«Интересно, он тоже не спит?»
Она едва знала этого человека, точно так же, как едва знала Виктора, когда выходила за него замуж. Каким кошмаром обернулись потом три года совместной жизни, и все из-за проклятых гормонов. Искрой вспыхнувшего чувства. Теперь она не доверяла своим эмоциям, когда дело касалось мужчин. Тот, с кем очень хотелось лечь в постель, мог оказаться самым неудачным вариантом.
Два часа.
По окну скользнул луч фар. Заурчал мотор. Маура напряглась, мысленно успокаивая себя: «Это ничего не значит, просто сосед поздно вернулся домой». На крыльце проскрипели чьи-то шаги. Она оцепенела. И вдруг тишину дома взорвал оглушительный вой сирены. Она резко подскочила на постели.
«Сигнализация! Кто-то проник в дом».
Баллард забарабанил в дверь.
– Маура! Маура! – раздался его крик.
– Я здесь!
– Заприте дверь! Не выходите.
– Рик!
– Оставайтесь в комнате!
Она спрыгнула с кровати и закрыла дверь на ключ. Опустилась на корточки, зажала уши ладонями, чтобы не слышать пронзительного воя сирены, который заглушал все. Она думала о Балларде, который бежал вниз по лестнице. Ей представлялся дом, наводненный тенями. И кто-то невидимый на пороге. «Где ты, Рик?» Она не слышала ничего, кроме пронзительного сигнала тревоги. Сейчас она была глухой, слепой и беспомощной перед надвигающимся ужасом.
Сирена внезапно смолкла. В воцарившейся тишине она наконец услышала свое тяжелое дыхание, стук сердца.
И голоса.
– Боже правый! – громко кричал Рик. – Я же мог убить тебя! О чем ты думала, черт возьми?
Следом прозвучал девичий голос. Обиженный, злой.
– Ты закрыл дверь на цепочку! Я не могла войти и отключить сигнализацию!
– Перестань орать на меня.
Маура открыла дверь и вышла в коридор. Злые голоса звучали все громче. Перегнувшись через перила, она посмотрела вниз и увидела Рика: он стоял внизу, без рубашки, в голубых джинсах, с пистолетом, уже заткнутым за пояс. Его дочь свирепо смотрела на него.
– Два часа ночи, Кэти. Как ты вообще сюда добралась?
– Меня подвез друг.
– Среди ночи?
– Я приехала забрать рюкзак, ясно? Я вспомнила, что он мне завтра понадобится. А маму будить не хотела.
– Скажи, кто этот друг. Кто привез тебя?
– Да он уже уехал! Твоя сирена его, наверное, до смерти перепугала.
– Это парень? Кто?
– Я не собираюсь доставлять ему неприятности!
– Кто этот парень?
– Хватит, пап. Хватит.
– Стой здесь и отвечай на мои вопросы. Кэти, не ходи туда…
Ее шаги уже застучали по лестнице и вдруг смолкли. Кэти застыла на месте, уставившись на Мауру.
– Вернись немедленно! – закричал Рик.
– Да, папа, – пробормотала Кэти, не сводя глаз с Мауры. – Теперь я понимаю, почему ты заперся от меня на цепь.
– Кэти! – рявкнул Рик. Но его прервал телефон. Он повернулся, чтобы снять трубку. – Алло! Да, это Рик Баллард. Все в порядке. Нет, не нужно никого присылать. Моя дочь пришла домой и не успела отключить сигнализацию…
Девочка по-прежнему смотрела на Мауру с неприкрытой враждебностью.
– Выходит, вы его новая подружка.
– Не стоит так расстраиваться, – тихо произнесла Маура. – Я ему не подружка. Мне просто негде переночевать.
– Ну конечно. Почему бы не переночевать с моим отцом?
– Кэти, это правда…
– В этой семье никто никогда не говорит правду.
Внизу снова зазвонил телефон. И Рик снова взял трубку.
– Кармен, Кармен, успокойся! Кэти у меня. Да, с ней все в порядке. Какой-то мальчик привез ее сюда, чтобы она забрала рюкзак…
Девочка на прощание метнула ядовитый взгляд на Мауру и спустилась вниз по лестнице.
– Твоя мама звонит, – сказал Рик.
– Ты собираешься рассказать ей о своей новой пассии? Как ты можешь так поступать с ней, папа?
– Давай поговорим спокойно. Ты должна смириться с тем, что мы с мамой больше не муж и жена. Все изменилось между нами.
Маура вернулась в спальню и захлопнула дверь. Пока она одевалась, внизу продолжалась перебранка между отцом и дочерью. Голос Рика звучал уверенно и твердо, девочка срывалась на крик. Маура собралась в считаные минуты. Спустившись вниз, она застала их в гостиной. Кэти забилась в угол дивана, словно разъяренный дикобраз.
– Рик, я, пожалуй, поеду, – сказала Маура.
Он вскочил на ноги:
– Но это невозможно.
– Нет, все нормально. Вам нужно побыть с семьей.
– Но для вас небезопасно возвращаться домой.
– Я не поеду домой. Переночую в отеле. Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.
– Маура, подождите…
– Она хочет уехать, не видишь? – огрызнулась Кэти. – Ну и не мешай ей.
– Я вам позвоню из отеля, – пообещала Маура.
Пока она выезжала из гаража, Рик стоял во дворе и наблюдал за ней. Их взгляды встретились на мгновение, и он даже шагнул ей навстречу, словно в попытке удержать, вернуть в свое безопасное убежище.
Улицу осветила еще одна пара автомобильных фар. Кармен затормозила у тротуара и вышла из машины – светлые волосы в беспорядке, из-под халата выглядывает ночная сорочка. Еще одна родительница, выдернутая из постели нерадивым подростком. Кармен стрельнула глазами в сторону Мауры, потом сказала несколько слов Балларду и прошла в дом. Через окно гостиной Маура увидела, как мать и дочь обнялись.
Баллард задержался во дворе. Бросил взгляд в сторону дома, потом снова воззрился на Мауру, словно разрываясь меж двух огней.
Она приняла решение за него. Вырулила на улицу и надавила на газ. В зеркало заднего вида она успела увидеть, как Рик заходит в дом. Возвращается к своей семье. «Даже развод, – подумала она, – не может окончательно разорвать узы брака». Они остаются даже после того, как подписаны все бумаги, исполнены все формальности. Но самая прочная связь остается в крови и плоти ребенка.
Она глубоко вздохнула. И вдруг почувствовала себя очищенной от искушения. Свободной.
Как и обещала Балларду, домой она не поехала. А вместо этого двинулась на запад, в направлении автострады номер 95, которая широким полукругом огибала окраины Бостона. Она остановилась в первом попавшемся мотеле. В номере пахло сигаретами и мылом. Крышка унитаза была опоясана стерильной лентой, в ванной стояли пластиковые стаканчики. Сквозь тонкие стены слышался шум транспорта. Она не помнила, когда в последний раз останавливалась в таком дешевом захудалом мотеле. Позвонила Рику – короткий разговор на полминуты, только чтобы сообщить, где она находится. После чего она отключила мобильник и легла в постель на обтрепанное белье.
В ту ночь она впервые за неделю спала абсолютно спокойно.
19
«Меня никто не любит, меня все ненавидят. Наемся-ка червей, червей, червей, червей!»
Прекрати!
Мэтти закрыла глаза, стиснула зубы, но дурацкая детская песенка все не отставала. Назойливая мелодия все крутилась в голове, вызывая в памяти слова о червях.
«Правда, не я буду есть червей, а они меня».
Эй, подумай же о чем-то другом! О приятном, красивом. Цветы, платья. Белые платья из шифона, расшитые бисером. День свадьбы. Да, думай об этом.
Она вспомнила себя в комнате для невест методистской церкви Святого Иоанна. Разглядывая себя в зеркале, она думала: «Сегодня лучший день в моей жизни. Я выхожу замуж за человека, которого люблю». Вспомнила, как мама зашла в комнату, чтобы помочь прикрепить фату. Она склонилась над ней и, вздохнув с облегчением, произнесла: «Я и не надеялась дожить до этого дня».
Дня, когда наконец ее дочь возьмут в жены.
И вот сейчас, спустя семь месяцев, Мэтти вспомнились слова матери, которые показались ей не слишком-то добрыми. Но в тот день ничто не могло омрачить ее радости. Ни утренняя тошнота, ни убийственно высокие шпильки. Ее не смутило даже то, что Дуэйн выпил много шампанского и уснул в отеле еще до того, как она вышла из ванной. Все казалось пустяком по сравнению с тем, что она стала госпожой Первис и вот-вот начнется ее новая, настоящая жизнь.
«И вот теперь она закончится здесь, в этом ящике, если только Дуэйн не придет на помощь.
Он ведь спасет меня, правда? Он хочет, чтобы я вернулась».
Думать об этом было еще тяжелее, чем о червях. Смени тему, Мэтти!
«А что, если он не хочет вернуть меня? А вдруг он все время ждал, что я исчезну и он останется с той женщиной? Что, если это он…»
Нет, только не Дуэйн. Если бы он хотел ее смерти, стал бы он держать ее в этом ящике? Живую?
Она глубоко вздохнула, и ее глаза наполнились слезами. Она хотела жить. Она была готова изо всех сил бороться за жизнь, но не знала, как выбраться из этого проклятого ящика. Вот уже целую вечность она думала только об этом. Барабанила по стенкам, стучала по крышке. Мелькнула мысль разобрать фонарик на части и смастерить… но что?
Бомбу.
Она как будто слышала смех Дуэйна, его издевки. «Да уж, Мэтти, ты настоящий Макгайвер!»
«Ну так что же мне делать?»
«Черви…»
Они опять заползли в ее мысли. В ее будущее. Проникли под кожу, впились в ее плоть. Они уже ждали ее в земле, за стенками ящика. Ждали, когда она умрет. Тогда они набросятся на нее, устроят себе праздник.
Она перевернулась на бок и вздрогнула.
«Должен быть выход».
20
Йошима склонился над трупом, зажав в руке шприц с иглой номер шестнадцать. На секционном столе лежало тело молодой женщины, такой тощей, что ее впалый живот провисал на тазовых костях. Натянув кожу в области паха, Йошима ввел иглу в бедренную вену. Оттянул поршень, и темная, почти черная кровь медленно наполнила шприц.
Когда Маура вошла в лабораторию, ее ассистент даже не оглянулся, настолько был поглощен своей работой. Она молча смотрела, как он аккуратно снимает иглу и разливает кровь по разнообразным пробиркам. Он действовал со сноровкой профессионала, через руки которого прошло бессчетное количество пробирок с кровью бесконечного числа трупов. «Если я королева мертвых, – подумала она, – то Йошима, несомненно, король. Это он раздевает покойников, взвешивает их, прощупывает пах и шею в поисках вен, раскладывает извлеченные органы по банкам с формалином. И когда вскрытие окончено, когда я откладываю в сторону скальпель, именно он берет в руки иглу и нить и зашивает иссеченные тела».