— Ясно, — бросил я. — Ну что, пошли, что ли, на урок?
— Да-да, точно, идем, — тут же засуетился «Заикин». — Сегодня, как мне сказали, с нами сам Корнилов будет работать! Начальник Школы! — с энтузиазмом сообщил он мне уже на ходу.
Для меня, признаться, учебное занятие у Юрия Константиновича не было чем-то таким уж из ряда вон выдающимся, и, тем не менее, пыл товарища я счел за благо поддержать:
— Корнилов? Отлично!
Ну да. А ведь мог, например, Чубаров оказаться!..
Юрий Константинович встретил нас на полигоне, отнесенном от прочих помещений Школы довольно далеко: чтобы туда попасть, мы с Кириллом топали по коридорам, наверное, минут десять. На Корнилове был не прежний его алый кафтан Конвоя, а голубой жандармский мундир — если в Федоровке офицеры носили форму тех полков и подразделений, из которых были когда-то переведены в кадетский корпус, то преподаватели Школы, как я уже успел заметить, одевались единообразно. Дополняли образ начальника новенькие золотые эполеты подполковника.
— Молодой князь, сударь, — поздоровался с нами за руку Юрий Константинович. — Как настроение? Готовы к плодотворной работе? — с теплой улыбкой поинтересовался он затем.
— Всегда готовы! — бодро заявил я.
— В таком случае, приступим, — кивнул Корнилов. — Станислав Станиславович, вы пока разогревайтесь, — сказал он моему товарищу — а, ну да, действительно, здесь же тот никакой не Кирилл, — а вас, молодой князь, я покамест коротко введу в курс дела.
— Есть — разогреваться! — откликнулся «Заикин» и отошел в сторону.
После слов подполковника я ждал, что Кирилл начнет делать какие-нибудь физические упражнения, разминаться — ну а как ему еще разогреваться, не коньяком же — но паренек просто обхватил рукам голову и замер, будто бы в глубокой задумчивости. Мозги прогревает, не иначе!
— Итак, молодой князь, — обратился между тем ко мне преподаватель. — Вам же известна специализация вашего сегодняшнего напарника?
— В общих чертах, господин подполковник, — аккуратно ответил я.
— Курсант Заикин владеет искусством телепортации — мгновенного перемещения в пространстве без посредства порталов, — принялся объяснять Юрий Константинович. — Техника сия весьма и весьма сложна, лично я знаком всего с тремя магами, худо-бедно сумевшими ее освоить, и еще о нескольких таких слышал по роду службы. Все они, насколько мне известно, постигли тайну телепортации уже в зрелом, а то и вовсе в преклонном возрасте, тогда как дар нашего Станислава Станиславовича, судя по всему, врожденный. Однако использование оного дара сопряжено с некоторыми весьма неприятными побочными эффектами, преодоление коих влечет значительный расход маны. При сем, собственный предел курсанта Заикина относительно невелик: Станислав Станиславович у нас Стольник. Посему для успешного перемещения, а главное — для благополучного возвращения назад — ему необходим…
— …«бурдюк»! — осенило меня, к чему ведет офицер, и мысль эта так мне не понравилась, что я осмелился Корнилова перебить.
— К глубокому сожалению, обычный «бурдюк» здесь не годится, — оставив мою дерзость без внимания, покачал головой начальник Школы. — Начать даже с того, что холоп с лимитом за триста мерлинов — а потребно именно столько — огромная редкость, не говоря уже о том, что стоит целое состояние. Но сие не главное: имеются еще два обстоятельства. Первое: необычайно талантливый в одном, курсант Заикин сильно ограничен во многом другом. Так, он физически не способен откачивать чужую ману — оную в него приходится буквально впихивать. Никакой холоп сего, разумеется, не сделает. И второе: перемещаться Станислав Станиславович может куда угодно, даже и в совершенно не знакомое ему место. И ежели в точке, куда он нацелен, окажется препятствие — любое — курсант Заикин походя его оттуда вытеснит, освободив себе довольно пространства под луной. Себе — но не тому, кто путешествует с ним вместе, питая маной либо просто сопровождая. Спутник Станислава Станиславовича может нежданно обнаружить себя где угодно: в толще каменного монолита, под водой или аккурат внутри бестелесной сущности. Если заранее не предпринять мер предосторожности, сие станет последним путешествием для такого «бурдюка». То есть, холоп снова не годится — категорически. Другое дело — сильный соратник-маг, обладающий высоким лимитом маны и способный освоить сложную технику подстраховки, — выразительно посмотрел на меня Юрий Константинович.
— И я должен стать этим спутником-соратником? — без особого энтузиазма не столько даже спросил, сколько подытожил за оратором я.
— Совершенно верно, — кивнул Корнилов и, не дожидаясь моей реакции, продолжил. — И первым делом, молодой князь, вам предстоит для сего овладеть защитной техникой, о которой я только что говорил. Она называется Сферой Отчуждения. Сие одна из разновидностей щита, но с той особенностью, что прикрывает вас сразу со всех сторон — спереди, сзади, по бокам, сверху и снизу…
— Такая существует? — мгновенно оживился я.
Всесторонний щит — да это же просто мечта любого поединщика! Будь у меня такой, к примеру, позавчера, Бестужеву-Рюмину нипочем бы не удалась та его хитрость со снегом! Ну да там у нас на кону ничего серьезного и не стояло, а вот в реальном бою…
— Существует, но, как водится, имеет свои уязвимости, — не преминул отчасти разочаровать меня подполковник. — Держится Сфера Отчуждения всего несколько секунд, затем угасает, и повторно ее выставить можно лишь через некоторое время. К тому же, маны сия техника забирает преизрядно — причем, вне зависимости от силы мага. Однако в рассматриваемом случае — с учетом вашего завидного лимита и стоящих перед нами специфических задач — названные недостатки не столь принципиальны. А достоинства — неоспоримы и незаменимы.
Юрий Константинович умолк и будто бы вопросительно посмотрел на меня.
— Ясно, господин подполковник, — заявил я, не очень понимая, чего конкретно он от меня ждет.
— Ну а раз ясно, — кивнул каким-то своим мыслям Корнилов, — тогда смотрите сюда, — он приподнял правую руку. — Постановка пальцев следующая. Указательный и средний скрещены, как при обычном щите. Подушечки большого, безымянного и мизинца сведены вместе. Важная особенность: задействовать надлежит исключительно десницу — левая рука не годится.
Я старательно повторил немудреную пальцевую комбинацию.
— Верно, — оценив результат, похвалил меня офицер. — А теперь будьте так любезны, примените сию технику!
Я высвободил ману.
Сперва мне показалось, что фокус не сработал — характерного ощущения закрытости, как бывает при постановке щита, не возникло — но тут вдруг под ногами у меня что-то громко хрустнуло. Я посмотрел вниз и не без удивления обнаружил, что пол там прогнулся, отпрянув от моих подошв на добрый вершок. Я же при этом как ни в чем не бывало продолжал непоколебимо стоять — словно на воздушной подушке.
Длилось это, впрочем, недолго: буквально через пару секунд невидимая опора подо мной вдруг исчезла без следа, и я соскочил на новый уровень пола, гулко стукнув каблуками по покореженному паркету.
— Как я и предупреждал, держится Сфера недолго, — прокомментировал происшедшее Корнилов. — Можете расслабить кисть, молодой князь, повторить сей эксперимент вы всяко сможете не ранее, чем минут через пять.
Я так и поступил.
— Как видите, — продолжил между тем Юрий Константинович, — сия техника не только расчищает вам место в подлунном мире, но и дает некий зазор безопасности. Таким образом, в случае неудачного перемещения — скажем, внутрь стены здания — у вас будет достаточно свободного пространства, чтобы сложить пальцы в новую комбинацию и пробить себе путь на свободу. Или провесить портал — ежели, конечно, знаете куда. Главное — держать про запас толику маны. Сколько, кстати, вы израсходовали на свою Сферу?
— Где-то мерлинов триста, — прикинул я — точный подсчет подобного рода затрат, если специально не озаботиться им заранее, до сих пор давался мне не без труда.
— Для большинства — безумное расточительство, — заметил преподаватель. — Для вас, молодой князь — в общем-то, пустяк.
Ну, в целом, да.
— Что ж, сейчас немного отдохните, — предложил мне Корнилов. — А минут через десять — когда снова будете способны призвать Сферу Отчуждения (на всякий случай я беру с некоторым запасом) — опробуете со Станиславом Станиславовичем парную телепортацию. Для начала — недалеко, в соседний зал. Курсанту Заикину он хорошо знаком, к тому же — абсолютно пуст, так что никаких эксцессов в точке выхода возникнуть, вроде бы, не должно… Но Сферу задействуйте непременно! А то имел у нас тут вчера место казус… — покосился Юрий Константинович на Кирилла, все так и стоявшего с руками у головы.
— То было сущее недоразумение, господин подполковник! — не меняя позы, горячо воскликнул тот.
— Однако стену пришлось восстанавливать, — хмыкнул преподаватель. — Так что все внимание — на Сферу! — снова повернулся Корнилов ко мне.
Я это уже, собственно, уяснил.
Глава 13
в которой я услаждаю слух
«Пропрыгали» мы с Кириллом около часа — пока у меня не закончилась мана. Каждое перемещение стоило мне порядка шестисот мерлинов — три сотни на Сферу Отчуждения и примерно столько же — на саму телепортацию. В итоге хватило меня на семь подходов.
Три первых прыжка были нами совершены внутри Школы, из комнаты в комнату, затем следующие два — на улицу, в пределах прямого портала от точки старта. Почему говорю о порталах: ими пользовался Корнилов, чтобы проконтролировать, все ли у нас в порядке (кстати, кроме всего прочего, это означало, что порталы из Школы таки возможны. По крайней мере, с полигона. Как минимум, для господина подполковника). Сперва в намеченную точку отправлялся Юрий Константинович — ему требовалось время, чтобы пройти астральным тоннелем — а затем туда лихо сигали мы с «Заикиным».
Таким образом мы сперва оказались на обдуваемой всеми ветрами вершине горы над Школой. Полюбовались оттуда чудесным видом на зимний Крым и бурное Черное море — а затем переместились аж за сто верст, под древние каменные стены крепости Сурож. Название это мне подсказал Фу, сперва зазевавшийся и отставший, но быстро отыскавший нас, как выразился сам дух, «по едва ощутимым, но весьма характерным возмущениям в астрале».