Трокмортон всегда считал себя умнее всех, но вот поди ж ты! Всего за какой-то час двое совершенно разных людей сумели доказать ему обратное.
– Об этом известно еще кому-нибудь?
– Хочешь спросить, не разболтал ли я твою тайну? - Эллери сделал еще один глоток и поднял бокал, словно салютуя Трокмортону. - Нет, братец, никому не разболтал. Даже по пьянке.
– Скажи… это действительно очень заметно… то, чем я занимаюсь?
– Нет. Все люди, как правило, видят только то, что хотят увидеть, и поэтому вся эта возня может сойти для них за твою деловую деятельность. Но я-то другое дело, Гаррик, я-то здесь живу!
Ответить на это Трокмортону было нечего, а Эллери тем временем продолжал:
– Я всю жизнь ждал, когда же меня позовут. Ведь в эти игры сначала играли папа и мама, а затем ты. Но никто не приглашал меня поиграть вместе с собой, а ведь это было бы так просто. Тебе достаточно было сказать: «Присоединяйся к нам, Эллери». Да, согласен, в торговле и прочих делах я не силен, но шпион из меня получился бы очень даже не плохой.
– Ты сам не понимаешь, о чем говоришь!
– Я говорю… на четырех языках, Гаррик, и если нужно, могу выучить еще несколько. А самое главное - все меня считают никчемным бездельником, пустышкой. Да ты и сам знаешь, о чем говорят у меня за спиной.
– Я не думал…
– Просто потому, что тоже считал меня дурачком. Но на самом деле я не такой глупый, как кажется. Например, в прошлом году я не менее шести раз засекал Стэнхоупа, когда тот отправлял письма. Со своим слугой, ну ты знаешь его, такой… никакой.
У Трокмортона отвисла челюсть.
– Ты… знаешь, что Стэнхоуп… отправлял… письма?
– Да перестань ты заикаться, Гаррик. Можно подумать, ты сам этого не знал.
– Только на этой неделе догадался.
Эллери поиграл бровями, подошел к шкафчику и налил виски в два бокала.
– Выпьем? - спросил он.
Трокмортон покорно принял протянутый бокал, а Эллери добил брата, небрежно заметив:
– Я полагал, что ты используешь Стэнхоупа в качестве двойного агента, а то давно бы сказал.
Трокмортон старался вспомнить слугу Стэнхоупа. Да, Эллери прав, он был… никакой. Среднего роста, среднего веса, темные волосы, водянистые голубые глаза. Обычный англичанин, таких здесь девять из десяти. И этот серенький мышонок прямо под носом Трокмортона передавал письма от Стэнхоупа к русским и от русских к Стэнхоупу!
Эллери схватил Трокмортона за плечо - тот покачнулся, расплескивая виски на свой драгоценный персидский ковер.
– Если бы я был в деле, мы бы давно уже поймали этого приятеля.
– Ты должен был прийти ко мне.
– Нет, это ты должен был прийти ко мне. - Для большей убедительности Эллери ткнул себя пальцем в грудь. - Еще не поздно, Гаррик, возьми меня сейчас. Я хочу работать у тебя шпионом.
Трокмортон посмотрел на Эллери. Светловолосый, изящный, неотразимо привлекательный. Но выдержит ли он, если его схватят и начнут пытать? А русские это умеют…
Нет, приносить подобные жертвы на алтарь отечества Трокмортон не в состоянии.
– Не могу, - ответил он. - На сегодня я вне игры.
– Тогда сведи меня с кем-нибудь, кто остался на поле, - предложил Эллери.
– Я хочу, чтобы ты был жив и здоров, - покачал головой Трокмортон. - И мама этого хочет. Все. Нет, и не проси.
Эллери отпрянул назад, словно слова брата больно ударили его. Потом улыбнулся, взял в руки бутылку и прижал ее к своей груди.
– В таком случае я сам найду дорогу в ад, - сказал он.
«Все катится к чертям», - подумала леди Филберта.
Она тяжело брела по садовой дорожке, скрипя по гравию своей тростью. Эллери запил. Патриция сама не своя от злости. Трокмортон соблазнил девушку, которую собирался прогнать из дома. А Селеста… С ней леди Филберта хотела поговорить сама. Кроме того, ей нужно узнать, почему Трокмортон сидит в своем кабинете, и заодно сообщить ему о том, что пропал слуга Стэнхоупа.
До леди Филберты дошли смутные слухи о том, что Селеста якобы отвергла предложение выйти замуж за Гаррика. Слышала она и о том, как рано утром лорд и леди Фезерстон застали их обоих в оранжерее - сияющую от счастья Селесту и унылого Гаррика. Узнав об этом, леди Филберта была готова забыть про свой радикулит и пуститься в пляс. Но она не стала звать музыкантов, а взяла вместо этого трость и пошла в дальний угол сада. Здесь она и нашла Милфордов - отца и дочь. Оба они стояли на коленях и пололи сорняки.
Бедная Селеста. Сначала она просто скользнула взглядом по леди Филберте, но когда узнала ее, то низко опустила голову и принялась полоть еще усерднее.
Леди Филберта не стала ругать Селесту и просто сказала:
– Какое полезное занятие. Когда я была моложе и у меня не было этого проклятого радикулита, я любила полоть сорняки на заднем дворе. Вы помните, как это было, Милфорд?
– Да, мадам. Конечно, помню, мадам, - ответил он, поспешно поднимаясь на ноги.
– Запах травы прочищает мозги и укрепляет тело. Ты согласна со мной, Селеста?
Милфорд легонько толкнул дочь ногой, и Селеста медленно поднялась, вытирая испачканные в грязи руки.
– Да, мадам.
– Милфорд, позволите мне ненадолго увести вашу дочь?
Он молча кивнул. Они так давно были знакомы с леди Филбертой, что той не составило труда прочитать то, что было написано в его взгляде: «Не причиняйте больше боли моей девочке».
Леди Филберта кивнула Милфорду, словно давая молчаливое обещание.
– Иди, дочка, - сказал тогда Милфорд и легонько подтолкнул Селесту в спину. - Я здесь и без тебя управлюсь.
Селеста обиженно поплелась вперед и, нагнав леди Филберту, пошла с ней рядом.
Стоял чудесный день; такие дни бывают только летом, только в Саффолке, и только после дождя. Дорожки, посыпанные гравием, высыхали прямо на глазах, умытые листья деревьев чуть слышно трепетали на легком ветерке, а цветы щедро наполняли воздух своим тонким ароматом.
– После этого дождя мой радикулит снова разыгрался, - сказала леди Филберта. - Поэтому пойдем к дому.
– Как пожелаете, миледи, - хмуро ответила Селеста.
А самой леди Филберте захотелось рассмеяться в ответ. Ах, молодежь, молодежь! Все на свете превращают в драму и не могут выпутаться из самых простых ситуаций! Но ничего, от этого есть прекрасное лекарство - замужество. Главное - выдать девушку замуж, а там она сама научится управлять странным и непонятным существом - мужчиной.
Они свернули на широкую дубовую аллею, ведущую к Блайд-холлу.
– Я просто хотела сказать, что очень благодарна тебе, Селеста. Ведь ты воспитываешь моих внучек, пропалываешь мой сад… - Она немного подождала, разжигая в Селесте любопытство, и только после этого продолжила: - Ты такая трудолюбивая. Даже по ночам не отдыхаешь, спишь с моим сыном.
– Миледи!… - вспыхнула Селеста и тут же погасла.
– Ты даже представить себе не можешь, как я была бы рада принять тебя в нашу семью, - сказала леди Филберта, беря Селесту за руку. - Нам очень нужна свежая кровь и свежие мысли.
Селеста не отпрянула в сторону - уважение к пожилым людям было воспитано в ней с детства, - но только подобралась и спокойно, сухо ответила:
– Простите, миледи, но я не желаю выходить за вашего сына. - Она немного подумала и уточнила: - Ни за одного из ваших сыновей.
– Эллери не в счет, с ним все понятно. Но Гаррик…
Селеста поморщилась и коротко ответила:
– Нет.
Леди Филберта махнула рукой в сторону дома, крыша которого виднелась над ветвями деревьев.
– Прекрасный дом. Я очень привыкла к нему, но ты можешь перестроить его, если захочешь.
– Я не собираюсь выходить за вашего сына. - Селеста вновь задумалась, и леди Филберте, разумеется, хотелось бы знать, о чем именно. - Но я очень благодарна вам за ваше предложение, - добавила она наконец.
Не так уж часто леди Филберта могла с выгодой использовать свой преклонный возраст, но сейчас был именно тот случай, когда можно безбоязненно задать любой вопрос.
– А почему ты не хочешь выйти замуж за моего сына? За Гаррика, разумеется, а не за Эллери.
– Благодарю, вы очень добры, леди Филберта. Но при всем уважении к вам должна заметить, что ваш Гаррик - лжец.
– Лжец? Правда? - удивилась леди Филберта. - А в чем именно он тебе солгал?
– Делал все, чтобы я поверила в то, что он меня уважает, что я ему нравлюсь, а сам собирается отослать меня назад, в Париж.
Леди Филберта благоразумно промолчала.
– Я уезжаю, - покачала головой Селеста.
– Назад, в Париж? - удивленно воскликнула леди Филберта. - Теперь? После вчерашней ночи?
Селеста отвернулась в сторону и сглотнула.
– То, что случилось прошлой ночью, никого не касается.
– Но должно, очень сильно должно касаться Гаррика. А он заперся на целый день у себя в кабинете. И меня это тоже касается, между прочим, особенно если ты забеременеешь.
Селеста споткнулась и едва не упала.
Леди Филберта подхватила ее под руку и тревожно спросила:
– Боже, дорогая, с тобой все в порядке?
– Да, конечно, - глубоко вздохнула Селеста. - Просто я не подумала…
– А теперь подумай. И не говори, что у вас с Гарриком это случилось всего один раз. С первого раза все только и начинается.
– Это было больше, чем один… - начала Селеста. - Но поверьте, что если даже… то я…
– Что?
– Не знаю, но о ребенке я сама сумею позаботиться.
– Выходи за Гаррика, - посоветовала леди Филберта. - Я не хочу, чтобы кто-то из моих внуков был незаконнорожденный.
Они подошли к самому дому, и Селеста, подняв голову, посмотрела на окно кабинета, принадлежавшего Гаррику. Кулаки ее непроизвольно сжимались и разжимались. Леди Филберта оперлась на трость и молча, внимательно наблюдала за Селестой.
Селеста наклонилась, подняла с дорожки пригоршню гравия, выбрала самый крупный камень и запустила его в окно Гаррика. Стекло, зазвенев, рассыпалось вдребезги.
Леди Филберта глубоко вздохнула.