— Не могу не заметить, что вы не особо предусмотрительны, молодой князь, — заметила при этом Перовская.
— Почему же?
— Не прихватили запасную одежду. Собираетесь в случае проигрыша идти по коридору в исподнем?
После того, как первая карта легла на стол, отказаться от игры было уже нельзя, и, значит, спугнуть меня Наталья более не опасалась.
— С госпожой Змаевич вышло именно так? — холодно прищурился я.
— Ключ с вами, я же не чудовище какое — отправлять приличную девицу в неглиже через полшколы! — самодовольно усмехнулась блондинка. — Вас тоже отпущу под честное слово — переодеться! К тому же, вам все равно придется вернуться с мундиром госпожи Муравьевой… Ну, или с деньгами.
— Вы так уверены в своей победе? — небрежным тоном спросил я.
— Иначе зачем садиться играть?
— Тоже верно…
Я взял со стола свои шесть карт. Два Астрала, синий и красный, красный же Император, зеленые Мастеровой с десяткой и желтый Фамильяр. На руках — всего пара, правда, достаточно сильная — те самые Астралы. Иногда такого уже хватает для победы. Ясно, что не на этот раз…
Прятать от соперницы карты я не стал, демонстративно разложив их перед собой «рубашками» вниз. Это не запрещалось, хотя разумным подобный поступок, конечно, не выглядел.
— Прямо вот так, в открытую? — по лицу моей соперницы на миг пробежала тень, но уже в следующий миг оно снова сделалось непроницаемым. Собственный карты Перовская от меня тщательно спрятала.
— Почему нет? — пожал я плечами. — Меняете что-то из своих?
— Разумеется, — кивнула Наталья, сбрасывая четыре карты. — Беру из колоды седьмую, восьмую, пятнадцатую и тридцатую.
— Прошу вас, — сделала я приглашающий жест.
Не прикасаясь, блондинка вытянула карты из колоды. Я даже не потрудился проверить, те ли она взяла номера. И тут лицо девушки исказилось гримаской непонимания: к собственному удивлению и ужасу она вдруг обнаружила, что получила совсем не то, что ожидала!
«Не сказать, чтобы совсем уж не то… — ехидно пробормотал Фу. — Я подменил лишь часть меток… Впрочем, сего достаточно».
— Сбрасываю пять карт, — объявил между тем я, оставляя себе только синий Астрал. — Беру…
«Шестую, четырнадцатую…» — принялся диктовать мне фамильяр — для него колода была открытой книгой.
— Шестую, четырнадцатую, семнадцатую, двадцать восьмую и двадцать девятую! — проговорил я, сразу же и выкладывая новые карты на стол одну за другой. — Синий Ключ, в такой комбинации сохраняющий свою масть неизменной, к нему Астрал, Князь, Император, Боярин и Мастеровой! — перечислил я результат. — Старшая последовательность одной масти, причем, синей — полный флеш-рояль! — подвел торжественно итог. Это было абсолютно лучшее из теоретически возможных сочетаний. — А у вас что на руках, сударыня, позвольте поинтересоваться?
Несколько секунд Наталья ошалело пялилась на мою неперебиваемую комбинацию, затем разве что не уронила свои карты на стол. К слову, у нее было каре на десятках. Неплохо — но не сегодня.
— Могу я получить свой выигрыш, сударыня? — лучезарно улыбнулся я сопернице, прекрасно понимавшей, что ее только что цинично побили ее же собственным оружием: я нарочно обставил дело так, что ни о какой случайности речи здесь и близко идти не могло. Шулер обыграл шулера, читер сделал читера.
— Что? — потеряно выдохнула блондинка.
— Прошу мой выигрыш, — не убирая с лица широкой улыбки, повторил я. — Два комплекта униформы, госпожи Змаевич и ваш — согласно уговору.
— Да, простите… Извольте…
Поднявшись из-за стола, Перовская принялась расстегивать на груди непослушные пуговицы кителя — сперва магией, а затем, в опустошении не справившись, прямо дрожащими пальцами.
Глава 8
в которой я принимаю вызов
— Ну и на кой дух ты так сделал? — хмуро бросила Муравьева, кивнув на униформу Перовской на моей кровати.
— Захотелось, чтобы она побыла в шкуре нашей Инны, — пожал я плечами.
Благополучно вернув Змаевич ее мундир и отправив ту счастливую восвояси, мы с Машкой переместились в мою комнату, где длинноножка и набросилась на меня с упреками.
— «Нашей Инны!» — передразнила теперь меня она. — Нашей Инне от этого ни тепло ни холодно, поверь! Лучше бы сорок восемь рублей отыграл — те, что она спустила борисовке до формы!
— Про сорок восемь рублей я, честно говоря, забыл, — признался я. — Да и не послужили бы они Перовской никаким уроком! — заметил тут же. — Пришли — и ушли…
— А тебе прям вот нужно было преподать ей урок?
— Да, — кивнул я. — И, по-моему, у меня получилось.
— Но ты же понимаешь, что это ни духа не конец? — вздохнула Муравьева. — Просто роли поменялись, а проблема как была, так и осталась?
— Понимаю, — не стал спорить я. — Ну а что делать-то? Тупо сдать назад, вернуть Перовской мундир за здорово живешь — это же и ее оскорбить, и себя выставить человеком несерьезным?
— В том-то и дело!
Эх!.. По-хорошему, Машка была права: на дух не нужно было мне повышать ставку. Ну или и в самом деле ограничиться проигрышем Змаевич, вернув помимо мундира те несчастные сорок восемь рублей. Но что-то меня понесло. Решил борисовку проучить. Типа, из лучших побуждений: дабы впредь неповадно было мухлевать.
Однако теперь уже Перовская оказывалась приперта к стене и вынуждена будет что-то срочно предпринять. Надеяться на то, что Наталья забьется в уголок и тихонечко проплачет там всю ночь, явно не приходилось. Впрочем, жаловаться руководству Школы борисовка тоже едва ли побежит — как не сделала этого Инна. Значит, обратится к друзьям — опять же по примеру Змаевич. Собственно, приблизительно даже понятно, к кому именно обратится.
— Короче, ждем гостей, — едва ли отследила мои мысли при помощи фамильяра — скорее, просто сама пришла к тем же выводам — Муравьева. — И надеемся, что они явятся с деньгами, а не с файерболами!
— Файерболы отразим, — хмыкнул я. — Ну а если принесут деньги — предложим их совместно прогулять в ближайшее увольнение.
— Ну, как вариант… — без особой уверенности в голосе согласилась Маша.
Долго ожидать визитеров нам не пришлось: не прошло и четверти часа, как в мою дверь негромко, но настойчиво постучали.
«Молодой граф Бестужев-Рюмин и молодой князь Гагарин, — заглянул за стену Фу. — Оба напряжены, но боевых техник наизготовку не держат».
«Долго ли пальцы согнуть…» — проворчал я, позволяя входной двери распахнуться.
Евгений и Даниил переступили через порог.
Гагарин, правда, тут же застыл столбом, изумленно воззрившись на Муравьеву — явно не ожидал застать ее среди ночи в моей комнате. Выражение его лица было столь красноречивым, что я едва удержался от реплики, вроде: «Это совсем не то, что вы подумали, сударь!»
Что касается Бестужева-Рюмина, то тот решительно шагнул вперед, коротко поклонился:
— Сударыня, молодой князь, просим простить за столь поздний — или, возможно, напротив, ранний, — не сдержал он мимолетной усмешки, — визит. Но, надеюсь, вы понимаете, что вызван он совершенно неотложной необходимостью, — взгляд молодого графа скользнул на кровать, где по-прежнему лежал пресловутый мундир Перовской.
— Прошу вас, проходите, — любезно кивнул я в ответ. — Присаживайтесь, — указал на стулья.
— Благодарю, но надеюсь, мы сюда ненадолго, — покачав головой, заявил борисовец.
Я молча развел руками: как пожелаете, мол.
— Молодой князь, мне известно, что не вы стояли у истоков случившегося, — без долгих предисловий продолжил Бестужев-Рюмин. — Заверяю, что исходно я также не имел к этим событиям ни малейшего отношения. Но сложилось так, что с какого-то момента вы оказались в происходящее вовлечены, и вовлечены активно — а теперь пришел и мой черед. Так что, полагаю, покончить с этим досадным недоразумением предстоит именно нам с вами, — договорив, он вопросительно посмотрел на меня, явно ожидая какой-то реакции.
— И что вы предлагаете, молодой граф? — аккуратно осведомился я.
— Признаться, в карты играть я вовсе не мастак, — заявил Евгений. — Но есть ничуть не менее эффективный способ решения проблем, подобных нашей нынешней. Я, разумеется, говорю о дуэли.
«То есть все-таки файерболы… — безмолвно буркнула Машка. — Доигрались!»
Я внутренне поежился. Нет, не от страха, конечно — его и в помине не было: от осознания нелепости происходящего. И собственной глупости, из-за которой теперь, получается, кто-то должен погибнуть. И пусть то буду не я (очень хотелось бы на это рассчитывать — впрочем, в своих силах я был достаточно уверен: одно Зеркало чего стоит!), но и борисовцу смерти я отнюдь не желал.
— Прошу прощения, молодой граф, — проговорила между тем уже вслух Муравьева. — Раз речь зашла о дуэли, позвольте поинтересоваться: у вас имеется соответствующая фамильная квота?
Я недовольно покосился на длинноножку: ну куда она лезет? Можно подумать, если квота у Бестужевых-Рюминых давно выбрана или, скажем, Евгений не вправе ею распоряжаться, то я ухвачусь за это и откажусь от боя! Это же позора не оберешься!
Тем временем, отреагировал борисовец на Машкины слова странно: он вдруг засмеялся. И вовсе не издевательски или зловеще, а легко и как-то по-доброму.
— Что вас так развеселило, молодой граф? — растерялась Муравьева.
— Помилуйте, сударыня: очевидно, вы поняли меня превратно, — снова посерьезнев, проговорил в ответ Бестужев-Рюмин. — Конечно же, я вел речь не о смертном поединке: жизни наши принадлежат Государю Императору, и разбрасываться ими по пустякам было бы с нашей стороны сущим самоуправством. Я говорил всего лишь об учебном спарринге. До первой крови или падения — ну, как это обычно бывает… Вы готовы принять вызов, молодой князь? — снова обратился он ко мне. — В случае моей победы я заберу вот это, — кивнул он на униформу на кровати, — и будем считать инцидент исчерпанным. Разумеется, с моей стороны также необходима достойная ставка… Даниил? — повернулся он к Гагарину.