Наён приникла ко мне, я бездумно заключила её в объятия, в попытке молча утешить. Гладила по спине и волосам, осознав, что три недели она провела практически одна, пытаясь справиться с потерями. Но меня саму трясло от услышанного, мысли метались в ужасе.
До нас донёсся звук приближающихся шагов, Наён отстранилась и торопливо утёрла слёзы. Она привела себя в порядок, лицо приняло безмятежное выражение, я же не двинулась, лишь подняла взгляд на двоих эвирцев, подошедших к нашей решётке.
Я сосредоточенно рассмотрела их лёгкую броню – кожа да плотная ткань. На поясах висели короткие мечи и кинжалы. Один из них ударил палкой по металлическим прутьям, прикрикнул на Наён на эвирском, приказывая отойти. Госпожа хорошо играла, притворяясь, что не совсем понимает, растерянно вертела головой, показывая, что не может определить, куда кивает страж, и только после четвёртого напоминания отодвинулась от меня к другой стене. Я незаметно двигала рукой, нащупывая ближайшие предметы.
Эвирцы отперли дверь, поглядывая на меня с подозрением. Их нервозность удивила, но я не помнила, что делала в прошлые свои пробуждения. Медленно я поднялась на ноги, цепляясь пальцами за стену. Меня шатало. Мужчины зашли и прямиком направились ко мне, приказывая Наён оставаться на месте. У первого в руках была палка, второй держал кувшин. В коридоре появился третий эвирец, но заходить не стал. Похоже, они пришли нас покормить, но сперва зачем-то направились ко мне.
Первый подошёл ближе, и я ударила его керамической тарелкой, которую успела поднять и спрятать. Было глупо с их стороны давать бьющуюся посуду, но, вероятно, Наён не пыталась на них нападать. Мужчина завыл, держась за кровоточащее лицо, кажется, я задела глаз. От удара тарелка разбилась на части, но острый осколок остался у меня в руке. Мне хотелось закричать, но я не разговаривала несколько недель и вырывающиеся звуки напоминали нечленораздельный вой.
Раян сказал, что я не смогу убить человека.
Он ошибся.
Я раньше не могла убить человека. Это было до того, как умер дедушка, Риша, Джун, а сам Раян сгорел в огне. Даже мысль о смерти Торы принесла мне боль.
Без единого сомнения я нацелилась куском тарелки второму стражнику в горло, но он оказался быстрее и блокировал атаку. Я ранила его в руку, а в отместку он ударил меня по лицу. Меня отбросило на прутья, и я сползла на пол, окончательно обессилев. Наён кричала, прося охранников остановиться и не трогать меня, но я их разозлила. Один из эвирцев схватил меня за горло, поднял и отбросил к другой стене. Бинты на шее намокли от крови, я не успела подняться на ноги, но продолжала отбиваться, когда эвирцы заломили мне руки, схватили за волосы и запрокинули голову. Наён попыталась помочь, ударила одного из мужчин по голове пустым ведром для справления нужды, но её не учили бою или владению мечом, поэтому удар вышел слабым, и эвирец одним движением руки отбросил Наён подальше.
Однако стражник отвлёкся, и мне удалось пнуть его прямо в челюсть. Сильная пощёчина оглушила, мужчины снова придавили меня к полу и насильно влили в горло настойку. Я начала захлёбываться, кашляла и отплевывалась, понимая, что это снотворное, но эвирцы заткнули мне нос. Мне пришлось сдаться и проглотить отвар.
Я обмякла, перестав сопротивляться, они бросили меня на пол и ждали, пока лекарство подей-ствует. Я хрипло дышала, борясь с сонливостью. Всё поплыло, а пол закачался, но перед тем как оказаться среди своих кошмаров, я отчётливо заметила движение в камере напротив. Кто-то подошёл к решётке со своей стороны и обхватил руками прутья. Мы с Наён не единственные заложники здесь.
Глава 19
При моём следующем пробуждении Наён уже не рыдала и не просила меня молчать, а помогла сесть и обняла, вновь прижавшись к моей груди в поисках укрытия. Я помнила наш последний разговор, поэтому поняла, что она ищет во мне старшую сестру, хоть разница у нас лишь в полгода. Но потеряв всё, она почувствовала себя ещё более маленькой.
Мои родители умерли очень рано, дедушка был хранителем и не мог обо мне заботиться должным образом. Он поручил это Раяну, который сам был старше на семь лет и вряд ли знал в том возрасте, как утешать малышей. Потом меня забрали в поместье наместницы и заставили быть кем-то другим. Я не помню, чтобы меня часто утешали, поэтому и не искала чужой поддержки. Однако Наён другая.
– Ты помнишь? – тихо уточнила она, отстраняясь.
Я коротко кивнула, рассматривая её покрасневшие глаза, но слёз не было. Наён сильно похудела, скулы заострились, щёки запали, а цвет кожи стал нездоровым и серым, но если нас действительно кормили раз в день, то это неудивительно. Наён протянула мне металлическую миску с водой, и я жадно выпила. Вода оказалась тёплой, с неприятным привкусом, будто застоялась, но жажда была сильнее. С губ сорвался безрадостный смешок при взгляде на посуду. Её почти не было, а если и была, то деревянная.
– Ско… ско… сколько про… шло? – Говорить было неимоверно трудно, моё сознание помнило, но рот, язык и губы словно забыли, как двигаться.
– Ещё неделя.
Я кивнула, припоминая, что приходила в себя. Меня чем-то кормили, а потом вновь заставляли пить маковое молоко. Однако сегодня впервые одурманенное сознание стало чуть более ясным. Казалось, я вновь могла мыслить.
Прошло около месяца с момента нападения.
Значит, скоро начнется или уже наступил первый зимний месяц Северного Дракона.
Догадку подтвердил накинутый на меня плащ из грубой шерсти, я плотнее закуталась в ткань, ощутив холод в воздухе. Наён тоже завернулась в точно такую же накидку.
– Ты… в порядке? – Голова прояснилась, стало чуть легче говорить, но голос всё равно был хриплый и неприятный.
Я наклонилась ближе, взяла Наён за подбородок и повернула её лицо к выходу, откуда лился слабый свет. Он плясал, скорее всего там висели факелы, и сквозняк заставлял пламя дрожать. Я придирчиво рассмотрела исчезающий синяк на левой скуле.
– Они тебя…
– Насиловали? – с кислой гримасой перебила Наён, а затем придвинулась ближе и зашептала. Что в прошлый раз, что сейчас она говорила очень тихо, похоже, боясь, что нас подслушают. – Нет. Эйден по-прежнему не знает, кто из нас кто. Сомневается и запрещает солдатам нас трогать. Но иногда я сопротивлялась их приказам, и тогда они меня били. К счастью, обошлось без серьёзных травм.
Я отрывисто кивнула, чувствуя небольшое облегчение, что Наён хотя бы не насиловали. Перевела взгляд на пустые тарелки, и желудок отозвался ноющей болью. Я невольно поморщилась от этого простого и знакомого ощущения. После всего пережитого оно казалось абсолютно неуместным, а сама проблема – смехотворной.
– Твои повязки сняли вчера.
Голос из камеры напротив заставил меня дёрнуться и обернуться. Я подняла руку к горлу, убеждаясь, что невидимый собеседник прав. Бинтов не было, однако справа на шее чувствовался длинный свежий шрам. С трудом я подползла ближе к решётке и села напротив, обхватив руками прутья. Наён опустилась рядом.
– Кто ты? – спросила я.
– Это… – заговорила Наён, но заключённый перебил:
– Поверни голову, чтобы я мог осмотреть шрам.
Я сделала, как он велел, некоторое время стояла тишина, а потом человек всё-таки подошёл ближе к свету. Сел, как и мы, напротив своей решётки. Я сразу же узнала его светлые волосы.
– Алид, – прохрипела я. – Как ты здесь… оказался?
– Я разбираюсь в лечении и подсказал твоей кузине, что делать, когда порез открылся. В будущем шрам побледнеет, но менее заметным не станет. Это навсегда, – вместо ответа на вопрос пояснил Алид.
Он всё ещё думает, что я настоящая дочь Ян Йорин. И может, стоило бы говорить более вежливо для сохранения этого образа, но мне стало всё равно. Алид поддержал переход на более фамильярный стиль общения.
Я взглянула на Наён, теперь поняв, почему всеми откровенностями она делилась шёпотом, пододвигаясь ко мне впритык. Она не хотела, чтобы правда достигла другой камеры, хотя для разговора с Алидом без повышения голоса нужно сидеть у самых решёток.
Я внимательно оглядела ученика Юга. В отличие от нас, на нём были бледно-зелёные одежды его храма. Не такие дорогие, как при первой нашей встрече. Эти проще, но удобнее, из хлопка, похожи на дорожный наряд. Сейчас его почти белые волосы были грязными, жирными на корнях, но Алид умудрился их зачесать в достаточно приличный высокий пучок.
Я быстро осмотрела нас с Наён и поняла, что сами мы выглядим ничуть не лучше. Возможно, время от времени сюда приносили тряпки и чистую воду, чтобы обтереться. Я старалась не думать и тем более не желала спрашивать, мыл ли меня кто-то, пока я была под действием макового молока.
Алид, похоже, понял моё замешательство. Он приподнял руку, задумчиво глядя на свой наряд. У дорожного костюма рукава у́же, чем у обычного.
– Ему это нравится, – отстранённым голосом объяснил Алид.
– Что нравится?
– Насмехаться. Он мог одеть нас в любые тряпки или дать мне одежду храма Запада, как у вас. Но в итоге нашёл в моих сумках наряд из храма Юга. Мы принадлежим разным сторонам света, и он явно намеренно дал нам разные одежды не из уважения, а ради насмешки над драконами. Специально наряжает нас как кукол из разных провинций.
Я неуверенно моргнула, пытаясь проследить логическую цепочку его слов. Желая понять, что он хотел сказать.
– Кто «он»? Эйден?
– Да, эвирский король.
– Как ты здесь оказался и где твой хранитель? – Мой голос по-прежнему звучал хрипло, но с каждым произнесённым словом становилось чуть легче. – Я думала, вы уехали.
– После праздника близнецов мы задержались в поместье в качестве гостей, а выехали только в день нападения, – сухо пояснил Алид. – Мы находились недалеко от взрыва, произошедшего в городе, увидели, как было взорвано поместье наместницы. На наших глазах Священный Клён вспыхнул. Мы с Эилем поспешили вернуться к храму, чтобы помочь, но не смогли добраться до вас, столкнулись с эвирцами в самом городе. Мы невольно разделились. Меня схватили раньше, чем я смог найти Эиля.