через шумную вонючую толпу.
Толстую блондинку в платье в горошек прижали ко мне. Она красила губы, глядя в зеркальце пудреницы, пока мы пробирались сквозь море плоти. Ей удалось накрасить губы и одновременно поговорить со мной.
- Я разочарована, - сказала она, обращаясь ко мне. - Он совсем не похож на фотографии в газетах. Просто обычный мертвец. Но, черт побери, я, пожалуй, снова встану в очередь и посмотрю на него еще раз!
- Прекрасная идея, - ответил я, и нас выдавило сквозь дверь в горячий свежий воздух. Парень в оранжевой кепке и галстуке вернулся со свежим подносом льда и апельсинового сока. Я не смог удержаться, купил стаканчик и залпом опустошил его. Сок был холодный и приятный на вкус. После проведенного в морге времени начинаешь ценить такие мелочи жизни.
По дороге к своей машине я увидел какого-то папашу с плачущим мальчиком лет одиннадцати. Одну руку отец держал на плече сына, а другой, с зажатой в ней кровавой тряпкой, помахивал в такт ходьбе.
- Я хотел, чтобы ты сам увидел все и получил урок морали. Ведь так говорит Мелвин Пурвин: "Преступление ничем не оправдано"! Запомни это.
При этом папаша не забывал помахивать окровавленным обрывком платка.
Пока я ехал к "Бэнкерс билдинг" в надежде застать там Коули и Пурвина, я думал об этом.
24
Казалось, они обрадовались мне.
Коули в коричневом свободном костюме стоял рядом с большим, покрытым стеклом столом, за которым сидел щегольски одетый Пурвин. На сей раз в приемной не было юноши, который пытался бы остановить меня. Было уже почти шесть часов, и большинство столов в офисе опустели. Окна были приоткрыты, через них проходил теплый, но свежий воздух. Медленно наступал вечер.
Я стоял перед Пурвином, сдвинув шляпу на затылок. Хотя я и был без пиджака, но рубашка пропиталась потом. Наверное, от меня несло потом, как от той толпы в морге.
Коули смущенно улыбнулся мне.
- Вы бы видели, что здесь творилось утром, просто сумасшедший дом.
Пурвин, вставая из-за стола, тоже выдавил из себя улыбку.
- Я рад, что вы заскочили к нам, мистер Геллер.
У него опять прорезался легкий южный акцент. Можно подумать, он приглашал меня сюда. Показав рукой на дверь, предложил:
- Пойдемте в конференц-зал и там поболтаем...
Я не возражал.
Мы сели за длинный стол, предназначенный для двенадцати человек. В этой большой комнате вдоль стен стояли еще маленькие столы. Их, видимо, использовали при допросах, и стояли они вдоль стены, где были окна. Сквозь окна я мог видеть располагавшийся через аллею "Рукери", выглядевший весьма загадочно. Одиннадцать этажей небоскреба "Рукери" были отделаны в мавританском стиле. И он выделялся среди новых, высоких и модных соседей, не говоря о старых, приземистых и потрепанных зданиях.
Первым заговорил Коули.
- Я не встретил в газетах ни одной статьи, где бы приводились ваши высказывания.
- Еще встретите.
Услышав это, Пурвин чуть не вскочил. Его приветливости хватило ненадолго.
- Что вы сказали?
Так как я сидел между Коули и Пурвином, мне пришлось отодвинуть стул назад, чтобы контролировать их взгляды, мешая вести двойную игру со мной. Я коротко рассказал им о том, что сообщил Дэвису. Мне показалось, что на душе у них полегчало, потому что я им ничем не навредил.
- Вы ничего не говорили о Полли Гамильтон или об Анне Сейдж? - спросил меня Пурвин.
- Нет, но сообщил их имена Стеги, когда приходил ко мне прошлой ночью.
Помрачнев, Коули сказал:
- Мы знаем и позаботимся об этом.
- Вот как? Пурвин добавил:
- Стеги сегодня днем допрашивал Анну в отделении на Шаффилд-авеню, но мы уже послали туда наших людей, чтобы забрать ее.
На его тонких губах появилась кривая улыбочка.
- Мы заявили, что это дело ФБР, и потребовали, чтобы они прекратили ее допрос. Сейчас Анна Сейдж находится в ведении федеральных органов, и они ее защитят.
- Она в тюрьме?
- Нет, - ответил Коули. - Мы просто присматриваем за ней.
- А Полли?
- И за ней тоже, - кивнул головой Пурвин.
- Я заметил, что их имена не попали в газеты. Есть надежда, что о них так и не узнают? Пурвин усмехнулся.
- Никакой, потому что вы сообщили их имена Стеги. Если чикагская полиция узнала их имена, то они вскоре замелькают в газетах. Эти негодяи продадут свою бабушку за чашку кофе.
Я улыбнулся. Когда Пурвин старался говорить жестко, это выглядело просто жалко.
- Вам не стоит беспокоиться, пресса дает о вас самые лестные отзывы.
Коули на это не отреагировал, но на лице Пурвина появилась довольная улыбочка.
Мне захотелось стереть эту улыбочку с его лица.
- Вы теперь понимаете, что убили не того человека, а?
Пурвин вскинул руки вверх.
- Господи! Опять!
Коули сидел и качал головой, как будто я был хорошим студентом, который постоянно разочаровывал своего профессора.
- Я не собираюсь сообщать об этом в газеты, буду придерживаться той версии, которую сообщил Дэвису. Мне просто интересно, как вы разобрались с тем, что наделали - помогли Нитти и Диллинджеру и убили подсадную утку. Ведь теперь им стало спокойнее жить.
Коули попытался убрать завиток волос со лба, но прядь опять вернулась на свое место. Он сказал:
- Если вы по-прежнему настаиваете на своей версии, почему же молчите? Почему не сообщите это прессе? Вы могли бы получить за подобное сообщение кругленькую сумму.
Пурвину не понравилось предложение Коули.
- Если я начну болтать об этом, Фрэнк Нитти будет недоволен... Да и неважно сейчас, кто был этот бедный парень, убитый у "Байографа". Он мертв, и все. Я понимал, что так случится, мне хотелось предотвратить его гибель. Но не удалось. Повезло другим участникам драмы.
Встав, Пурвин принялся шагать по комнате, потом, держа руки в карманах, подошел к открытому окну и посмотрел на "Рукери".
- Не пойму вас. Геллер, вроде бы не глупый человек, но серьёзно верите в то, что мы убили похожего на Диллинджера человека! Какая ерунда!
Он повернулся и грустно посмотрел на меня.
- Кто это, как не Джон Диллинджер?!
- Вам так не хочется верить, что это мог быть другой, - ответил я, вовсе не собираясь его подкалывать.
Пурвин подошел ко мне, не вынимая рук из карманов. Он был похож на мальчика, изображавшего взрослого мужчину.
- Какого черта, что вы хотите этим сказать?
Я начал вредничать.
- Послушайте меня, малышка Мел, если я что-то и говорю, вам не следует меня просить, чтобы я повторял это четыре раза!
Его лицо стало обиженным и злым. Он послал меня к черту и быстро зашагал к двери.
- Мне нужно спешить теп поезд, и у меня нет времени выслушивать ваши глупости, - сказал он.
- Мелвин, я могу доказать, что это был не Диллинджер!
Он остановился.
- Я действительно могу это сделать, - продолжал я, - но если вы спешите на поезд...
Он вернулся к столу и сел рядом с Коули. Выражение их лиц было взволнованным.
- Я только что был в морге, как следует рассмотрел тело убитого и внимательно прочитал отчет о вскрытии.
Пурвин разозлился.
- Как вы смогли...
Я потер большой и средний пальцы в классическом жесте - деньги. Пурвин замолчал, а Коули заморгал и кивнул головой. Я продолжал:
- Человек, которого убили Заркович и О'Нейли, действительно был примерно того же роста и веса, что и Диллинджер. Хотя внешне он мало похож на Диллинджера, но шрамы за ушами говорят о пластической операции, и ею можно также объяснить черты внешнего несходства лица. Но что вы скажете о глазах?
- О глазах? - переспросил Пурвин.
- У трупа были карие глаза. Я сам это видел прошлой ночью. И то же самое указано в отчете - карие глаза.
- Ну и что? - спросил Коули.
- У Диллинджера были серые глаза.
Пурвин раздраженно заявил:
- Если у трупа были карие глаза, то у Диллинджера тоже должны были быть карие глаза, потому что этот труп и есть Диллинджер. Вы, Геллер, несете какую-то чушь. Мне действительно важно не опоздать на поезд.
Он снова встал.
- Если хотите, можете рассказать Коули о своих фантазиях, у меня же нет для этого ни времени, ни настроения.
- Сядьте, Мелвин, - попросил я, - вам следует услышать еще кое-что, иначе я найду для себя других слушателей.
Он сел.
- У убитого отсутствует родинка на переносице между глазами. Нет и нескольких шрамов от пуль. На губе отсутствует шрам.
- Пластическая хирургия, - подсказал Коули. Пурвин вызывающе продолжил:
- Мы точно знаем, что у Диллинджера недавно была пластическая операция. Сегодня днем наши арестовали двоих, знавших о пластических операциях, которые сделал Диллинджер, - его личного адвоката Луи Пикета и врача, который оперировал Диллинджера. Скоро мы арестуем и остальных.
Все это звучало в жанре пресс-релиза, и я сказал им об этом.
- Вы очень назойливый человек, - заметил Пурвин.
- Если у Диллинджера и была недавно операция, так неужели за это время шрамы успели полностью зажить? Его верхняя губа должна быть розового цвета. Но у убитого нормальные губы, поверьте мне.
Пурвин осуждающе покачал головой.
- Вам следует быть серьезнее. Геллер. Откуда вы берете свои "факты"? Из газетных статей? Откуда у вас столь подробные описания?
Достав из кармана сложенный лист бумаги, я развернул его и положил на стол.
- Отдел расследования преступлений, описание преступника номер двенадцать-семнадцать, - сказал я, показывая плакат о розыске Диллинджера, выпущенный ФБР. - Его дал мне мой друг капитан Джон Стеги.
Пурвин и Коули недоуменно уставились на плакат.
- Вы прекрасно знаете, что на этих плакатах описание преступника весьма точное и подробное. Обратите внимание: здесь написано, что цвет глаз - серый!
Коули, показав рукой на плакат, словно боясь прикоснуться к нему, спросил:
- Вы сравнивали с этим описанием то, что было в отчете о вскрытии?