- Так ты ж, Степа, нынче молодой папаша. У тебя же жена-молодая и еще мальчик и девочка. Мне Николай буквально несколько часов назад твою сагу поведал.
- Кольке надо язык через сидальшную подкову вырвать, - беззлобно хмыкает Степан. - Но…Не соврал. Не соврал, старый хрыч. С женой мне реально повезло, Андрюха. И детишками тоже. Тридцатого уже годик исполнится. Приезжай в гости. Ты надолго к нам?
- Нет, Степ. Намеченное завершу и обратно в столицу.
- Дел то много? Если нужно, то могу помочь. Своих навестил уже? Я к ним заезжаю.
- Спасибо, Степа, что помнишь о моих…
Говоря про своих, снова вспоминаю тот страшный день четырнадцать лет назад, когда вся моя семья попала в автомобильную аварию.
Бог разом забрал три жизни, жену и погодок сына с дочерью.
Наказывать и мстить было некому, водитель фуры тоже погиб.
- Так что там с делами, Андрюх? Приезжай, хоть вот завтра. Посидим ладком, обсудим твои дела. Я еще пока живу в старом доме, - вырывает меня из горьких воспоминаний друг. - Адрес знаешь. Просто приезжай. У нас родители сейчас гостят. Они тебя, Сокол, любят как родного сына.
- Ладно. Договорились. Завтра созвонимся, - отвечаю Степану и слышу на заднем плане женский голос и детский рев. - Иди к своим.
- Сокол, ты если ни один приехал, то ждем вместе... Познакомимся, - с надеждой в голосе говорит друг.
- Один я, Степ. Второй такой, как моя Маша, нет, - произношу со тяжелым вздохом. - Ой, извини дружище, тут у меня…
Скидываю звонок, потому что бью по тормозам недалеко от остановки, которую почти что проскочил.
Пролетая хлипкий навес, боковым зрением вижу на скамейке скрюченную фигуру. Вроде, женскую. Судя по светлой одежде и фактуре, точно баба.
Кидаю взгляд на время. Понимаю, что ближайший автобус будет только утром.
В моем мозгу тут же возникают вопросы.
Чего она тогда сидит на остановке? Заплечная? Маловероятно. В этом месте "цыпочки" дальнобойные никогда не стоят.
Попутку ждёт? Так сегодня в это время и в такую пуржищу вряд ли кто машину погонит в дорогу.
Всё эти мысли буквально за секунды пролетают в моей голове.
Торможу. Сдаю задним ходом. Подъезжаю к остановке.
Метёт так, что уже ни зги не видно.
Женщина сидит спиной, прижавшись головой к стене хлипкого убежища.
Выхожу из машины. Подхожу. Трогаю за плечо. Мгновение. И она, обнимая сумку, заваливается боком на скамейку.
Внимательно всматриваюсь в белое лицо. Девочка совсем.
Очередная тревожная мысль. Не уж то из любителей дури? Жаль руки не могу посмотреть. Но…
Даже если из этих, то все равно бросить здесь не смогу. Потому как замерзнет. Если еще дубу не дала.
Трогаю пальцами шею в поисках пульса.
Есть, но очень слабый, совсем нитевидный.
Еще раз пристально вглядываюсь в лицо незнакомки.
Называя себя чертовым Робин Гудом, поднимаю “замерзашку” на руки и несу в салон авто.
Усаживаю на переднее сидение, пристегиваю, делаю обогрев с ее стороны сильнее и включаю подогрев сидения.
Уже собираясь занять свое место, еще раз мажу взглядом по остановке и вижу небольшой чемодан.
Иду за ним. Чертыхаясь, закидываю на заднее сидение.
Занимаю свое место. Снова смотрю на лицо своей находки. Она совсем еще ребёнок, хоть и очень красивый.
Бровки в разлет. Губки пухленькие. Подбородок сердечком. Носик аккуратный немного вздернутый. На белых щеках выступают ямочки.
На густых ресницах нижнего века сверкают хрусталики слез.
Опять трогаю голые ладошки.
У нее узкая ладонь с длинными пальцами и миндалевидными ногтями. Пальчики красные. Ледяные совсем.
Беру их в обе свои, дышу на них и растираю быстро каждый пальчик с коротким розовым ноготком.
Ловлю себя на мысли, что давно не видел таких - настоящих.
Без нарощенных безобразно длинных когтей.
Ладони вроде немного потеплели, натягиваю них дохлые варежки.
Отъезжаю от остановки с риторическим вопросом: “На кой мне это все нужно?!” Но…
Тут же вспоминаю слова моей Маши: “Благие дела не требуют обоснования и понимания. Мы их делаем не для кого-то, а для себя. Потому что так чувствуем душой!”
В момент, когда я вез свою находку к себе домой, я ничего не чувствовал душой. И знать не знал, ведать не ведал, чем для меня обернется эта встреча...
Глава 3
Андрей
За шесть лет до событий пролога
До посёлка по лесной дороге еду на ощупь со скоростью десять километров в час.
Преодолевая снежные торосы, думаю, лишь бы не забуксовать в них.
Периодически трогаю рукой ладонь и колено своей находки.
По телу, которое стало ощутимее теплее, понимаю, жива бедолага.
Поглядывая на нее, снова отмечаю, что девуля - красотка.
Черты лица тонкие. Кожа нежная. Губки - коралл. Из-под дурацкой вязаной шапки выбиваются светлые кудреватые пряди.
Все как я люблю.
И главное, это естественность.
Как у Маши моей было.
“Сокол, ты в каждой женщине ищешь свою жену. Но…Ведь сам знаешь: такой как Маша не бывает, шедевры вновь не создают, - бьет меня наотмашь голос разума. - Четырнадцать лет прошло, а ты все успокоиться не можешь. И главное, смириться…”
Да, не могу не согласиться. И смириться тоже не могу!
Моя семья для меня была всем! Всем, Карл!
Я слишком долго не женился. Очень тщательно подбирал ту, с которой бы хотел родить своих детей.
Да, для меня женщина-мать было самым основным.
Почему? Да, потому что меня вырастила именно такая мама.
Для моей - я был центром ее жизни. Её вселенной! НО…
При этом не испытывал никакой гиперопеки. Не был маменькиным сынком.
Именно мама, когда я в три года пришел жаловаться, что меня побили, сказала: “Иди и дай сдачи!” На вопрос: “Как?!” - я получил короткий ответ: “Как сможешь!” И я дал, как смог.
И больше меня никогда никто не обижал, потому что я никому не позволял на меня поднимать руку.
К сожалению, моя мама рано ушла, и я не смог ей представить свою Машу. Но…
В Марии меня привлекло именно то, что было в моей маме - любовь к детям.
На это качество я обратил внимание в наше первое свидание в кафе.
Маша смотрела на детишек с большой нежностьюи и улыбалась.
На мой вопрос: сколько бы она хотела иметь ребятишек, - Мария ответила просто: “Сколько Бог даст, но не меньше трех!”
И этот ее ответ для меня стал решающим.
Ровно через десять месяцев после нашей свадьбы у нас родился сын Миша, а через два года дочь Даша.
Обоим детям в наследство от моей мамы досталось родимое пятно над бровью в виде капли.
Мама всегда говорила, что это отметка счастья и удачи. Но…
К сожалению, это не спасло ни ее, ни моих детей.
От грустных мыслей отвлекаюсь, наблюдая, что из-за снега во двор сразу заехать у меня не получится.
Вздохнув, оставляю рендж заведенным, чтобы находка моя не замерзла. Потому как на улице минус двадцать, и машина остынет мгновенно.
Раздвигаю руками ворота. Беру лопату. Раскидываю во дворе снег на площадке для авто.
Паркую авто. Чищу вход к дому и крыльцо. Открываю входную дверь.
В гостинной быстро завидываю дрова в камин и растапливаю его. Пока огонь разгорается, иду за своей неожиданной находкой.
Вытаскиваю её с пассажирского сидения.
Несу на руках в зал на большой диван.
Снова проверяю на запястье пульс.
Очень медленный, но есть. И это радует.
Сверху накрываю девулю толстым ярким пледом, который мы с Машей покупали в Юрмале.
Снимаю с гостьи сапожки-дутики и тонкие носки в горошек.
Трогаю маленькие узкие ступни с ровными аккуратными пальчиками.
Дерганно цокаю, потому что они, как ледышки. Растираю каждую от кончиков пальцев до колена согревающей мазью и натягиваю на ступни носки из козьей шерсти, которые нахожу в комоде.
Руки тоже растираю, хотя они уже стали теплыми.
Иду в кухню. Колдую над полезным чаем. Хорошо, что я его купил на днях, когда почувствовал недомогание. Мне, вроде как, целебный сбор помог, значит, и девчонке подойдёт.
В стакан с чаем добавляю несколько чайных ложек коньяка. Понимаю, что чистоганом результат был бы лучше. Но…
Мало ли, вдруг, человек не пьет.
Возвращаюсь в зал. Поднимаю голову девушки.
Она на секунду приоткрывает глаза. Но тут же их закрывает снова.
- Милая моя, открывай ротик? Будем согреваться и лечиться, - произношу тихо в приказном тоне.
Она сопротивляется, но не долго.
- Вот умница! Пей если болеть не хочешь! Хорошо. Еще раз приоткрой ротик. Это надо выпить, все чтобы согреть организм изнутри. Слышишь меня? - заметив, кивок головы, подбадриваю её. - Молодец. Отлично.
Девушка приоткрывает рот.
Фиксирую её голову и вливаю полностью всю дозу.
Малышка брезгливо морщится и кашляет. Закрывает глаза и снова проваливается.
Через время её щеки все же начинают оттаивать. Сначала появляются розовые прожилки, потом островки тепла.
Снова иду в кухню. Теперь завариваю крепкий чай с травами. Немного остужаю, добавляю в него ещё немного алкоголя и меда. Получается что-то наподобие глинтвейна.
Опять заставляю малышку все выпить.
Трогаю руки и ноги и оставляю ее согреваться у камина.
Сам иду в ванную комнату. Наполняю теплой водой и ароматной солью ванну.
Вспоминаю, как я купал свою Машу и сына с дочерью. На меня накатывает тепло и горечь настальжи.
Возвращаюсь за своей находкой. Снимаю с нее плед и куртку, которую зимней назвать можно с трудом.
То, что нахожу под верхней одеждой тоже в мороз может мало согреть.
Еще меня настораживает запах лекарств.
В моем мозгу появляется два варианта: или работает в больнице, или сама там лежала.
Сначала сомневаюсь, стоит ли мне её греть в теплой воде. Но…
После вспоминаю наставление своей Маши: лучшее лекарство при обморожении теплая ванна, легкое растирание и сухое обертывание.
Раздеваю свою находку до состояния Евы.