Выпад, уклонение, поворот, взмах кинжала… Сражение превратилось в монотонную повторяющуюся картину. Я не чувствовала страха, не позволяла себе такой роскоши. Единственное, очень переживала, как там олимцы. Счет времени уже давно потеряла, но наверняка прошло уже больше часа.
Очередной нападающий за неимением меча швырнул в меня булыжником. Уклоняясь, я не заметила другого мертвеца и пропустила ощутимый удар в плечо. Хорошо хоть рукой, а не чем-нибудь колюще-режущим. Но пронзившая боль настойчиво намекала о вывихе, и даже почти невесомый меч стало тяжело держать.
Словно почувствовав мою слабость, мертвецы стали нападать с утроенной силой. Один таранул меня со всей дури так, что я врезалась спиной в скальную поверхность, только чудом не приложившись головой о каменный выступ. Подняться на ноги я уже не успевала. Волна пламени смела атакующих, но за ними лезли еще и еще. Я становилась все слабее, кое-как поднялась на ноги. Меч исчез, да и орбаганский кинжал снова стал браслетом на предплечье. Но я уже не боялась поражения. Донесшееся из глубины ущелья легкое дуновение ветерка красноречиво говорило об одном.
— Андрей, — прошептала я, улыбнувшись.
Если ветер долетел и сюда, то, очевидно, у портала сейчас бушевал настоящий ураган. А значит, олимцы будут спасены, все не зря.
Пламя слабело, его поддержание отнимало последние мои силы. Перед глазами уже плыло, когда вдруг меня что-то схватило и резко рвануло вверх.
— Авенсис! — я едва не расплакалась от радости, узнав друга.
Бережно держащий меня лапами грифон взмыл над мертвецами, но подняться еще выше не успел. Вдруг замерев на секунду, словно услышав что-то, он спешно опустил крылья, окутывая меня, как в кокон. И через мгновение раздался оглушительный хлопок. Неведомой силой нас впечатало прямо в скальную поверхность. Причем удар был такой мощи, что грифон протаранил камень, как сверло стену. Страшный скрежет сменился оглушительной тишиной. Ничего не видя, я отчетливо чувствовала, как Авенсис падает безжизненным камнем. Видимо, мы оказались в пещере. Благо, хоть высота здесь была небольшая — выскользнув из ослабевших лап грифона, я почти сразу очутилась на полу. И тут же рядом рухнул Авенсис.
ГЛАВА 4Если друг оказался вдруг
Подняться на ноги сил не было. Кое-как я доползла до недвижно лежащего грифона. Чувствовала необъяснимую уверенность, что он жив. Жив, но очень слаб. Ведь пытаясь сберечь меня, он принял на себя весь удар неведомой силы.
— Авенсис, миленький, — всхлипнула я испуганно, — ты только не умирай, пожалуйста-пожалуйста. Я непременно что-нибудь придумаю!
Только с пятой попытки удалось зажечь несколько огоньков, которые теперь маячили вокруг светлячками. Стало светлее, но радости это отнюдь не прибавило. Теперь стало видно, что пещера, в которой мы находились, не имела выхода. Завал камней вместо одной из стен красноречиво свидетельствовал, что с той стороны нас сюда и притащило. Да только созданный туннель все равно уже был обрушен, не оставив пути назад.
Я бы непременно разревелась от бессильного ужаса, да только Авенсису от этого стало бы только хуже. Но и подумать о чем-то хорошем никак не могла, несмотря на все старания. Под сводами пещеры кружились огоньки, рядом лежал чуть светящийся грифон, а я едва сдерживала паническую истерику.
Папа как-то рассказывал, что по молодости был у него друг-спелеолог. И наслушавшись восторженных рассказов, мой отец однажды решил составить ему компанию. В итоге отстал от остальной группы и почти сутки блуждал по пещерам в полном одиночестве. Сердобольные товарищи его, конечно, отыскали, но впечатлений хватило на всю жизнь. Папа говорил, что большего ужаса он никогда не испытывал. Оказаться одному, под землей и, возможно, навсегда — от такого любой в панику впадет. И чтобы не сойти с ума от ужаса, мой отец пел песни. Все подряд, какие вспоминал. А как закончились чужие, начал свои придумывать. Орал дурниной, пытаясь басовитыми воплями заглушить истеричные мысли. Именно благодаря этому сольному концерту спелеологи и отыскали его. С тех пор папа пел часто. Дома. И даже, боюсь, на работе. Причем исключительно песни собственного сочинения. По принципу «что вижу, о том и пою». Мне, к сожалению или к счастью, его тяга к рифмоплетству не передалась. Да и воображение мое в данный момент тяготело исключительно к загробной тематике. Только вряд ли бы подняло мне настроение и придало Авенсису сил завывание вроде:
Мы сидим в пещере сырой,
Зарыты совсем под горой,
И эту песню поем,
Пока вдруг не умрем.
Но ничего веселее, увы, не сочинялось. Чтобы хоть как-то переключиться, я уныло продекламировала Авенсису сказку про колобка. И про курочку Рябу. И даже про то, как колобок и курочка Ряба покупали в ипотеку теремок. Но русское народное творчество хоть и отвлекло меня немного, но не настолько, чтобы грифон набрался сил и пришел в сознание. Да и собственное состояние оставляло желать лучшего. Я легла рядом с Авенсисом и ласково гладила его по голове. Мягкие белоснежные перья на ощупь походили на бархат. Я закрыла глаза.
— Ну вот, еще послушай. Жила-была одна принцесса. Не особо, правда, прекрасная. Обычная такая принцесса. У нее еще талисман огня был, но это сейчас не важно. Так вот, однажды под Новый год пошла эта принцесса с подругами в торговый центр «Северное сияние» подарки покупать. А перед этим мороженого поела. И, видимо, то мороженое заколдовано оказалось. Ну, там химикаты всякие, заменители идентичные натуральным и все такое. Вот и торкнуло от этого принцессу так, что привиделся ей принц. Наверное, даже прекрасный. Но вроде без коня. И поцеловал принц принцессу. И тут же отколдовалась она от мороженого. И поняла, блин, что не было никакого принца. Мораль сей басни такова: читайте состав тех продуктов, которые намерены употребить в пищу. А то будете потом всю жизнь страдать от того, что иллюзия оказалась только иллюзией. — Я вздохнула.
— Странная сказка, — подытожил Авенсис. — У вас на Земле все такие?
— Ты очнулся! — С радостным воплем я обняла его за шею.
— Только благодаря тебе. — Голос грифона звучал серьезно как никогда. — Мой физический облик был почти уничтожен.
— Так, а что произошло-то? Я ведь толком и понять не успела…
— Мертвецы напали на олимцев раньше, чем портал открылся. К счастью, мы смогли продержаться до тех пор, как появился двойник Эридана Орбаганского. И я сразу же поспешил к тебе. Хотел унести к порталу, но нас атаковал маг.
— Маг? — изумленно перебила я. — Какой маг?
— Он был среди мертвецов. Уже не живой, но еще не настолько мертвый, чтобы не чувствовать ментальную энергию. Именно он впечатал нас в скалу с такой силой, что мы оказались здесь.
Я вспомнила, как за мгновение до удара Авенсис закрыл меня крыльями. Видимо, знал, что человеку такое не выдержать. Да и не будь мой грифон ментальным, нас бы просто по камню размазало.
— А сейчас ты как? — с тревогой спросила я.
— Лучше. Твоя странная сказка вызвала буквально лавину энергии. В ней какой-то тайный смысл? — Авенсис не сводил с меня внимательного взгляда.
— Эм-м-м… ну нет. — Я растерялась. — В ней, скорее, вообще никакого смысла нету. Это мне то ли привиделось, то ли почудилось однажды. Так что исключительно игра воображения, — поспешила сменить больную тему. — Хорошо, хоть олимцы спасены. Значит, все не зря. И даже умереть теперь не так обидно.
— Они тебя считают настоящей героиней, — порадовал грифон. — Может, даже сложат песни в твою честь. Вы, люди, любите же так делать.
— Ха, — я не удержалась от смешка, — с удовольствием послушала бы песни про то, какая я мегакрутая. Вот только знаешь, что обидно? Зуб даю, если и вправду вздумают сочинительствовать, то непременно меня в своем эпосе Кариан обзовут.
— Твое настроение все лучше, и от того я все сильней. Еще немного и смогу лететь.
— А куда тут летать-то? — не поняла я.
— Карина, я ведь ментальный. Когда мое физическое тело полно сил, я могу запросто воплощаться. То есть, исчезнув в одном месте, стать вновь материальным в другом, — пояснил Авенсис. — И для меня не преграда расстояние и уж тем более толща скалы. Если ты сможешь восстановить мои силы, я запросто отправлюсь в Орбаган и попрошу о помощи.
Я обомлела.
— Знаешь, а я ведь, если честно, нас уже мысленно почти похоронила. Мне даже и в голову не пришло, что есть какой-то шанс спастись… Но как придать тебе сил? Вот правда, ничего позитивного в голову не приходит. Я и так-то по жизни не особо радостная, а тут еще Андрей… — я вздохнула. — Знаешь, Авенсис, я бы вот с радостью стала грифоном. Летаешь себе свободно, никто мозг не выносит и сердце не разбивает. Ай, зря я об этом вспомнила, теперь еще тоскливее стало.
Грифон ничего не ответил. Поднял голову, словно к чему-то прислушиваясь.
— Только не говори мне, пожалуйста, что сюда мертвяки лезут, — перепугалась я.
Теперь уже и сама слышала шум. Словно какая-то неведомая сила ворочала валуны. И по мере приближения грохот все нарастал. Вдруг со стороны завала раздался оглушительный удар. Авенсис снова закрыл меня крыльями, но на этот раз защищая не от ментальной атаки, а от посыпавшихся камней. Я даже толком испугаться не успела, как все стихло. Моментально нахлынувшее чувство абсолютной безопасности казалось подобным чуду. Едва поднявшееся облако пыли чуть улеглось, грифон убрал крылья.
— Малыш, ты жива. — Андрей буквально стиснул меня в объятиях. Настолько сильно, что я даже охнула.
— Прости, — он тут же ослабил хватку, — ты ранена?
Бледный, взволнованный, с запекшейся кровью на футболке он походил на видение. Я даже перепугалась, что мне происходящее лишь чудится. Да и в серых глазах Андрея отчетливо читалось столько теплоты и истинной заботы, словно между нами ничего и не изменилось.
— Я… нет… — пробормотала я неуверенно. — Если только ушиблась немного…