Маура уловила мерцание светлых волос, стянутых в конский хвост.
Стрелок распахнул пассажирскую дверь и заглянул в салон, где лежало тело Балларда. Потом опять показалась голова, и фигура медленным взглядом обвела полутемную автостоянку.
Маура снова спряталась за колесо. В висках стучало, она не дышала, а в панике ловила воздух. И безотрывно глядела на открытое пространство, освещаемое другим уличным фонарем. На противоположной стороне улицы на здании Медицинского центра ярко-красным светилась вывеска «Скорая помощь». Нужно было лишь перебежать на ту сторону Олбани-стрит. Наверняка гудок клаксона уже привлек внимание персонала больницы.
«Так близко. Помощь так близко».
С бешено колотящимся сердцем она балансировала на подушечках пальцев ног. Она боялась двигаться, боялась стоять. Она осторожно выглянула из-за шины.
Черные ботинки уже стояли с другой стороны автомобиля.
«Беги!»
Она бросилась вперед и в одно мгновение оказалась на открытой площадке. Здесь уже негде было прятаться, оставалось только в панике мчаться вперед. Туда, где призывно светила вывеска «Скорая помощь». «Я смогу, – думала она. – Я смогу…»
Пуля врезалась ей в плечо. И тут же опрокинула на асфальт. Маура попыталась встать на колени, но левая рука предательски повисла. «Что с моей рукой, – подумала Маура, – почему она не слушается?» Застонав, она перекатилась на спину и увидела прямо над собой слепящий свет фонаря.
А потом в этом круге света возникло лицо Кармен Баллард.
– Один раз я уже убила тебя, – произнесла Кармен. – Теперь придется повторить.
– Пожалуйста. Рик и я… мы никогда…
– Никто не разрешал тебе трогать его. – Кармен подняла пистолет. Дуло уставилось на Мауру темным немигающим глазом. – Чертова шлюха. – Ее рука напряглась, собираясь нажать на спусковой крючок.
И вдруг прозвучал другой голос – на этот раз мужской.
– Бросай оружие!
Кармен удивленно моргнула, покосилась в сторону.
Всего в нескольких метрах стоял охранник госпиталя с пистолетом, нацеленным на Кармен.
– Вы слышите меня? – рявкнул он. – Бросайте!
У Кармен дрогнула рука. Она посмотрела на Мауру, потом опять уставилась на охранника. Ее ярость и жажда мести боролись со здравым смыслом, реально оценивающим последствия.
– Мы с Риком никогда не были любовниками, – произнесла Маура. Ее голос был слабым, и она усомнилась в том, что Кармен расслышала его на фоне надрывающегося клаксона. – И Анна тоже не была его любовницей.
– Лгунья! – Кармен вновь впилась взглядом в Мауру. – Ты такая же, как она. Он ушел от меня к ней. Он бросил меня.
– Анна не виновата…
– Нет, виновата. И ты тоже виновата.
Она не отрывала от Мауры взгляда, даже когда скрипнули шины и другой голос прокричал:
– Офицер Баллард! Бросайте оружие!
«Риццоли».
Кармен покосилась в сторону – последний взгляд, оценивающий ситуацию. Теперь она стояла под прицелом сразу двух пистолетов. Она проиграла: какой бы выбор она ни сделала, ее жизнь была кончена. Когда Кармен вновь посмотрела на Мауру, та прочитала в ее глазах уже принятое решение. Маура смотрела, как убийца прицеливается для финального выстрела. Видела, как пальцы Кармен все крепче впиваются в спусковой крючок.
Выстрел потряс Мауру. Кармен покачнулась. Упала.
Потом послышался топот шагов, крещендо сирен. И знакомый голос пробормотал:
– О господи. Доктор!
Маура увидела прямо над собой лицо Риццоли. Улица полыхала огнями. Со всех сторон на нее надвигались тени. Призраки приветствовали ее в другом мире.
32
Теперь на все можно посмотреть другими глазами. Глазами пациентки, а не врача. Вот под потолком замелькали лампы – это ее каталку везут по коридору; потом над ней склонилась медсестра в пышном белом колпаке, в ее взгляде сквозило беспокойство. Колеса поскрипывали, и медсестре пришлось потрудиться, вталкивая тележку в распашные двери операционной. Теперь над головой другие лампы – яркие, слепящие. Совсем как в секционном зале.
Маура закрыла глаза, чтобы не видеть их. Пока медсестры перекладывали ее на операционный стол, она думала об Анне, которая лежала обнаженная под такими же лампами, ее тело вскрывали и разглядывали чужие люди. Она вдруг почувствовала, что над ней витает душа Анны, наблюдает сверху, так же как однажды Маура смотрела на Анну. «Моя сестра, – подумала она, пока пентобарбитал растекался по ее венам и меркли лампы. – Ты ждешь меня?»
Но, проснувшись, она увидела вовсе не Анну, а Джейн Риццоли. Дневной свет проникал сквозь жалюзи, отбрасывая яркие горизонтальные полосы на лицо Риццоли.
– Привет, доктор!
– Привет, – прошептала Маура.
– Как вы себя чувствуете?
– Неважно. Рука… – Маура поморщилась.
– Похоже, пора вколоть лекарство. – Риццоли потянулась и нажала на кнопку вызова медсестры.
– Спасибо. Спасибо вам за все.
Они замолчали, когда вошла медсестра, чтобы добавить в капельницу дозу морфина. Молчание продлилось и после ухода медсестры, когда лекарство начало оказывать свое магическое действие.
– Рик… – тихо произнесла Маура.
– Мне очень жаль. Вы ведь знаете, что он…
«Я знаю». Она сглотнула подступившие слезы.
– У нас так ничего и не было.
– Она бы все равно не позволила вам быть вместе. Эти царапины на вашей двери из-за него. Кармен предупреждала, чтобы вы держались подальше от ее мужа. Разбитые ставни, дохлая птица в почтовом ящике – все эти угрозы, которые Анна приписывала Касселлу, думаю, дело рук Кармен, попытка запугать Анну и заставить ее уехать из города. Подальше от Рика.
– Но потом Анна все-таки вернулась в Бостон.
Риццоли кивнула:
– Она вернулась, потому что узнала, что у нее есть сестра.
«Я».
– Кармен узнаёт, что подружка мужа опять в городе, – продолжила Риццоли. – Помните, Анна оставила сообщение на автоответчике Рика? Дочь прослушала его и рассказала матери. И Кармен вновь теряет надежду на воссоединение. Другая женщина снова вторгается на ее территорию. Посягает на ее семью.
Маура вспомнила, что сказала ей Кармен: «Никто не разрешал тебе трогать его».
– Чарльз Касселл однажды рассказал мне кое-что про любовь, – снова заговорила Риццоли. – Он сказал: есть такая любовь, которая никогда не отпускает, ни под каким предлогом. Звучит романтично, правда? «Пока смерть не разлучит нас». А потом вспоминаешь, скольких людей убивают из-за того, что возлюбленные не хотят отпустить их, не сдаются.
Морфин уже сделал свое дело, и Маура закрыла глаза, блаженно погружаясь в его объятия.
– Как вы узнали? – пробормотала она. – Почему вы подумали про Кармен?
– «Черный коготь». Вот улика, которую мне следовало отрабатывать с самого начала. Пуля. Но меня сбило со следа семейство Лэнк. Охота на Зверя.
– Меня тоже, – прошептала Маура. Она почувствовала, как неудержимо ее клонит в сон. – Думаю, я готова узнать ответ, Джейн.
– Ответ на что?
– Амальтея. Мне необходимо знать.
– Является ли она вашей матерью?
– Да.
– Если даже окажется, что она ваша мать, это ничего не значит. Это всего лишь биология. Зачем вам знать это?
– Мне нужна правда. – Маура вздохнула. – По крайней мере, я узнаю правду.
«Правда, – думала Риццоли по пути к своей машине, – это то, что людям так редко хочется слышать. Может, лучше оставить себе хрупкую надежду на то, что ты не имеешь отношения к чудовищам?» Но Маура хотела доказательств, а Риццоли знала, что они будут жестокими. Поиски на склонах холма уже дали первые результаты: нашлись останки двух женщин, которые были захоронены неподалеку от места заточения Мэтти Первис. Сколько еще беременных женщин познали ужасы такого плена? Сколько их, просыпавшихся в темноте, кричавших, царапавших непробиваемые стены ящика? Сколько их, осознавших, как и Мэтти, что их ждет страшный конец, когда они выполнят свою миссию живого инкубатора?
«Смогла бы я пережить этот кошмар? Я никогда не узнаю этого. Если, конечно, не окажусь в таком же ящике».
Подойдя к своей машине, Джейн поймала себя на том, что невольно оглядывает все четыре колеса, проверяя, не спущены ли шины, озирается по сторонам – не следит ли кто за ней. «Вот что делает работа, – подумала она, – начинаешь повсюду искать зло, даже если его нет рядом».
Она села в свой «субару» и завела двигатель. Посидела немного, слушая урчание работающего мотора, ожидая, пока кондиционер начнет подавать прохладный воздух. Она полезла в сумочку за сотовым телефоном: «Мне необходимо услышать голос Габриэля. Мне необходимо знать, что я не Мэтти Первис, что мой муж любит меня. Так же, как я люблю его».
Он сразу ответил на ее звонок:
– Агент Дин.
– Привет, – сказала она.
Габриэль удивленно усмехнулся:
– Надо же, а я как раз собирался звонить тебе.
– Я скучаю по тебе.
– Я надеялся услышать именно это. Я уже на пути в аэропорт.
– В аэропорт? Значит ли это…
– Я вылетаю в Бостон первым же рейсом. Как насчет свидания с мужем? Надеюсь, ты впишешь меня в свой график?
– Несмываемыми чернилами. Просто приезжай домой. Пожалуйста, приезжай домой.
Пауза.
– Как ты, Джейн? – тихо спросил он.
Неожиданные слезы заволокли ее глаза.
– О, это все чертовы гормоны. – Она отерла слезы и рассмеялась. – Думаю, ты мне необходим прямо сейчас.
– Не отпускай эту мысль. Потому что я уже лечу.
Риццоли улыбалась, когда ехала в Натик – в другой госпиталь и к другой больной. Еще одной выжившей в этой страшной истории. «Они обе удивительные женщины, – думала она, – и мне выпало счастье быть знакомой с обеими».
Судя по количеству телевизионных фургонов, съехавшихся к госпиталю, и толпе репортеров при входе, пресса тоже решила, что Мэтти Первис достойна всеобщего внимания и восхищения. Риццоли с трудом протиснулась в холл. История про женщину, заживо погребенную в ящике, лихорадила все средства массовой информации. Риццоли пришлось предъявить удостоверение на двух постах охраны, прежде чем ей разрешили постучаться в палату Мэтти Первис. Ответа не последовало, и она вошла в комнату.