«Одеться время есть?» — переведя дух, уточнил я.
«Даже уборную посетить, если приспичило, — хмыкнула Машка. — Но слишком не засиживайся. Ситуация несколько… неординарная».
«Сейчас буду!» — заявил я, потянувшись за рубашкой.
Муравьеву в ее комнате я застал не одну. Однако компанию хозяйке и впрямь составлял не Даниил Гагарин: на стуле в углу, как-то вся съежившись, сидела Змаевич — без кителя, в одной рубашке, и почему-то в старой, черной федоровской юбке. Руки Инна держала на коленях стиснутыми в замок, взгляд ее был устремлен в пол.
— А я уж думал, борисовец что учудил, — бросил я от входа Машке. — Точнее, ты что-нибудь с ним учудила…
— Нет, Даня — милый, скромный мальчик, — усмехнулась Муравьева. — Проводил до двери, сорвал на прощанье короткий целомудренный поцелуй и дальше покамест не пошел.
— Целее мана будет, — хмыкнул я.
— Да на кой астрал мне его лимит? — поморщилась длинноножка. — Ах да, я же не рассказывала, — звонко хлопнула она себя пальчиками по лбу, — мне Корнилов особое зелье выдал. Подавляющее на время… Ну, ты понял, — покосилась она на Змаевич. — Проявления неординарные подавляющее.
Ну да, Инна же, наверное, не в курсе, что Машка у нас метис. А я тоже хорош: почти проболтался! Наверное, не проснулся еще толком… Или не протрезвел… Стоп, что там Муравьева сказала насчет чудо-зелья?!
— Типа, новейшая разработка, — пояснила между тем девушка. — Как раз хотела на этом Гагарине проверить, сработает или нет. Если и впрямь подействует — это ж… ух! — восторженно выдохнула она. — Ну да сейчас не о том, — продолжила затем Машка уже совсем другим — деловитым — тоном. — Нужно Инне помочь, — кивнула она на Змаевич в углу.
Услышав свое имя, та вздрогнула, словно от удара.
— Чем смогу — помогу, — кивнул я, все еще прокручивая в уме услышанное от Муравьевой.
Если Машка действительно получила от Корнилова лекарство, подавляющее в ней реакции метиса — получается, она снова сможет нормально… И впрямь: «Ух!» И дело даже не в том, что появится возможность возобновить наши былые отношения — не факт, что стоит пытаться войти второй раз в ту же реку. Просто нельзя не порадоваться за саму длинноножку!
— Так что случилось-то? — спросил я, тряхнув головой, дабы выбросить из нее лишние покамест мысли.
— Я проигралась, — опередив с ответом хозяйку комнаты, негромко подала из угла голос Инна.
— В смысле — проигралась? — нахмурился я. — А, в карты? — догадался, впрочем, почти тут же.
— Ну да…
— Сильно? Проигралась — сильно?
— Вдрызг. Все деньги, что у меня были… Сорок восемь рублей. Но деньги — ерунда. Главное — школьную форму! — до этого момента она говорила хоть и тихо, но будто бы спокойно, а тут, под самый конец, вдруг повысила голос, который сразу же еще и сорвался.
Расцепив ладони, Змаевич в отчаянии утопила в них лицо, плечи ее мелко затряслись.
— Так, давай только без вот этого! — быстро подойдя к Инне, Машка аккуратно ее приобняла. — Никакой трагедии не произошло! Мы все поправим!
— Правда? — с наивной надеждой подняла на нее красные глаза Змаевич.
— Кривда! — буркнула Муравьева. — Непременно поправим, — тут же, впрочем, заверила она рыдающую девицу. — Нужно выкупить у Перовской мундир Инны, — продолжила она уже мне. — За игровым столом его оценили в двадцать пять империалов. Борисовка готова вернуть его за эту сумму. Но у меня при себе всего двадцать три рубля с копейками. Нужно набрать еще почти двести двадцать семь! Не добавишь? Инна после отдаст.
— У меня здесь и десяти серебряных не наберется… — беспомощно развел руками я. — Дома, в Москве — сколько угодно, а с собой не взял — подумал: зачем?
После нашей китайской эпопеи в моем распоряжении оказалась огромная, по моим меркам, сумма, и даже после оплаты долгов Миланы там оставалась гигантская куча наличности — это еще если не считать переписанного на меня Воронцовой не столь ликвидного недвижимого имущества типа особняка на Мясницкой улице в Первопрестольной или виноградников в крымской Балаклаве. Но с собой в школу я эти деньги, конечно же, не потащил — взял немного мелочи на карманные расходы, да и ту, думал, не потрачу… Так же, кстати, поступила Милана — она сама мне об этом ненароком обмолвилась. Так что и у нее не попросишь…
— Вот и у меня все — в Москве, — вздохнула Машка. — Хотела сгонять по-быстрому, но дух там: порталы здесь, оказывается, заблокированы. — А форма Инне нужна к утру.
Это ясен астрал, что к утру!..
— Блин… А может, попробовать перекрасить в голубой цвет федоровскую? — пришло мне тут в голову. — Фасон один и тот же…
— Похожий, но не в точности такой же, — покачала головой Муравьева. — Пришлось бы еще и перешивать. Но мы уже попытались: там защита стоит. Старый Иннин китель мы так уже загубили.
— Духи Америки! — зло буркнул я, лихорадочно ища новые прорывные идеи, но, увы, ничего не находя. — А как вообще можно проиграть форму! — сердито бросил затем. — Это же, небось, незаконно!
— Конечно, незаконно, — неожиданно согласилась длинноножка.
— Так и не надо было тогда ее отдавать!
— Не надо было на кон ставить. А проиграв — как потом не отдать? Карточный долг — долг чести.
— Ну, дура я, дура — дальше что?! — в отчаянии всплеснула руками Змаевич. — Теперь выгонят из школы — и поделом! — ее снова затрясло.
«Как вообще она ухитрилась столько спустить? — через фамильяра, чтобы лишний раз не мучить упреками Инну, поинтересовался я у Машки. — Они же всего по рублю кон играли!»
«Как я поняла, когда стол покинул Мартынов, Перовская предложила повысить ставки вдвое», — ответила Муравьева.
«И тем не менее. Я же какое-то время наблюдал за их игрой: то один был в плюсе, то другой. Никто сильно не отрывался, Змаевич даже, кажется, больше перло…»
«Ну, игра есть игра…» — развела руками длинноножка.
«Прошу прощения, сударь, если мне будет позволено пояснить…» — подал тут голос Фу.
«Да?» — дал я слово фамильяру.
«Дело в том, что госпожа Перовская жульничала!» — заявил дух.
«Что?!» — ахнула Машка.
«Откуда вы знаете? — осведомился в свою очередь у Фу я. — И почему сразу не сказали?»
«Сие как раз одно из тех любопытных наблюдений, с обсуждением которых вы попросили меня повременить, сударь, — сварливо проговорил „паук“. — Следя вместе с вами за игрой, в какой-то момент я обратил внимание, что господин Мартынов совершенно — как я было подумал, демонстративно — не прибегает к магии. Даже для того, чтобы спрятать свои карты от партнеров — а ведь правилами сие только приветствуется. Я заподозрил, что Тимофей Николаевич искусно маскируется, скрывая за видимой простотой некие неблаговидные действия. Но приглядевшись, не обнаружил с его стороны никакого обмана. Иногда отсутствие магии — сие просто отсутствие магии… Зато мне открылось, что нечестную игру ведет госпожа Перовская. Все карты в ее колоде имеют на себе магические метки. Столь тонко нанесенные, что ни один посторонний человек заметить их неспособен — разве что он необычайно могучий маг и станет искать специально, при том, вооружившись мощнейшим артефактом. Очевидно, у Натальи Алексеевны по сей части особый талант…»
Ну да, блин, у всех у нас тут… таланты…
«Таким образом, имея возможность контролировать ход игры, госпожа Перовская сперва позволила госпоже Змаевич почувствовать вкус выигрыша, а затем разделала ее под орех!» — заключил Фу.
«Классика жанра!» — хмыкнул я.
«Необходимо все рассказать Корнилову!» — заявила Муравьева.
«Кто-то тут недавно бил себя пяткой в грудь, что, мол, ни разу не доносчик!» — заметил я.
«Это другое!»
«Да, другое, — кивнул я. — И действовать тут нужно по-другому. Фу, вы можете убрать у меня из организма остатки алкоголя? — осведомился я у фамильяра. — Мне срочно нужен трезвый ум».
«Разумеется, могу, сударь. Но взамен придет головная боль, а против нее я бессилен!»
«Боль сниму я, — с готовностью вызвалась Машка. — Дело нехитрое, справлюсь. А что ты задумал?» — с любопытством поинтересовалась она.
«Сейчас, только уточню еще пару моментов, — хищно улыбнулся я. — Фу, а вы сумеете…»
— Молодой князь? — удивленно приподняла брови Перовская, узрев меня на пороге своей комнаты. — Должна признаться, что ожидала не вас. Вы от Инны Кондратьевны? Принесли выкуп за одежду? — кивнула блондинка в сторону распахнутой дверцы шкафа.
Я проследил за ее взглядом: внутри аккуратно, на вешалочке, висела голубая униформа Змаевич.
— Не совсем, — покачал я головой. — У меня есть предложение получше.
— И какое же? — едва заметно подобралась Наталья, заподозрив подвох.
— Этот мундир, — в свою очередь показал я глазами на вещи в шкафу, — я у вас попробую отыграть. В карты. По-быстрому, в один кон.
— Серьезно? — тут же снова расслабилась Перовская. — И какова же будет ваша ставка?
— Униформа против униформы, — похлопал я ладонями себе по бокам. — Мундир, что на мне — против выигранного вами ранее…
— Согласна, — незамедлительно кивнула Наталья — столь поспешно, словно боялась, что я могу передумать.
— … но чтобы добавить нашей партии толику азарта, предлагаю удвоить ставки, — продолжил между тем я. — К комплекту госпожи Змаевич вы добавите свой, а я к своему — мундир госпожи Муравьевой.
«Эй! — возмутилась Машка, слышавшая наш разговор через Оши. — Это что еще за новости?! Мы так не договаривались!»
«Не мешай, а? — сердито бросил ей я. — Все под контролем!»
— Согласна, — снова заявила тем временем Перовская — на этот раз, впрочем, пару секунд поколебавшись. — Прошу вас, молодой князь, присаживайтесь, — указала она мне на стул возле стола. — Желаете раздать сами? — протянула мне блондинка колоду.
— Полагаю, у вас это выйдет ловчее, — покачал головой я.
— Как скажете…
Пододвинув к столу второй стул, Наталья уселась через угол от меня. Замелькали сдаваемые карты.