Переключившись на эти думы, я и сам не заметил, как добрался до цели.
У дверей кабинета Корнилова я застал еще одну пару курсантов — Перовскую и Бестужева-Рюмина. Эти двое, впрочем, ничем легкомысленным не занимались: просто стояли по стеночке и чинно о чем-то беседовали.
— Юрий Константинович у себя? — осведомился я, поздоровавшись за руку с молодым графом и дружески кивнув Наталье.
— Сами его ждем, — ответила мне блондинка. Логично: чего бы им еще здесь было торчать? — Как погулял на воле? — спросила затем меня девушка. — Отдохнувшим ты, надо сказать, не особо выглядишь!
Ну, извините, блин!
— Покой нам только снится, — неопределенно буркнул я и поспешил перевести разговор в другое русло: — А как оно там, в Петрополисе?
— Сущий сумасшедший дом! — нежданно поморщилась Перовская. — Ходят слухи, будто Цесаревич собрался к своей невесте в Венецию. А затем, вроде как, они оба прибудут в столицу. Ну и Конвой с III Отделением как с цепи сорвались! Даже и не припомню такого переполоха! Частные порталы запрещены, экипажи на приколе, на улицах патрули… А Его Высочество еще, как говорят, даже не уехал! Что ж будет, когда вернется с без шести минут Цесаревной! Так что даже рада была поскорее оттуда свалить! — заключила она.
Ну да, ее ведь, очевидно, тоже отозвали из увольнения!
— Может, ты даже знаешь, зачем нас сюда вызвали? — спросил я.
— Конечно знаю, — кивнула Наталья, но продолжить не успела: в коридоре появился Корнилов.
— Молодой князь, молодой граф, сударыня, добрый день! — приветствовал он нас. — Прошу!
Повинуясь воле начальника Школы, дверь кабинета отворилась, и мы все четверо вошли внутрь.
Юрий Константинович занял хозяйское место за столом, кивнув нам на стулья по другую его сторону. Было их там всего два, третий пришлось принести от стены. Мы с Бестужевым-Рюминым оба дернулись туда — почти синхронно, но на какие-то полшага Евгений меня опередил. Устраивать тут гонки было нелепо, и я вернулся к свободному месту у стола.
— Прошу простить, молодой князь, что вынужден был прервать ваш заслуженный отпуск, — обратился ко мне персонально Корнилов, когда Бестужев-Рюмин наконец уселся между мной и Перовской. — Постараемся позже сие неудобство вам достойно компенсировать!
— Ничего страшного, господин подполковник, — ответствовал я, отметив про себя, что Наталье Юрий Константинович никаких извинений не принес. Возможно, у них было время переговорить ранее? Не исключено — учитывая обмолвку блондинки о том, что ей якобы известна причина нашего срочного вызова к начальнику Школы.
— Благодарю за понимание, — слегка склонил голову Корнилов. — Ситуация у нас сложилась не вполне ординарная, и действовать приходится наспех. Наталья Алексеевна уже ввела вас в курс дела? — задал он вопрос затем — на этот раз я не понял, мне или молодому графу.
— Нет, — на всякий случай ответил я.
— Никак нет, господин подполковник, — вторил мне Евгений.
— Так ведь секретность же! — развела руками блондинка.
— Верно, — согласился с ней Юрий Константинович. — Что ж, позвольте мне коротко обрисовать положение дел. Как вам, молодой князь, известно — а вам, молодой граф, будет известно отныне — силами Собственного Его Императорского Величества Конвоя, зарубежной экспедиции III Отделения, а также приданных им в помощь лиц и подразделений, включая группу курсантов нашей Школы, осуществлялся поиск так называемой жюльверновой пушки, возводимой организацией нигилистов где-то на африканском континенте. В ходе проведенной операции был обнаружен транспорт со снарядами для оной пушки, на которые курсанту Перовской, — коротко кивнул он на блондинку, — удалось поставить особые метки. Даже будучи в отпуске, Наталья Алексеевна продолжала сии метки отслеживать, и сегодня обнаружила, что они прекратили движение, по всей видимости, прибыв в точку своего назначения — к пушке. Сей вывод был подтвержден и средствами тактической разведки. Казалось бы, самое время пресловутую пушку уничтожить. Однако так неудачно совпало, что именно сейчас ни Конвой, ни III Отделение не могут выделить на сие должного ресурса — перед ними поставлены иные, по мнению командования, более важные задачи. Посему, друзья мои, заняться пушкой нигилистов предстоит вам.
Корнилов умолк и обвел нас долгим взглядом, явно наблюдая за реакцией на свои слова. Я покосился на товарищей. Перовская, понятное дело, удивлена ничуть не была, по задумчивому лицу Бестужева-Рюмина ничего прочесть мне не удалось. Я снова перевел взгляд на Юрия Константиновича: он по-прежнему будто бы чего-то от нас ждал.
— Прошу прощения, господин подполковник, если так, то почему здесь не присутствует курсант Заикин? — решил я прервать вопросом затянувшуюся паузу. — Его участие в миссии не предполагается?
— Совершенно верно, молодой князь, — подтвердил начальник Школы. — На сей раз вы отправитесь в Африку обычным порталом. Сие никак не связано с какой-то негативной оценкой предыдущих действий курсанта Заикина, — поспешил упредить мой новый вопрос Корнилов. — Напротив, до сих пор Станислав Станиславович показал себя молодцом! Но теперь от него бы потребовалось переправить на место не двоих, а сразу троих, — показал Юрий Константинович глазами на молодого графа. — Такая задача пока курсанту Заикину не под силу. А разбивать переход на несколько рейсов признано нецелесообразным. К тому же, ваша новая миссия не требует сугубой скрытности. Даже если портал отследят, сие ни на что принципиально не повлияет — расчет строится на том, что на месте вы отработаете быстрее, чем последует самая скорая из возможных реакций. Так что привлекать Станислава Станиславовича никакой необходимости нет, — заключил подполковник.
— Понятно, — проговорил я.
— Теперь о том, что потребуется от каждого из вас, — продолжил Юрий Константинович. — С подробным планом миссии вы ознакомитесь в письменной форме, сейчас же — основное, общими мазками. Наталья Алексеевна, ваша задача: проконтролировать свои метки на месте. Следует убедиться, что они не подменены, не смазаны — при удаленном наблюдении, как вы сами понимаете, гарантировать сего нельзя. Не хотелось бы, чтобы нам подсунули ложную цель, этакий муляж пушки, а выстрел бы потом состоялся где-то совсем в ином месте — ситуация маловероятная, но, увы, не невозможная.
Перовская сосредоточенно закивала.
— Молодой граф, на вас — непосредственно атака, — перешел начальник Школы к Бестужеву-Рюмину. — Если вдруг кто-то из ваших товарищей не в курсе, — посмотрел Корнилов на меня, — Евгений Викторович у нас — своего рода гений разрушения. По ударной мощи в одиночку способен заменить собой целый полк — дай только вдосталь маны.
Серьезно? Я снова покосился на молодого графа. Выходит, что: тогда, на нашей недодуэли он мог меня тупо размазать одним ударом? Что ж, тогда та хитрость со снегом и вовсе делает ему честь!
Хотя у меня, конечно, есть Зеркало… Но борисовец-то, небось, о нем не знал!
— Так просто жюльвернову пушку не уничтожить, — снова повернулся Юрий Константинович к Евгению, — но эксперты Конвоя проанализировали попавшие в их руки ее рабочие чертежи и нашли уязвимое место. Любопытно, что оно завязано на мощный артефакт, использующийся как раз для защиты поделия нигилистов от внешнего воздействия. И на оный артефакт наша разведка тоже кое-что накопала. Ежедневно в полдень по времени места, где, как установлено, он был изготовлен — а сие китайский город Шанхай — происходит его отключение для перезарядки, ровно на шесть минут. В сей период защита дублируется резервным контуром — гораздо менее мощным. И если, улучив момент, ударить в сам артефакт, он детонирует — что, согласно расчетам, повлечет необратимые разрушения пушки. Подробную схему атаки вы найдете в бумагах, которые я вам дам. Пока все ясно?
— Так точно, господин подполковник, — обронил Бестужев-Рюмин.
— Ну а вы, молодой князь… — дошла наконец у начальника Школы очередь до меня.
— Снова представляю собой «бурдюк», — хмуро буркнул я.
— Иного приемлемого способа предоставить Евгению Викторовичу необходимое количество маны не существует, — будто бы даже виновато развел руками Юрий Константинович. — Либо придется вести с собой на миссию полдюжины одаренных Боярского уровня — и всех их там чохом слить в ноль. А если на миссии возникнут непредвиденные осложнения — а у нас толпа беспомощных, словно чернь, Бояр? Так что альтернативы вам, Владимир Сергеевич, у нас попросту нет…
— Да я, собственно, не в претензии… — вынужден был сгладить возникшую неловкость я.
— Вот и отлично, — удовлетворенно кивнул Корнилов. — Тогда последнее. Действовать вам снова предстоит в «пятне». Перед отбытием на миссию каждый из вас получит по Слепку духа. И на сей раз я лично проверю все артефакты, так что тут никаких эксцессов не будет, обещаю.
— А таковые случались? — не удержался от вопроса Бестужев-Рюмин.
— Да, господин подполковник, а что насчет господина штабс-ротмистра? — кстати — вернее, как вскоре выяснилось, некстати — вспомнил я о Чубарове.
Взгляд Юрия Константиновича внезапно посуровел.
— Случались, — бросил он Евгению. И добавил: — Молодой граф, не будете столь любезны обождать в коридоре — Владимир Сергеевич изволил затронуть одну весьма деликатную тему…
— Разумеется, господин подполковник.
Бестужев-Рюмин поднялся и вышел из кабинета.
Я же невольно втянул голову в плечи в ожидании разноса от Корнилова — за то, что неосторожно спросил о Чубарове в присутствии человека не в теме — но Юрий Константинович начал с иного.
— Молодой князь, сударыня, — проговорил он, когда дверь за Евгением закрылась, — мне крайне неприятно о сем говорить, но, полагаю, вы имеете право знать правду. В нашей Школе обнаружилась паршивая овца. Ренегат, отщепенец. Я о курсанте Мартынове. О бывшем курсанте Мартынове.
— Что?! — в один голос воскликнули мы с блондинкой.
— В результате проведенного розыска установлено, что поломку вашего Слепка — и последующее самоуничтожение оного для сокрытия следов — организовал Тимофей Мартынов, — отчеканил Юрий Константинович. — Как выяснилось, он давно сотрудничал с нигилистами, сочувствуя им в их устремлениях — в силу своего врожденного недуга. Впрочем, последнее его ни в коей мере не оправдывает. Увы, III Отделение негодяя прошляпило. Еще раз увы: не на высоте оказались и мы с господином штабс-ротмистром.