Толкаю дилершу к креслу:
— Залезай!
Она обнимает плечи руками, видимо, пытаясь вызвать сочувствие у Милы. Зря, крошка, очень зря! Ты даже не представляешь, сколько всего у нас схвачено. Город на коленях перед нами.
— А как? — тупит дилерша, таращась на кресло для настоящих чудовищных пыток.
— Заур, выйди, я помогу девочке, — просит меня Мила, пальчиками постукивая по моей груди. — А потом у меня перерыв. Можем… уединиться, — шепчет она, ловко закрывая дверь у меня перед носом.
Эх, таблеточка, умеет меня завести! Кулаком треснув по двери, засекаю время. Не думаю, что на проверку девственности нужно полдня. Значит, через несколько минут решится судьба дилерши: либо я помогаю ей выбраться из этого дерьма, либо она становится моей должницей за каждый потраченный на нее нерв, за каждую потраченную секунду!
Глава 10. Влада
Стоит только Зауру скрыться за дверью, как с лица девушки спадает приветливое выражение и она презрительно бросает мне:
— Трусы снимай. Садись на кресло, ноги вот сюда, — она хлопает рукой по жутким приспособлениям, и мне не остается ничего поделать, как послушно устроиться на кресло, — белье я сказала, сни...
— У меня нет белья, — спокойно отвечаю я, а она хрюкает от смеха, заглянув мне под юбку.
— Ясно. Юбку задери повыше.
Я подбираю одежду, открывая ей прекрасный вид на свои интимные места. Девушка с щелчком надевает перчатки и берет какой-то жуткий инструмент в руки.
— Это что? — испуганно спрашиваю я, а она закатывает глаза.
— Замолчи.
— Как вы смеете...
— Как я смею что? — скептически выплевывает она, — Заур сказал мне - “проверь товар”. Так что закрой свой рот и раздвигай ноги. Не делай вид, что впервые это делаешь, шлюха.
— Впервые. Я девственница, — обрываю я ее, а она начинает ржать.
— Девственница без нижнего белья? Верю.
— И девственниц не осматривают вот этим, — я киваю на железный инструмент в ее рукав, передернувшись внутренне. Не уверена, что права. Девственниц в школе и институте гинекологи вообще не трогали на осмотрах. Просто задавали вопросы по здоровью. Но я уверена, что даже если проводить осмотр, то не этой огромной фигней.
— О-о-о, боже, — иронично тянет девушка, — ладно, девочка моя, не переживай. Я аккуратненько, — она наклоняется надо мной, продолжая впрыскивать сладкий яд в голос и касается холодным инструментом нежного места. Я зажмуриваюсь. Мне конец. Она поймет. Все поймет, — да-а, котик. Девственницей ты определенно была. Когда-то.
Она убирает инструмент и резко выпрямляется. Прожигает черными глазами.
— Драли тебя жестко. Микроразрывы на слизистой отлично видны, девственница.
— Пошла ты, — выплевываю я, а она кривит губы, снимая перчатки и бросая их в мусорку. Потом достает ключи.
— А теперь, девственница, посиди тут, а я пойду поболтаю с Зауром. Тронешь что-нибудь - я тебя закопаю. И Заур мне ничего не сделает.
Она открывает дверь и выскальзывает наружу. Я слышу, как ее голосок становится воркующим.
— Котик, мы закончили. Нет, никаких вопросов! Не сейчас. Я закрою твою девочку там... — дверь с щелчком захлопывается и в замке поворачивается ключ. Голоса доносятся до меня теперь глухо, но я все равно разбираю последние слова гинеколога, — а мы с тобой поговорим в отдельной комнатке...
Я подскакиваю с кресла.
Этот кошмар должен закончиться. Я не останусь в доме Заура. Это будет смерти подобно для меня. Его слова “думаешь, Каримом отделаешься?” поселили в сердце дикий страх, оставив навсегда там тупую боль от унижения. Им плевать на то, как я жила раньше. Плевать, что у меня были мечты. На то, что я человек! Не кукла. У меня бьется сердце, я умею испытывать горечь, бояться и любить. Они растопчут меня и уничтожат. Вдвоем.
Господи! Мне надо бежать. Пока Заур отрывается с этой девкой. Если буду медлить хоть секунду - мне конец.
Я подбегаю к окну, распахиваю его и смотрю вниз. Прыжок со второго этажа на козырек - так себе затея, но у меня выхода нет. Я перелезаю через подоконник, свешиваю ноги и зажмуриваюсь. А потом срываюсь вниз.
Я действую без страха. Без сомнений. На чисто инстинктивном желании выжить и спасти себя.
Приземляюсь с грохотом на козырек, тут же спрыгиваю вниз, почувствовав боль в левой ноге и бегу, не разбирая дороги. Лишь бы исчезнуть, раствориться в большом городе. Забыть навсегда и выкинуть из памяти эти два дня, пока не поздно, пока я еще могу это сделать!
За поворотом в мою сторону выпрыгивает тень и рывком швыряет на землю. Я падаю, закричав от боли. Но человек безжалостно прижимает меня ногой в тяжелом ботинке к земле.
— Это она, — констатирует он кому-то, — точно. Фото нам прислали идеальные.
— Отлично. Грузи в машину, пока этот не хватился.
Меня ставят на ноги. Голова кружится, перед глазами плывет от удара об землю. Я ничего не соображаю, только чувствую, как меня хлопают по плечу.
— Молодец, девочка. Сделала нам большое одолжение. Облегчила твою поимку.
К носу прижимается рука с мерзко пахнущей тряпкой и сознание тут же меркнет. Последнее, что я ощущаю - как валюсь в чьи-то крепкие руки.
Глава 11. Заур
Кабинет старшей медсестры, освободившийся очень вовремя, становится обителью похоти, когда Мила сдергивает с себя белый халат и вызывающе выгибается передо мной кошкой.
Оттягиваю полоску ее трусиков и отпускаю, наслаждаясь жгучим звуком шлепка. Ее попка неприлично дрожит. Мну мягкие места, порыкивая сквозь зубы, ладонями провожу по тонкой спине, ловким щелчком расстегиваю бюстгальтер и отшвыриваю его в сторону.
Перед глазами стелется туман. Мозг словно в колбе спиртуется, настаивается. Рассудок, взяв отпуск, машет мне на прощание. Плевать на курьера, черт с ней — с этой дрянью у нас на районе, похрен дилерша…
Нет. Не похрен…
Схватив Милу за шею, поднимаю и лопатками прижимаю к своей груди. Мое дыхание, лаская ее ухо, разгоняет по женской коже заметные мурашки. Докторша содрогается от возбуждения, а у меня дилерша перед глазами. Испуганная, попавшаяся на крючок, но цепляющаяся за любой шанс выжить.
Врет. Нагло врет и мне, и Кариму. Но ведь причина в жажде жизни. Понимает, что крышка ей, если дело по нашим правилам развиваться начнет. Только хрен мы ей позволим веревки из нас вить, вокруг пальца обводя.
— Так что там с товаром, Мила? — шепчу ей на ухо, выпятившим пахом упираясь промеж ее булок.
— Порченный товар, — усмехается, ерзая вверх-вниз. — Грош — цена.
Сука… Какая же сука… Прямо сейчас рвану в кабинет и трахну ее, распирожив на кресле. Отымею во все щели и своим джигитам отдам. Пройдет по кругу — по-другому запоет.
Рука Милы юркает назад и развязно гладит мой ствол через ткань брюк. Эта крошка умеет делать приятное. Пожалуй, сначала с ней основное блюдо получу, а потом десертом займусь. Иначе в таком состоянии до смерти дилершу затрахаю и никакого удовольствия от ее мук не получу.
Разворачиваю Милу, толкаю на стол и притягиваю к себе ее разведенные бедра.
— Дорогие? — указываю на белье.
— Рви, — хихикает она. — Муж другие купит.
Разрываю ее трусы, высвобождаю свой ствол из брюк и врываюсь в эту текущую сучку всей своей длиной. Вдалбливаюсь так, что в ушах звенит.
Выгибается, стонет, царапает мои руки, сосет пальцы. Отдается по полной, а я никак дилершу из башки выбросить не могу. Бесит она меня. И уважение вызывает. Не сдается же: карабкается, насколько фантазия богата, чтобы ни жертвой, ни козлом отпущения, ни разменной монетой не стать.
Мила кончает, громко вскрикнув и задрожав всем влажным телом. Соски, как камни. Острые, твердые. Коснись — порежешься. Умеет она оргазм получать: красиво, страстно. Пульсирует стенками, всасывая в себя член и краснея от этого действа.
— В рот возьми! — Стягиваю ее со стола, запускаю пальцы в растрепанные волосы и вонзаюсь в ее глотку. Глубоко. Свирепо.
Запрокинув голову, закрываю глаза, а вижу дилершу. То, как наивно ресницами хлопает, слезы утирает, трясется, но язвит. Ведьма.
Мотаю башкой, избавляясь от этого наваждения, и разряжаюсь на язык докторши. Шлюшка все до капли слизывает, до блеска отполировывает и благодарно сглатывает, с покорностью глядя мне в глаза.
Нет, мало мне. Дилершу хочу. Прямо сейчас. Пусть начинает отрабатывать! А плохо вести себя будет — групповушку устрою: будет с другими сосками соревноваться на лучший минет.
— Одевайся! — велю Миле, упаковывая своего дружка в брюки.
— Тебе не понравилось? — улыбается она уголком губ, надевая халат и поправляя волосы. — Ты как будто не со мной был. Отстойно как-то.
— В другой раз обещаю крышесносные салюты, а сейчас отопри мой товар. Дело у меня. Неотложное.
Хмыкнув, подкрашивает губы и дефилирует на выход.
Какое-то поганое предчувствие, вместо послевкусия оргазма, тошнотой подкатывает к горлу, когда мы подходим к двери кабинета. Пока Мила ключом возится в замочной скважине, дергаю ногой. И не зря.
Кабинет пустой.
Дилерша сбежала.
И судя по открытому окну, не через дверь.
Бросаюсь к нему, перегибаюсь через подоконник и охреневаю. Вот не дура ли драпать со второго этажа?!
— Больная, — констатирует Мила, тоже высунувшись из окна.
— Телефон дай, — рычу, злясь на себя за этот дебильный промах. — Позвонить надо.
Глава 12. Карим
Кулак с треском врезается в окно черного Мерседеса. С диким рыком вкладываю в него всю силу, продавливая стекло, которое идет трещинами а потом взрывается осколками и падает в салон.
— Блядь! — припечатываю с рыком, — блядь, Заур!
— Какого хрена творишь? — взвивается брат, кулаком ударяя мне в плечо и отшвыривая от своей тачки, — твою налево! А! Твою налево, Карим!