Я почти забыла, что у меня была другая жизнь, в ней были другие, счастливые моменты, когда я улыбалась, радуясь поездке в храм. Смеялась с дедушкой, представляя, как неуютно будет Раяну играть перед остальными учениками, которые и так смотрели на него с трепетом и восхищением. Пробовала вино, принесённое Ришей. Хвалила младших учеников за то, что те хорошо справлялись с удержанием равновесия на дереве. Незаметно для Эйдена касалась руки Джуна, слушая небылицы о Пятом Драконе. Даже мой первый поцелуй с Джуном ускользнул куда-то во мрак. Оставляя меня в бесконечном круговороте повторяющегося кошмара.
Губы болезненно треснули, когда я разомкнула их, чтобы застонать от боли во всём теле. Попыталась открыть глаза, но не получилось, веки словно слиплись. Я с трудом перевернулась на бок, с губ сорвался судорожный вздох. Чьи-то руки меня подхватили, помогая принять более удобную позу. Поверхность, на которой я лежала, ощущалась слишком твёрдой, чтобы быть кроватью, но это и не голая земля.
Мне что-то говорили, но я ничего не понимала, все звуки слились в неразборчивую кашу, а голова оставалась ватной. Кто-то помог мне сесть, спиной я прислонилась к неровному камню, пару раз вдохнула и выдохнула, пытаясь справиться с подкатившей тошнотой после такого простого действия. Наконец удалось открыть опухшие глаза, но зрение было мутным.
– Аша, пожалуйста, кивни, если ты меня понимаешь, – чужой тихий голос дрожал.
Я слабо кивнула, и в ответ послышались всхлипы, которые пытались сдержать, зажимая рот рукой. Я вяло моргнула, концентрируя внимание на знакомых янтарно-карих глазах. Волосы Наён были спутаны, а чёрная краска сошла, открыв такой же, как и у меня, натуральный каштановый цвет. Я подняла руку к горлу, ощутив, что оно плотно замотано. Я хотела задать вопрос, но вышло жалкое протяжное мычание. Наён прикрыла мне рот трясущейся рукой, она беззвучно плакала и дрожала всем телом.
– Прошу тебя молчи! Не пытайся ничего говорить! Я знаю, что ты хочешь спросить… я всё… знаю… – шептала она, прерываясь на всхлипы, близкая к истерике. Наён закусила нижнюю губу, усилием сдерживая нервную дрожь, но руки от моего лица не отняла. – Клянусь, я расскажу всё. Только не пытайся говорить. Кивни, если обещаешь.
Она сидела ко мне впритык и говорила очень тихо, так что я едва разбирала слова. Я должна была обрадоваться, что Наён жива, но не ощутила ничего, зная, что это начало одного из моих повторяющихся кошмаров. Я уже видела его, поэтому никак не отреагировала, продолжая смирно сидеть. Медленно я оглядела место, где мы оказались.
Здесь сумрачно, но глаза быстро привыкли к темноте. Нас заперли в какой-то клетке или пещере. Три стены каменные и решётка вместо двери. Напротив другая камера, отделённая от нас то ли туннелем, то ли коридором. На мгновение мне показалось, что там тоже кто-то есть. Я прищурила глаза, но не смогла разобрать точнее. Слишком далеко, вся камера утопала в тенях.
Рукой я ощупала настил, служащий мне кроватью. Взглядом нашла ещё один у дальней стены, скорее всего для Наён. Поблизости лежало несколько пустых тарелок, миска с окровавленной водой и тряпками. В углу ведро для справления нужды. Похоже, его регулярно выносили, потому что в воздухе стоял лишь запах затхлости, влаги и крови.
Мы в тюрьме.
Я вновь перевела взгляд на Наён. На ней были надеты чёрные одежды ученика храма, на мне точно такие же. Кто-то сменил моё порванное платье. Однако это меня не заботило, я принялась возмущенно хватать ртом воздух, пальцами цеплялась за стену, чтобы встать. Как они посмели взять священные одежды и использовать их в качестве тюремной робы? Подобное имеют право носить только избранные самим драконом. Не знаю, как, но Наён поняла причину моего раздражения. Она схватила меня за плечи и надавила, заставив вернуться на место.
– Пожалуйста, тише! Я знаю про одежды. Знаю, что нельзя, но сейчас мы не в том положении, чтобы выбирать. Пожалуйста, успокойся, этот разговор у нас уже в четвёртый раз, – напряжённо лепетала Наён, а у меня было так мало сил, что я даже ей не смогла сопротивляться.
– Чет…вёртый?
Она опять закрыла мне рот, в её глазах собрались слёзы.
– Кивни, пообещай, что не будешь говорить, и я всё расскажу.
Сдавшись, я кивнула.
– Да, это четвёртый наш разговор. Тебя принесли в жутком состоянии. Ушибы по всему телу, растянутая лодыжка, кровоточащая рана на голове, возможно трещина в рёбрах, но хуже всего порез на шее. Лезвие не задело артерию, но ты теряла кровь. Рану с трудом зашили и перевязали, но ты продолжала сдирать все повязки, проклиная эвирцев. Каждому стражнику ты пыталась впиться пальцами в глаза.
Я никак не отреагировала на услышанное, потому что ничего не помнила.
– Кажется, Эйден до сих пор не может понять, кто из нас действительно Наён, поэтому мы нужны ему обе. Он приказал поить тебя отварами и снотворным, чтобы раны заживали. На самом деле ты просыпаешься каждый день, они следят, как я кормлю тебя раз в день, а потом насильно вливают в тебя новое снотворное. Четыре раза ты просыпалась раньше, чем они приходили, поэтому я успевала тебе всё рассказать. Я надеюсь, что они больше не станут тебя поить, многие повреждения зажили, а маковое молоко вызывает привыкание. Сейчас опасность представляет только рана на шее.
Я вскинула руку к плотным бинтам на горле. Наён перехватила мою ладонь, сжала почти до боли и отвела. Страх, что я снова начну себе вредить, отчётливо отразился у неё на лице. Я вяло осмотрела повязки на своей правой руке и левой лодыжке. Всё тело казалось изломанным и чужим.
Но если моё состояние улучшилось, сколько же это продолжается?
Наён вновь угадала мой вопрос по встревоженному взгляду.
– Я не уверена, но по ощущениям с нападения прошло больше трёх недель.
Она выдержала паузу, позволив мне в тишине преодолеть шок и смятение. Я взяла её за трясущуюся руку, Наён принялась тихо плакать, а я оставалась спокойной. Хотя в действительности ничего не чувствовала, ни единой эмоции. Теперь стало ясно, как вся краска успела сойти с её волос.
– Они взяли не только храм, но и Шилин. Захватили город и разграбили. Похоже, часть солдат проникла на наши земли заранее под видом торговцев, матушка говорила, что их количество вдруг увеличилось. Всё это я узнала из разговоров тюремщиков. Они до сих пор думают, что я не понимаю эвирский. Наших солдат перебили, мы были не готовы к подобному нападению, а неделю назад они взяли под контроль большую часть провинции Запада. Кому-то из жителей удалось бежать в другие регионы, поэтому императору уже всё должно быть известно. Эвирцам удалось нас одурачить. И не нас одних, под видом торговцев они напали на храм Юга, но взять его не смогли. Они рассчитывали атаковать одновременно и со стороны моря, но не ожидали, что осенние бури настолько частые. Половина кораблей потонула, и им не хватило людей для захвата южного храма. Но сказали, что бывший хранитель Юга убит и Священная Глициния… она тоже сожжена, – с лихорадочной торопливостью, почти не прерываясь на паузы, выдала Наён.
Я скользнула взглядом по стенам пещеры. Наён проследила за моим движением и понимающе кивнула:
– Я не знаю, где мы. Они меня не выпускают. Но кажется, что мы внутри хребта Дракона-Матери. В пещерах гор, примыкающих к храму Дракона Запада. Кажется, именно так им и удалось напасть незаметно. Откуда-то Эйден знал проходы и смог подвести армию к нам с тыла. Перевал, как оказалось, не единственный способ попасть из Эвира в Кхорин.
Я содрогнулась, представив, что мы заперты в горной тюрьме. Дедушка с детства предупреждал, что если я найду какую-нибудь пещеру, ни в коем случае туда нельзя заходить. Туннели запутанные, сами драконы с трудом выбрались наружу, а люди, по глупости зашедшие внутрь хребта, не возвращались.
– В прошлые разы ты спрашивала, как мне удалось выжить. Ты помнишь мой ответ? – спросила Наён, успокаиваясь.
Я качнула головой, не помня наших разговоров вовсе.
– Когда все собрались и готовы были начать представление, Раян ещё не появился. Сперва твой дедушка хотел отправить Минсу его позвать, но я вызвалась выполнить поручение. Минсу подсказал мне проверить тренировочное поле. Я вышла с другой стороны павильона и отправилась туда бегом. Раяна на тренировочном поле не оказалось, а когда я пошла назад, меня схватили эвирцы прямо перед взрывом. Я была с другой стороны, позади Раяна. Я видела, что с вами произошло. Видела…
Я выразительно посмотрела на Наён, ожидая продолжения.
– Видела… – Она вновь затряслась, а у меня по спине прошла первая волна дрожи.
Все эмоции будто очнулись ото сна, захлестнув меня. Напряжённые мышцы окаменели, и по телу распространились болезненные судороги.
– Видела, что стало с Джуном, – наконец призналась Наён.
Я принялась хрипеть, желая спросить, жив ли он. Упрямо выдавливала из себя звуки, даже когда Наён снова зажала мне рот, но я отбросила её ладонь, силясь заставить распухший язык и сухое горло подчиняться.
– Его нет, Аша. Прости, но и Раяна я больше не видела после того, как он исчез в огне. Я видела, как умирал Сэён, видела тело… твоего дедушки. Пыталась взглядом отыскать Ришу, но там… там все тела были обожжены… или изувечены… – Нижняя губа Наён тряслась, а меня колотил озноб от каждого сказанного слова. – Многих разорвало на части. Прости.
Лихорадочный жар распространился по всему телу, а прохладный воздух камеры стал нагреваться. Я хрипела, паникуя от накатывающего удушья. Мне казалось, что я в печи и меня пытаются зажарить заживо. Зрение поплыло, всё лицо покрылось потом, глаза защипало. Наён цеплялась за мои руки, словно искала помощи, но я не могла никого спасти. Я сама стремительно шла ко дну.
– Матушку тоже убили, тела я не видела, но они рассказали, – шептала Наён, а я вспомнила взрыв в поместье наместницы Ян Йорин. – Но они принесли мне тело Торы! Представляешь! Эти варвары бросили её передо мной, чтобы я опознала. У неё… не было ноги, и тело было… обожжено, кожа такая чёрная… я еле узнала…