– Так что скажете, Наён? Насколько услышанное мной является ложью? – ласково переспросил Эйден, загнав меня в ловушку.
Его улыбка – снисходительная улыбка победителя, адресованная проигравшему, когда второй уже лежит на земле и не способен подняться. От признания поражения меня спас звон медных колоколов, приглашающий всех на поздний обед. Насмешливый взгляд Эйдена прожёг меня насквозь, когда вместо ответа я предложила поесть, но эвирец не стал наседать и ставить меня в неудобное положение.
За обедом нам подали жареную рыбу, рис и тушёные овощи, а на десерт свежую хурму и сливы. Напротив меня расположился Джун, но внезапно рядом с ним сел Раян, а с другой стороны Эйден. Я втянула голову в плечи, сосредоточив всё внимание на стоящей передо мной еде, я старалась принимать минимальное участие в разговорах, чтобы лишний раз не напоминать присутствующим о своём существовании. Оба спора, с Раяном и Эйденом, я с треском провалила, поэтому продолжать разговор ни с одним из них мне не хотелось.
Однако подняв глаза, я уставилась поверх плеча Джуна на ближайшую стену и нашла вырезанный из дерева образ Дракона Запада. Взгляд как магнитом потянуло к его левой лапе. Казалось, даже изображение надо мной издевалось. Приглядевшись, я осознала, что там действительно только три пальца, хотя должно быть четыре.
Это жалкое доказательство меня не переубедило, я по-прежнему была уверена, что история про Пятого Дракона не более чем выдумка. Будь это правда, дедушка бы мне рассказал. Будь это правда, мы бы все знали.
Раздражённая совпадением, после окончания обеда я ушла проверить остальные ширмы, статуи, рисунки с драконом. Проверила все, что есть в храме. Мне требовалось найти лишь одно изображение, где у дракона все пальцы на месте, и тогда история Эйдена потеряла бы смысл. Но на большинстве из них нужная лапа оказалась полностью скрыта из вида, а на других я увидела три пальца вместо четырёх. Открытие меня совершенно запутало, и я решила спросить у дедушки при удобном случае. Уж он-то должен знать ответ.
Странная тревога и нервозность из-за нахлынувших вопросов и совпадений к закату утомили меня. Мы собрались проводить эвирцев и Тору к воротам, они должны вернуться в поместье, нам же с Наён разрешили задержаться до завтрашнего вечера.
Эйден учтиво поблагодарил дедушку и Раяна за возможность посмотреть храм, меня, Джуна и Ришу за компанию и приятно проведённый день. Несмотря на произошедший спор о Пятом Драконе, я улыбнулась, отметив, что поклоны Эйдена стали в разы лучше. Внезапно поняла, что король Эвира начал мне неосознанно нравиться и будет замечательно, если наши страны окажутся связаны узами вроде брака между ним и принцессой Аэль.
Сбросив все маски с уходом гостей, мы с Наён разбрелись в разные стороны. Госпожа направилась посмотреть тренировку Раяна, а я ушла в глубь храмовой территории, чтобы насладиться вечером и побыть одной.
– Ты не догадаешься, что твой дедушка сотворил! – с ходу сообщил Джун, усаживаясь рядом на деревянную веранду одного из складских павильонов.
Здесь редко кто бывает, здание расположено в стороне на возвышении, и отсюда хорошо виден Шилин. Небо по-прежнему было выкрашено в алые цвета заката, но на город уже упала тень хребта Дракона-Матери. На улицах и в домах начали зажигать светильники и фонари. У этого павильона я пряталась в детстве от дедушки или Раяна, но появление Джуна меня не удивило, он часто прятался вместе со мной.
– Что он сделал?
– Решил… в очередной раз… испытать терпение Раяна, – через несдержанные смешки с трудом выдавил друг.
– Ещё остались способы, которые он не испробовал? – поддела я, заражаясь весельем.
– Младшие прознали о музыкальном таланте Раяна, поэтому мастер наказал ему и Рише устроить завтра днём концерт для всех учеников. Вроде небольшого праздника. Они это обсуждали днём, показывая королю Эвира храм. За обедом тоже упоминали, но ты, похоже, прослушала.
– Не может быть. Для всех учеников?! – Я была не в силах закрыть рот от удивления.
Джун несколько раз энергично кивнул и рассмеялся из-за моей реакции.
– Завтра ты сможешь посмотреть на их игру со стороны. Наён, кстати, решила присоединиться к выступлению. Ты не хочешь?
– Нет уж. Побуду зрителем.
Улыбка продолжала держаться на моих губах, когда Джун взял мою руку в свои. Смех стих, настроение между нами изменилось. Воздух, который я втягивала носом, стал более вязким и пьянящим.
– Уже вечер, Аша, – тихо напомнил Джун, пока я внимательно рассматривала его привлекательное лицо, тёмные пряди волос, падающие на глаза, чувственный изгиб губ. В его карих радужках отражался ярко-оранжевый свет фонаря, установленного неподалёку.
Многие девушки находили Джуна привлекательным, и я не была исключением.
– Если хочешь забыть, то не бойся, Аша. Просто скажи. Я не соврал, говоря…
– Я люблю тебя.
Джун вскинул на меня испуганный взгляд, моя улыбка стала шире от такой реакции. Я с лёгкостью сказала Раяну о своей любви к Джуну, так какой смысл скрывать это от него самого? Я действительно люблю его. Джун был со мной рядом в самые сложные времена. Был одним из тех, кто спас мне жизнь при отравлении. Если бы не его внимательность, я бы давно умерла. Если бы не его дружба, я бы давно сошла с ума от одиночества в поместье.
– Я люблю тебя, – увереннее повторила я.
На лице Джуна появилась неведомая мне ранее яркая улыбка, она расцвела медленно и несмело, но стала ослепляющей, я часто заморгала из-за непрошеного жжения в глазах. Джун ещё никогда ничему так не радовался, и его счастье говорило мне больше, чем любые слова.
– Священный Клён, Аша… я сам так давно хотел это тебе сказать.
Джун придвинулся ближе, наши колени соприкоснулись, и он потянул меня к себе за поцелуем, но неожиданно торопливо отстранился, так и не коснувшись моих губ.
– Погоди, Аша, я же… я же хотел. – Джун с незнакомым ранее смятением принялся рыться в широких рукавах своей накидки, а следом запустил руку за пазуху. Щёки Джуна окрасились розовым, пока он смущённо мямлил, как-то стыдливо боясь поднять на меня взгляд: – Я кое-что приготовил для тебя. Давно носил это с собой. Да, гром и буря, не мог же я именно сегодня его забыть!
Я с недоумением следила за нервными движениями Джуна, пока он ощупывал все имеющиеся карманы. У меня не было ни единой идеи, о чём он говорил, но любопытство победило, и на эти мгновения я даже забыла о несостоявшемся поцелуе.
Джун замер с рукой за пазухой и с облегчением выдохнул, вероятно нащупав то, что искал. Он сразу расслабился, улыбка вернулась на его лицо. В предвкушении я закусила губу, а Джун будто специально медлил, наслаждаясь моим нарастающим нетерпением. Он вытащил что-то длинное и протянул мне на вытянутых ладонях. Я перестала дышать и не моргая разглядывала украшение.
– Это браслет, – пояснил Джун, когда молчание неприлично затянулось. Я не могла даже пошевелиться. – Наблюдая за работой мастера Муна при создании подвесок для учеников храма, я увидел, что некоторые куски янтаря у него остаются неиспользованными. Тогда я попросил из них смастерить что-то похожее на мою подвеску.
Я оцепенела, поняв, что Джун сделал. Восторг, признательность, желание разрыдаться от радости сдавили мне сердце и горло, я была не в силах вымолвить ни слова. Джун продолжал улыбаться, но, кажется, моя реакция сбивала его с толку, взгляд начал бегать, и он уже не выглядел столь уверенным.
– Я знаю, что, сделай я украшение на пояс, ты бы никогда не взяла, настаивая, что ты не ученик и не можешь такое носить. Но я сам сплёл шнурки… хорошо, мастер Мун показал, как их сплести, но честно, я сделал всё сам. Я сделал браслет. Это не запрещено. Ты всегда будешь принадлежать этому храму, Аша. Все с этим согласны, поэтому я хотел, чтобы и у тебя был янтарь.
Я уже не смотрела на украшение, не в силах оторвать взгляд от глаз самого Джуна. Он, его слова, забота и его лицо были в разы прекраснее любого украшения, янтарных подвесок, Священного Клёна и всего остального, что я когда-либо видела.
– Я знаю, что ты не можешь носить его в доме наместницы, поэтому… – Джун не закончил фразу и на моих глазах прикрепил браслет к своей янтарной подвеске ученика храма. – Я сохраню его для тебя, а через полгода сможешь носить на руке. Так ты всегда…
Он умолк, когда я аккуратно коснулась лежащего на его бедре символа храма, теперь связанного вместе с моим новым браслетом. Янтарный амулет ученика – личное украшение, к которому относятся со всей возможной бережливостью. Впервые я увидела, чтобы кто-то позволил себе повесить на подвеску ещё что-то. У меня не было нужных слов, простая благодарность казалась недостаточной, чтобы выразить то, что Джуну удалось заставить меня ощутить.
– Я люблю тебя, – повторила я, глядя ему в глаза.
Джун расслабился, кажется, поняв всё по моему лицу. Его пальцы несмело погладили мою щёку.
– А я люблю тебя, Аша, и хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной в храме. Но если ты решишь уйти, то я уйду с тобой.
Я подалась вперёд, первой накрывая губы Джуна поцелуем и желая узнать упомянутое Раяном ощущение – желание, – которое, по его словам, должно появиться где-то внизу живота. Требовательный поцелуй стал глубже, я обвила руками плечи Джуна, прижимаясь к нему всем телом. Сердцебиение ускорилось, я ощутила пальцы Джуна в волосах, пока другая его ладонь заскользила по спине, потом перешла на бедро, и моё тело задрожало. Приятные волны прошли по ногам, голова закружилась от ласковых прикосновений языка. Джун с тихим стоном прервал поцелуй, когда у нас не осталось воздуха, а от его тёмного взгляда мне стало жарко, несмотря на осеннюю прохладу.
Глава 16
На следующее утро я потянулась в постели, проснувшись от яркого света, едва приглушённого рисовой бумагой, наклеенной на оконные панели. Не знаю, сколько я спала, но рассвело определённо давно. Я улыбнулась, благодарная за полученную возможность выспаться. Никто даже не попытался меня сегодня разбудить. Рука сама потянулась к губам при воспоминаниях о вчерашнем вечере с Джуном. Я завернулась в одеяло от смущения и незнакомого ранее счастья.