Аньке нельзя верить.
Ни в чем.
Но, может быть, эти наркоманы сами укололись какой-то дрянью? Ленька проснулся, проснулась Настя, и они с утречка ввели себе еще что-нибудь? А это все наложилось у него на снотворное? Или ему нельзя было вводить снотворное? Или нельзя в той дозе, что ввела Анька? Я же не врач, я не знаю всех этих тонкостей. И знает ли Анька? Или ей все до лампочки? Чужая жизнь уж точно.
А кто убил ее брата в соседней квартире? Инесса? Артем? Или сама Анька, преследующая свои цели? Что она там говорила? Она уже избавилась от двух конкурентов. Один – Стасюс, второй – Степан. Конечно, его убила она. Кто же еще? Зачем это Инессе? Зачем Артему? Я постаралась вспомнить весь разговор с Комиссаровым. Нет, человек, виновный в убийстве, никогда не стал бы так разговаривать со мной. Но он знал, что Степан мертв. Что лежал мертвый в большой комнате. Значит, у его людей были ключи? Они зашли и увидели… Например, после Аньки. Когда она быстро смоталась через чердак. Но сматывалась-то она не потому, что увидела убитого Степана, а потому, что убила его сама.
А потом люди Комиссарова зачем-то зашли во второй раз – и увидели, что Степана уже нет. А зачем Дима-бандерлог позвонил в дверь, заметив, что туда пошли мы с Костиком? Чтобы поддержать нас, нашедших труп? Я представляю, что бы со мной было, если бы я в самом деле пришла убирать квартиру подруги, а там лежал бы незнакомый убитый мужчина… И я еще с ребенком…
Конечно, Анька расправилась со Степаном, а меня сделала соучастницей. Может, мне все-таки обратиться в милицию, пока не поздно? Но что мне грозит за соучастие? Нет, в тюрьму мне совсем не хотелось. И как же тогда Костик?! То есть нужно обращаться совсем не в милицию, а к кому-то, кто мне поможет. А помочь может лишь тот, в чьих интересах остановить Аньку.
Например, Инесса Кальвинскене. Кстати, почему она мне не звонит? Ведь хотела же привлекать меня к каким-то мероприятиям? Или у нее сейчас все силы направлены на поиски Аньки? Или те, перед кем я должна была изображать Аньку, знают об ее исчезновении? А, может, мне самой связаться с Инессой и все честно рассказать? Что я боюсь – за сына, за себя. Помогите, мол, отработаю. Только спрячьте эту сумасшедшую в психушку – или куда там еще, чтобы я ее больше никогда не видела, чтобы она оставила меня в покое. Скажу, что она угрожала сыну. Сообщу Инессе, где может находиться ее собственный сын – если она его до сих пор не нашла.
Или, может, все-таки к Артему? Нет, с ним я вчера все испортила. После вчерашнего я не могу к нему идти. Но, может, все-таки? Сказать, что Анька прикрепила к моей одежде микрофон и все слушала? Мы с Костиком укроемся в загородной усадьбе Комиссарова, пока он будет искать Аньку. Но ни Инесса, ни Артем не понравились Костику…
– Так, ты долго собираешься здесь сидеть? – прервал мои размышления Анькин голос. – Быстро оторвала задницу – и вперед!
– Куда – вперед? – устало спросила я.
– Домой не хочешь? Там у тебя, между прочим, ребенок один спит. Вставай, поехали.
Я встала с края ванны, и у меня тут же закружилась голова. Анька подхватила меня и помогла дойти до двери. Лед уже почти растаял, так что я оставила его в ванной. У лестницы, ведущей на чердак, я села на бетонный пол и зарыдала.
– Не полезу. Что хочешь делай – не полезу. У меня голова кружится. Меня тошнит. У меня сотрясение мозга.
– Лера, возьми себя в руки, – сказала Анька.
– Я не могу. Не могу!
Тогда она открыла спортивную сумку и протянула руку к какой-то ампуле. Это движение подействовало на меня, словно удар хлыста по боку скаковой лошади, идущей к финишной черте. Я мгновенно вскочила на ноги и пулей взлетела по металлическим реечкам – только бы не получить дозу какой-то дряни, которую Анька носила с собой. Но сил хватило ненадолго. Мне опять стало худо. Стоя на крыше, я вдыхала прохладный ночной воздух, но от этого не становилось легче. Я уже собиралась опуститься на грязную крышу, но тут из проема появилась Анька, взяла меня под руку и потащила к нужному нам входу на чердак над последней парадной. Я не сопротивлялась.
Не помню, как мы спустились к машине. По пути домой Анька несколько раз останавливалась. Меня укачивало, пару раз вырвало. Дома она раздела меня и уложила в постель.
– Никаких уколов, – повторяла я.
– Да не бойся ты, – сказала Анька. – Больно мне нужно на тебя препараты переводить. И так оклемаешься. Просто тебя мало лупили.
В этом она была абсолютно права.
ГЛАВА 13
Весь следующий день я пролежала в кровати. Погода испортилась, и я была этому рада. Лучше дождь и небольшое похолодание, чем жара, стоявшая все последние дни. Я с наслаждением вдыхала запах мокрой листвы, проникавший в комнату сквозь приоткрытое окно. Было так приятно лежать с закрытыми глазами и никуда не спешить. Давно мне не удавалось спокойно поболеть. Всегда не давал покоя Костик.
Но на этот раз сын ко мне не приставал, поняв, что мне в самом деле нехорошо, и его развлекала Анька, а также Артур с Лехой, в гости к которым сын уходил вместе с Поликарповой.
К вечеру мне стало получше, но есть все равно не хотелось, я согласилась только выпить чаю. Но он не успел даже согреться: в дверь позвонили.
– Дуй в шкаф, – приказала Анька.
– Снимать не буду, – сказала я, понимая, что мне не выстоять на табуретке даже десяти минут: я боялась с треском с нее грохнуться. И боялась я за свое бренное тело и несчастную голову, а не возможности обнаружения.
– И не надо. Только не высовывайся. Сиди тихо.
Я медленно проследовала к шкафу, опустилась на табуретку, прислонилась к стенке, Костик прикрыл дверцу и побежал в прихожую на помощь тете Ане.
А помощь требовалась: приехала бабушка, которую Аньке пока видеть не доводилось.
– Что у тебя с рожей? – закричала моя матушка с порога, завидев следы ногтей и остатки фингала у Аньки на лице. – И в каком виде ты ходишь дома? У тебя же мальчик растет! Если кто придет, что подумает?!
Анька была в длинной футболке, доходившей до середины бедра – по-моему, вид вполне приличный, в особенности с ее ногами (как и с моими, откровенно говоря), а если появится кто-то из мужчин, им как раз должно понравиться. Но мамаша считала иначе.
– Бабушка, мы тебя, между прочим, в гости не приглашали, – послышался голос Костика, осмелевшего при поддержке тети Ани. Если бы бабушку встречала я, он не позволил бы себе подобной реплики. Может быть, Анька проведет с мамашей нужную работу? Пусть проводит ее не со мной, а с ней. Должен же с Аньки быть какой-то толк?
Как я поняла по звукам и крикам, у бабушки возникло желание дать внуку подзатыльник или оплеуху. Но не тут-то было. Послышался ее дикий вой – наверное, Анька выкручивала ей руку, сопровождая действия обещанием спустить мамашу с лестницы, если она еще раз позволит себе хотя бы замахнуться на ребенка.
К моему величайшему удивлению, применение силы подействовало на мамашу исключительно благотворно, и она запела сладеньким голосочком, которого я от нее в жизни не слышала:
– Лерочка, я же так соскучилась по вам! Лерочка, ты, может, все-таки отдашь нам Костю хотя бы на месяц? Ведь что соседи подумают?
– Не поеду! – заорал Костик, а я поняла, что всю жизнь вела себя с родителями неправильно.
Через несколько секунд мамаша, Костик и Анька прибыли в большую комнату. Бабушка, только что увещевавшая Костика погостить у них с дедушкой, а Аньку – отпустить к ним внука, опять завопила при виде неубранной кровати, на которой я до недавнего времени лежала.
– Умерь воспитательный пыл, – опять одернула ее Анька, плюхаясь на кровать.
Костик опустился рядом с ней, мамаша устроилась в кресле и с большим удивлением оглядывала мое жилище. С тех пор, как родительница была тут в последний раз, произошли заметные изменения – новая техника, перестановка мебели.
– Откуда у тебя все это? – наконец родила мамаша.
– Подарили, – ответил Костик.
– Ты знаешь, кому дарят такие подарки?! – завелась мамаша. – То ты на иностранной машине приезжаешь на дачу, а потом нам соседи неделю покою не дают, все уши прожужжали, а я не знаю, что им ответить, теперь тут вся квартира неизвестно чем уставлена. Ты знаешь, что мы с отцом всю жизнь прожили бедно, но чест…
Анька спокойно встала с кровати, повернулась к матери спиной, достала из своей сумки пачку сигарет и зажигалку, закурила и, пуская дым колечками, спросила:
– Ты сюда зачем приехала?
– Ты куришь?! – было ответом мамаши (я никогда не курила и не курю). – Лера, что с тобой происходит? Костя, что с мамой? У меня такое впечатление, что ее подменили. Чем вы тут занимаетесь? Кто бывает в этой квартире? Я не узнаю свою дочь!
– Мама как мама, – буркнул Костик.
– Лера, ты знаешь, что курить вредно? В особенности для женщины? Ты помнишь тетю Свету? Так вот, тетя Света, которая курила с двадцати лет…
Моего терпения у Аньки не было.
– Повторяю свой вопрос: зачем тебя сюда принесло? – Анька опять глубоко затянулась. – Если за ребенком, ты его не получишь, так что можешь отчаливать. Если есть еще что-то, выкладывай. Не трать ни свое, ни мое время.
Мамаша удивленно захлопала глазами, естественно, она меня не узнавала, но мысль о том, что с ней разговаривает мой двойник, ей как-то не приходила в голову. Да кому придет-то? Я сама месяц назад не поверила бы, что есть на свете такая Анька… Но вдруг она поможет промыть родителям мозги? И те после общения с Анькой станут нормальными людьми, по крайней мере научатся разговаривать спокойным тоном и перестанут меня воспитывать?
Мамаша открыла рот, потом закрыла.
– Выпить хочешь? – спросила Анька. – Или ширануться?
Я чуть не вылетела из шкафа, но потом решила, что мою мать Анька не будет умерщвлять уколами. Зачем ей? Наверное, просто решила применить шокотерапию.
Мамаша поперхнулась, потом поинтересовалась, что значит ширануться. Анька пояснила, что может сделать ей маленький укольчик, а потом мамаше будут мерещиться цветные мышки. Я посмотрела на трехлитровую банку, стоящую у моих ног. Мышки сидели тихо. Но что было бы с мамашей, если бы она их увидела? Даже не ширанувшись?