А ведь он красив, черт побери! Почему она не заметила это с самого начала? Как не увидела властного рта, густых бровей над серыми глазами, твердого подбородка? Она сравнила его с Эллери и предпочла старшего брата. Глупенькая, глупенькая Селеста! Насколько светел и легок был Эллери, настолько же мрачен и опасен Гаррик, мужчина, от которого лучше всего было держаться подальше. Селесте показалось, что она рассмотрела в Гаррике какой-то тайный свет и погналась за этим призрачным видением.
Что ж, теперь сиди и жди, когда тебя вышвырнут отсюда прочь.
– События прошедшей ночи требуют необходимых поправок, - сухим, официальным тоном сказал Гаррик.
Ну да. Билет до Парижа и ежегодное пособие.
– Ты лучше разбираешься в таких вещах, - ответила она вслух.
Его губы сжались в плоскую твердую линию.
– Я не соблазняю женщин, которых нанимаю на работу.
– Но случилось именно так.
– Я хотел сказать, что никогда не поступал до этого.
– Выходит, моя ошибка состоит в том, что я согласилась занять то место, которое ты мне предложил. - Она моргнула. После ночи, проведенной вместе, ей нужно быть осторожнее в словах и выбирать их более тщательно, чтобы они не прозвучали слишком двусмысленно. - Место гувернантки, - уточнила она. - Откажись я, и не было бы никаких проблем.
Гаррик поднял голову, внимательно посмотрел на Селесту и спокойно сказал:
– Очевидно, тебя взволновали некоторые мои привычки…
– Нет!
– Если так, то клянусь, что с этим будет покончено. Поэтому я верю…
– Ты не соблазнял меня. Я не настолько малодушна, чтобы отрицать свою собственную слабость и распущенность. - В тоне Селесты сквозило презрение к себе самой. - Я прекрасно помню, что сама хотела близости.
– Меня удивляет твой тон, - поднял бровь Гаррик. - Я кажусь тебе настолько мерзким?
– Нет.
– Некрасивым? Недостойным твоего внимания?
– Нет. Нет!
Он отклонился назад, поддернул отутюженную складку на брюках и самодовольно улыбнулся:
– Конечно, нет. Я вполне устраиваю тебя, так что можешь не пытаться скрыть свою радость.
Селеста покраснела. Ей был ненавистен этот разговор, да и самой себе она стала ненавистна. И, разумеется, ненавистен был Гаррик, улыбающийся, расчетливый Гаррик, с таким самодовольным видом развалившийся перед ней. Она ненавидела его и… любила. Любила потому, что… просто любила, сама не зная за что. Знала только, что ее любовь смешана с унижением и разочарованием, и это рождало смешанное чувство страдания и
– Я думал о твоем будущем, - сказал Гаррик.
– Наверняка ты все уже устроил, - холодно ответила она.
Билет до Парижа. Ежегодное жалованье.
Но Гаррик поразил ее.
Он опустился перед Селестой на колени и взял ее за руку.
Она пошевелила пальцами, пытаясь освободиться. Она только-только сумела успокоиться и не хотела, чтобы Гаррик вновь привел в смятение ее чувства.
«Зачем он встал на колени? - подумала она. - И что он собирается делать?»
Гаррик сильнее сжал пальцы Селесты в своей ладони, но не до боли, и торжественно, типичным тоном мистера Трокмортона заявил:
– Я знаю, что у тебя может сейчас появиться желание послать меня ко всем чертям. Конечно, я не Эллери. Я не такой стремительный и легкий, как он. Но, как ты сама говорила, не я соблазнил тебя.
– Встань.
Он не поднялся с колен и продолжил:
– Ты сама…
Селеста, яростно рванув руку, выдернула ее, не обращая внимания на боль, и прижала к своей груди. - Не напоминай мне об этом.
– Нет, я должен это сделать, потому что у нас есть только один-единственный способ все поправить.
Она начинала понимать, о чем говорит Гаррик, и подумала о том, что лучше бы он просто отослал ее в Париж.
– Ничего не нужно поправлять, никто не пострадал.
– Селеста, я старше и мудрее тебя. Доверься мне, и я все сделаю как надо.
Как гладко он говорит. С какой искренностью, заботой… Можно подумать, что Он поступает так из самых лучших побуждений. Наверняка на такой тон купилась бы любая женщина, но только не Селеста, которую Гаррик прямо с постели погнал доводить до Стэнхоупа содержание вчерашних писем. В ту минуту она чувствовала замешательство Гаррика. Еще бы, ведь не каждый пошлет на опасное дело девушку, с которой только что переспал, лишив ее при этом девственности.
Но он все равно сделал это, хотя сейчас пытается прикинуться, будто ничего не произошло.
– Стэнхоуп передал свое сообщение? - спросила она.
Гаррик резко отпрянул назад, словно получил мощный удар по челюсти.
– Что?
– Я спрашиваю, передал ли Стэнхоуп сообщение своему связному, а значит, сыграна ли моя роль до конца? - сказала Селеста, любуясь тем, как розовые щеки Трокмортона прямо на глазах становятся мертвенно-бледными.
– Как ты обо всем догадалась?
– Объясню. - И она начала перечислять, загибая пальцы. - Во-первых, я слышала русскую леди, которая очень хотела увидеться с вами, чтобы рассказать об англичанине, которого предали, схватили и о котором она ничего больше не слышала. И я спросила себя: «Почему?» Почему она хотела встретиться именно с тобой? Затем Стэнхоуп переврал содержание письма. Ты заподозрил его в измене и решил перепоручить переводы мне, но для этого я тоже должна была пройти проверку, ведь ты и меня подозревал. При этом я должна была передавать Стэнхоупу содержание писем, которые ты давал мне переводить. А вчерашние письма оказались настолько важными, что ты послал меня на задание, не дав даже просохнуть после того, как занимался со мной любовью. - Здесь она хотела улыбнуться, но губы ее не послушались. - Позволь доложить. Письма переведены, их содержание передано. Свой долг перед Англией можешь считать исполненным.
– Что ты имеешь в виду? - закричал Гаррик, вскакивая со стула.
– Я знаю, кто ты, Гаррик Трокмортон, - сказала Селеста, бесстрашно глядя на возвышающегося над ней мужчину. - Ты управляешь английской разведкой.
Он немного помолчал, а затем поправил ее:
– Не всей. Я специализируюсь по Индии и прилегающим к ней странам.
– Большая Игра, - кивнула Селеста. Она знала, как называется на языке посвященных великое противостояние между Англией и Россией в Центральной Азии.
Гаррик прошел мимо Селесты, затем обернулся.
Селеста знала, что он сейчас видит перед собой симпатичную блондиночку, которая выглядит настолько глупенькой, что начинаешь сомневаться в том, способна ли она самостоятельно застегнуть пуговицы на платье. Да, именно такой ее и видит большинство мужчин. Хорошенькое личико - и полная беспомощность. Такой девушкой можно любоваться, как картинкой с обложки модного журнала, но она могла и раздражать.
Сама она сейчас тоже была раздражена, и сильно.
– Ты сама обо всем догадалась? - спросил он.
– Да, своим собственным хилым женским умишком, - сердито усмехнулась она.
– Я никогда так о тебе не думал, а сейчас вижу, что ты оказалась еще умнее, чем я предполагал. - Гаррик склонился над Селестой, оперся руками о спинку стула у нее за плечами и приблизил к ее лицу свое суровое лицо. - Ты обязана сказать мне всю правду. Как ты догадалась?
– Я же работала у русского посла. Эти русские просто живут и дышат шпионажем и контрразведкой. Как же я могла не заметить, что здесь, в Англии, происходит то же самое, что и в русском посольстве? - Селеста знала о Большой Игре больше иного шпиона и понимала, что Гаррик теперь будет ее саму подозревать в шпионаже. - Что, я слишком много знаю, и теперь ты отправишь меня в тюрьму… или на виселицу?
– Ты делилась с кем-нибудь? - схватил ее за плечи Гаррик. - Говорила о чем-нибудь Стэнхоупу?
– Что бы ни происходило между мной и тобой, какие бы огорчения ни доставлял мне наш роман, я никогда не поставлю свои личные интересы выше интересов своей страны. - И попросила, резко сменив тон на обыденный: - Ты не мог бы убрать свои руки?
Он убрал руки. Селесте стало жаль, что он это сделал.
Трокмортон постоял, задумчиво гладя себя по подбородку, размышляя о том, насколько сильна неприязнь Селесты к нему и что нужно сделать для того, чтобы исправить положение.
Селесте казалось, что она видит, как крутятся, жужжат колесики в голове Трокмортона, сцепляясь друг с другом.
Интересно было бы заглянуть ему в голову, интересно было бы взглянуть на мир его глазами.
Наконец Гаррик сказал отсутствующим тоном:
– Срок службы координатора разведывательной службы короток, ведь рано или поздно такого человека непременно раскроют. Очевидно, раскрыта теперь и моя тайна. Учитывая предательство Стэнхоупа, приходится признать, что моя семья оказалась в опасности. Руководство службой должно перейти к кому-нибудь другому. Пусть лондонская штаб-квартира назначит нового координатора по Центральной Азии. Знать его имя я не должен.
Сначала Селеста собиралась цинично поинтересоваться, не говорит ли он все это потому, что по-прежнему подозревает ее саму в шпионаже, но передумала и сказала иначе:
– Если это пойдет на пользу детям, я буду только рада.
– А я нет. Скажи, если ты знала о том, чем я занимаюсь, но все же пришла ко мне прошлой ночью, то… почему ты выглядишь такой расстроенной? Я хочу жениться на тебе!
Похоже, он рассчитывал на то, что Селеста с ума сойдет от счастья… будет проводить с ним ночи, будить по утрам, разговаривать днем… что она с восторгом будет нянчить детей, которых родит от него.
Рассердившись на себя за секундную слабость, Селеста отбросила нахлынувшие на нее соблазнительные видения и резко ответила:
– Нет! - Затем осторожно встала на затекшие ноги. - Я отказываю вам, Гаррик Трокмортон, потому что вы - лжец!
– По долгу службы мне часто приходится лгать, - охотно согласился он, - но не было случая, чтобы я солгал тебе.
Голова вновь закружилась, и Селесте пришлось опереться о спинку стула, чтобы не упасть.
– Ты самый низкий, самый подлый лжец. Теперь я понимаю, зачем ты лгал мне о Стэнхоупе. Ты говоришь, что строил заговоры только против врагов. Но и против меня ты тоже плел интригу.