением, все обращены в сторону нейтральной полосы.
Минное поле сильно выросло. Раньше мины занимали узкую полосу вдоль границы — не больше сотни метров. Теперь же поле растянулось на несколько километров. Видимо, командование не доверяло миру, опасалось новых вторжений.
Вспомнил карту местности. Если минное поле увеличилось на восток и запад, то его общая площадь могла достигать десятков квадратных километров. Преодолеть такое незаметно будет… проблематично.
Мины — не единственное препятствие. Всюду виднелись признаки усиленной обороны: пулемётные гнёзда, артиллерийские позиции, наблюдательные вышки с прожекторами. Крупнокалиберные орудия выглядели внушительно — длинные стволы смотрели прямо на территорию моих владений. Готовые в любой момент открыть огонь, превратить в пыль всё, что движется по ту сторону границы.
Пулемёты были установлены в бетонных дотах и деревянных укрытиях. Их стволы тоже смотрели в одном направлении — на мои земли. Словно всё оружие империи нацелилось на маленький кусочек территории.
Солдаты в окопах, в блиндажах, на вышках. Патрули вдоль колючей проволоки. Снайперы на возвышенностях. Вся оборона выстроена для отражения атаки с одного направления — со стороны моих земель.
Пока гулял, я сильно внимание не привлекал. Двигался естественно, как офицер, инспектирующий позиции. Останавливался у укреплений, рассматривал их с профессиональным интересом, изредка обменивался короткими репликами с солдатами. Но чем ближе подходил к границе, тем больше настороженных взглядов ловил на себе. Часовые становились бдительнее, офицеры — внимательнее. Эта территория явно охранялась строже, чем остальная часть лагеря.
Проблема возникла, когда я всё же решил приблизиться к минному полю. Уже протянул руку к проволоке, когда услышал окрик:
— Стой! Куда⁈ — резкий, командный голос.
Обернулся: ко мне быстрым шагом направлялись трое. Двое в форме младших офицеров, третий — с майорскими погонами. Все с оружием наготове, лица серьёзные, напряжённые.
Остановился, не делая резких движений. Поднял руки.
— Лейтенант Булгаков, прибыл для инструктажа личного состава, — представился чётко, глядя в глаза подошедшему майору.
Тот хмуро осмотрел меня с ног до головы. Взгляд цепкий, оценивающий. Такие глаза бывают у людей, долго служивших в разведке или контрразведке.
— Документы, — потребовал он коротко.
Достал из внутреннего кармана корочки и бумаги чётким, выверенным движением, не делая резких рывков. Военный билет, удостоверение личности, командировочное предписание.
Майор внимательно изучал каждую бумагу, проверял печати, сверял фотографию с моим лицом. Его помощники держались чуть позади, не вмешиваясь, но оставаясь начеку.
— Что вы делаете у минного поля, лейтенант? — спросил наконец мужик, возвращая документы.
— Осматриваю укрепления, — ответил спокойно. — Изучаю обстановку перед началом инструктажа. Нужно знать, с чем имеют дело солдаты на этом участке.
Звучало логично, но майора это не убедило. Его глаза сузились, в них читалось явное недоверие.
— Инструктаж проводится в учебных корпусах, — отрезал он. — У заграждений вам делать нечего. Следуйте за лейтенантом Сидоровым, он проводит вас куда нужно.
Один из офицеров сделал шаг вперёд — молодой человек с узким лицом.
Спорить было бессмысленно. Привлекать сейчас внимание я не собирался. По мере того, как мы удалялись от границы, я всё больше удивлялся составу охраны. Там, где должны были стоять обычные часовые, находились офицеры высокого ранга. И не просто офицеры, а маги. Пятый, седьмой, девятый ранги… Даже двенадцатый. Серьёзная сила для простой пограничной заставы.
Подполковник с аурой мага двенадцатого ранга особенно выделялся. Высокий, подтянутый, с холодными серыми глазами. Его взгляд задержался на мне дольше остальных.
Такое скопление сильных магов у границы моих земель не могло быть случайностью. Это осложняло ситуацию. Значительно. Проскользнуть незаметно через такую охрану будет намного труднее, чем я предполагал.