Пытаясь удержаться от улыбки, он сказал:
– Почему вы думаете, что я что-то для вас привез?
– О, я это знаю, дядя Джорджи, – сказал мальчик, в то время как маленькая девочка только повизгивала от радости.
Жена Нельсона высунулась из окошка машины, глупо улыбаясь и восхищенно наблюдая за тем, как ее муж общается с детьми.
Подняв вверх руки, словно полицейский, регулирующий уличное движение, Нельсон сказал:
– О'кей, о'кей, допустим, я привез что-то для вас. Может быть. Вы знаете правила игры...
Он сел на скамейку, на которой сидел его приятель по Джолиет – Бен, теперь Бен уже стоял возле сетчатой двери, с глупой улыбкой глядя, как его дети стараются угодить Нельсону.
Мальчик и девочка стояли и ждали сигнала.
Нельсон поднял руки вверх, словно ему кто-то дал такую команду, и сказал:
– О'кей, обыскивайте меня!
Дети, визжа, начали обыскивать его, заглядывая в каждый карман, и находили конфеты – в основном «Тутси роллс» и несколько разноцветных леденцов.
Когда у каждого из детей оказалась пригоршня конфет, Нельсон, все еще стоя и размахивая руками, сказал:
– О'кей, о'кей! Только обещайте, что не будете их есть до ужина.
И он хитро подмигнул им, а те с визгом и смехом убежали.
А «маленькая» женщина все еще стояла за сетчатой дверью и наблюдала за всем этим. Нельсон, заметив ее, улыбнулся.
– Я заехал купить конфет, прежде чем оказаться здесь. Не хотелось разочаровывать этих маленьких сорванцов.
Она холодно взглянула на него, затем скрылась в доме.
Нельсон пожал плечами и попросил у Бена ключи от комнат. Тот с готовностью принес их.
Прежде чем поехать к своему домику, Нельсон сказал Флойду:
– Мы никогда не работали вместе. Но будущее покажет.
– Непременно, – Флойд, улыбаясь, кивнул. Но мужчины не обменялись рукопожатиями. Чувствовалось взаимное уважение, но и в то же время какое-то напряжение в их отношениях.
Нельсон ухмыльнулся, его усы по-прежнему выглядели фальшивыми.
– А ты даже не знаешь, что все это может означать, правда, Лоуренс? Ха, ха, ха! Тебя ожидают сюрпризы.
Затем он сел в «бьюик» с женой и другими и отъехал дальше, к своему домику.
– Ну, пошли, – сказал Флойд.
Мы бесцельно, держа руки в карманах, прогулялись за домами, миновали деревья и спустились к берегу реки, в спокойной воде которой отражались деревья и солнце.
Мы сели на склоне, глядя вниз на реку. Флойд сорвал травинку и принялся ее жевать.
– Когда-нибудь думал завязать? – спросил Флойд.
– Что завязать?
Он улыбнулся, его щеки покраснели и надулись так, что казалось, вот-вот лопнут.
– Завязать с преступной жизнью, дружище. – Он глядел вдаль через реку на деревья. – Не хотелось ли тебе поставить на всем этом крест?
– Иногда, – ответил я.
– Тебе лучше бы расстаться со своими чикагскими ребятами.
– Почему так?
– Они деловые люди.
– А вы разве нет?
Он рассмеялся.
– Мы мелкая рыбешка. Того сорта, которую заглатывает крупная рыба.
Я понял, что он имеет в виду. Таким, как Капоне и Нитти, всегда найдется место в жизни, как говорил
Карпис. Синдикат – это «бизнес, обслуживающий общество». Грабители были отмирающим племенем. И некоторые из них, похоже, понимали это.
– Возьми, к примеру, эту ерунду: «Красавчик», «Детское личико». Этими именами никто нас не называет. Это все придумали газеты, только не думаю, что по своей инициативе.
– Не думаешь?
– Я думаю, что Куммингс и Гувер стараются сделать из нас дураков.
Куммингс был министром юстиции, человеком, который возглавил объявленную ФБР войну преступникам.
– Зачем? – спросил я.
– Зачем? Представляют нас бешеными псами, а сами выглядят героями, когда хватают нас.
–Ну, они нас еще не схватили. Он покачал головой.
– Это дело времени.
– Мой опыт подсказывает, что они чертовски невезучие.
Флойд кивнул, жуя травинку.
– Но зато их так много.
– Да, и они получили оружие. Могут теперь пересекать границы штатов.
– Я ведь добыл так мало, чтобы чем-то похвастаться.
– Да?
– Я занимаюсь этими делами с двадцати лет. Начал совсем мальчишкой. Но моя прибыль слишком мала, чтобы скопить что-нибудь. А жизнь такая дорогая, ты же понимаешь.
– А говорят, что ты просто раздал много денег. Он улыбнулся, как бы застеснявшись.
– Да, кое-что. Но я не Робин Гуд, как думают. Позаботился о некоторых моих друзьях, только и всего. А они позаботились обо мне и о моих родных.
Флойд задумчиво смотрел на реку.
Потом он сказал:
– У меня есть сын девяти лет. Чуть старше, чем сын Бена. И у меня красивая жена.
Он пожевал травинку, потом живо обернулся ко мне.
– Хочешь взглянуть?
– Конечно.
Довольно улыбаясь, он достал из заднего кармана брюк бумажник. И показал мне моментальный снимок своей жены – милая темноволосая женщина в белом платье и шляпке и обнимающий ее рукой сияющий мальчик в брючках и белой рубашке.
– Симпатичный мальчуган, – сказал я, – и жена славная.
Он смотрел на фотографию, улыбка таяла, но продолжал смотреть.
Затем вложил снимок обратно в бумажник и засунул его в карман.
Я сказал:
– Они хорошо одеты, выглядят сытыми и здоровыми.
Флойд кивнул.
– Я их всем обеспечиваю. Но как долго это может продлиться? Жизнь не будет вечной. Я старею, а время проходит мимо меня. Сейчас самая пора переправляться через реку.
Я не понял его и сказал об этом.
Он улыбнулся.
– Иногда берешься за что-то наперекор здравому смыслу.
– Что ты имеешь в виду?
– Берешься за работу, которая сулит такую добычу, что ты сможешь начать новую жизнь. У меня пересохло во рту.
– Такого рода работа нам и предстоит завтра? Он кивнул с подобием улыбки на губах купидона. Я сказал:
– Мне только известно, что это похищение.
– А ты знаешь, что это большая шишка? Вызов нации, как об этом закричат проклятые газеты.
Я почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине.
– Нет, – сказал я.
– Это так, Джим.
Он встал и пошел наверх по склону. Я последовал за ним.
– Кто? – спросил я.
– Они тебе сказали, сколько ты должен получить?
– Моя доля? Что-то около пяти тысяч.
– Будет больше, я обещаю тебе.
– Но кто, Чок?
– Я не хочу говорить тебе, пока не буду знать, что ты вошел в дело, полностью. Для надежности.
– Я уже вошел. Так кто?
– Один из тех, кто должен прикончить нас.
– Кто?..
– Гувер. Джон Эдгар Гувер. Правая рука министра юстиции. А теперь давай поспешим, Джим. Подходит время для барбекю.
36
Вскоре после того, как мы с Флойдом вернулись к главному строению туристского лагеря, подъехал еще один «форд-седан», управляемый Доком Баркером. Рядом с ним сидел Карпис, а Долорес и Луиза на заднем сиденье. Бен принес ключи от их домиков. Луиза, увидев меня в окошко, засияла, выскочила из «седана». Мы знали друг друга меньше чем двадцать четыре часа, а она схватилась за мою руку, словно утопающий за соломинку.
Забрав багаж, я проводил ее в комнату.
– Две кровати, – сказала она разочарованно.
– Луиза, я не уверен, что мы должны повторить то, что произошло сегодня утром...
Мне показалось, что она огорчилась, широко расставленные карие глаза стали грустными. Господи, Луиза выглядела изумительно – коротко подстриженные белокурые волосы, розовые щеки, надутые губки, гибкая, но округлая фигурка в облегающем бело-розовом ситцевом платье с бантиком-шнурком на шее. Она села на край кровати и подняла подол юбки до того места, где ее молочно-белые бедра говорили «Привет!» над кромкой чулок.
– Тебе не кажется, Джимми, что иногда ты бываешь слишком деликатен?
Позже, когда я оказался со спущенными и болтающимися вокруг моих ног брюками, а она в задранной вверх юбке, я уже, наверное, не был слишком деликатен.
Луиза на некоторое время ушла в ванную, потом вернулась посвежевшей и воодушевленной. Мы легли рядом, в одежде, застегнутой почти на все пуговицы, и она закурила. Я ни разу не видел ее курящей.
– Хочешь затянуться? – спросила она, предлагая сигарету.
– Спасибо. Не обзавелся такой привычкой.
– Мой папочка, наверное, выпорол бы меня за это. Меня Кэнди приучил.
Она назвала имя Кэнди, который для нее уже ушел в прошлое.
Это не значит, что она была холодной или бессердечной, она была маленькой горячей штучкой, во всех отношениях. Просто она познавала жизнь на разбойничьей дорожке.
– Скоро будем ужинать, да?
– Действительно скоро. Ма снова кухарит.
– Она хорошо готовит, – пыхнула сигаретой. – А это милая комната.
– Да, не надо ночью бегать наружу.
– Да, и ванна, и все прочее. Хотя эти дурацкие обои, не поймешь, какого цвета, то ли пурпурные, то ли коричневые? Из-за них и комната выглядит маленькой, почему они выбирают все такое темное?
– Это чтобы мы не замечали тараканов.
– О, – сказала она, кивая и не переставая затягиваться своей сигаретой.
Сквозь тонкую стенку доносилась музыка кроватных пружин.
Луиза захихикала.
– Еще кто-то балуется рядом.
– А кто устроился в соседней комнате?
– Думаю, Нельсоны.
– Что ж, тогда это не баловство. Они женатые люди, так что это хорошо и для Господа, и для всех.
Она согласилась, поняв буквально мою иронию. Женский голос за стенкой повторял:
– Меньше... меньше... о, меньше... Я сказал:
– Не означает ли это «больше»?
– Она говорит «Лес»[58] – это имя, сокращенное от имени Лестер. Ведь настоящее имя Нельсона – Лестер Джиллис.
Для меня это было новостью.
– Луиза, золотце. Можно тебя спросить, только серьезно?
Она пожала плечами.
– Конечно.
–Сегодня утром ты сказала, что не можешь иметь детей. Ты молодая женщина. Ты проверялась у доктора?