— Ну стоит, и что?! — патетически воздев руки к потолку, возопила в ответ Милана. — Ты хоть понимаешь, насколько несоизмеримы наши ранги — наш с тобой — и Светлейшего князя, Главы Кабинета министров, заведующего Императорской канцелярией?! Да мы против Романова — как чернь против опытного мага!
— Может быть, — кивнул я. — Вот только и чернь, если припечет, способна задать жару чародеям! Взять тех же нигилистов! Да и помнится, супротив графа Анатолия мы тоже сперва смотрелись слабовато! А в твоем поединке с Ростопчиным все зрители ставили на графа Василия! Тогда тебя это как-то не смущало! Что изменилось?!
— Ну, сравнил: какой-то граф Анатолий — и сам Всеволод Романов, — резко сбавив тон, буркнула Воронцова. — А насчет того, что изменилось… Тогда я не несла ответственности за целый род. Славное было время! — вздохнула она.
— Так вот оно что… — пробормотал я.
Ну, конечно же: Милана не за себя боится — такого за ней вовек не водилось. Но понимает, что, бросив вызов Романову, поставит под удар свою древнюю фамилию — родственников, манников, слуг. Что называется, клан. Тут и впрямь трижды подумаешь, прежде чем бросаться на амбразуру. И в итоге, скорее всего, предпочтешь не дергаться.
— Прости, — выговорил я, не зная, что еще сказать.
— Нет, это ты меня прости, — грустно произнесла молодая графиня. — Я, по ходу, и тебя подвела — не только память несчастных Бестужева-Рюмина с Перовской. Но с тех пор, как официально возглавила дом, я себе более не хозяйка. Не сразу это поняла, но постепенно до меня дошло. Прости, чухонец… — повторила она. — Воронцовы этого боя не примут.
— Думаешь, за это Романов оставит тебя в покое? — уже скорее по инерции спросил я.
— А зачем ему поступать иначе? — пожала плечами Милана. — Влияние на расклад сил в Петрополисе у меня, почитай, нулевое, а в Первопрестольной я покамест чего-то значу. Но если не стану никому создавать проблем — а я не стану… Как говорится, не трогай — не пойдет запах.
— Ничего так ты сравнение себе подобрала, — не удержался я.
В ответ молодая графиня лишь молча развела руками.
В этот момент откуда-то из-за моей спины послышался ритмичный перезвон. Я обернулся, ожидая увидеть там отбивающие очередной час ходики, но звук издавал неприметный ящичек на стене — ни стрелок, ни цифр на нем не имелось.
«Сигнальный артефакт», — подсказала мне Оши, пользуясь случаем оказаться полезной.
«Нападение?» — мгновенно подобрался я.
«Вероятно, просто деловой визит», — успокоила меня фамильяр.
Между тем Воронцова уже поднялась из своего кресла.
— Прошу меня извинить, я вас ненадолго оставлю. Нужно кое-кого по-быстрому принять. Как только выпровожу гостя — сразу же вернусь сюда.
— Заботы фамильного клана? — подчеркнуто-понимающе уточнил я.
— Они самые, — непритворно вздохнула Милана и быстрым шагом вышла из комнаты.
Глава 33
в которой я наблюдаю,
как молодая графиня получает неожиданное предложение
«Оши, подстрахуй, пожалуйста!» — уловил я просьбу Воронцовой к моему новому фамильяру, когда молодая графиня уже, должно быть, находилась на полпути от нашей комнаты.
«Показать тебе, что будет происходить в кабинете Миланы Дмитриевны?» — предложила мне дух прежде, чем я успел ее переспросить, о чем, собственно, речь.
«Собираешься подглядывать? — нахмурился я. — Зачем?»
«Так она же сама только что попросила ее подстраховать. На всякий случай. Это у нас уже не в первый раз такое», — пояснила Оши.
«Ну, тогда, наверное, покажи», — кивнул я.
«Даю картинку, — тут же заявила дух. — А ты тогда ее Светлане Игоревне раскрой — ну, как барон фон Бухгольц учил».
В тот же миг перед моим мысленным взором появился рабочий кабинет хозяйки усадьбы — пока пустой. Сложив пальцы в нужную комбинацию, я вывел проекцию на круглый столик у стены и бросил Каратовой с усмешкой:
— А в это время в замке шефа…
Светка не без удивления уставилась на кукольную комнатку, откуда ни возьмись появившуюся на столе: столик, креслице, пара стульчиков, книжный шкафчик (на самом деле — огромное хранилище бесценных фолиантов, во всю стену, от пола до потолка), каминчик, в котором никто не потрудился разжечь огонь…
Минуту-другую девушка с любопытством рассматривала проекцию, даже пальцем потрогать попыталась — но та, конечно же, оказалась бесплотной. Когда же Светкин интерес к сей диковинке уже начал было угасать, в кабинет торопливо вошла Воронцова. От неожиданности (игрушка ожила!) Каратова слегка отпрянула назад, но тут же снова склонилась над столиком:
— Вот это я понимаю магия! — с чувством протянула она. — А то все дурацкие файерболы да щиты… А оно со звуком или немое? — обернулась она ко мне.
Аккурат в этот момент на пороге кабинета появился пожилой лакей, облаченный в роскошную ливрею в фамильных цветах Воронцовых — красную с серебром.
— Его сиятельство граф Ростопчин — с деловым вопросом! — чинно доложил он хозяйке за столом.
— О, со звуком! — констатировала Светка.
Я же, признаться, слегка напрягся — хотя виду в том, конечно же, не подал. Кто-кто, а граф Ростопчин точно не был другом этого дома, а значит, ничего хорошего от его визита ждать не следовало.
— Просите, — бросила между тем Милана лакею.
Тот удалился с поклоном, и через считанные мгновения на его месте появился статный гвардейский поручик.
Воочию лицезреть Ивана Ростопчина до этого мне довелось лишь однажды, да и то мельком — на том самом приеме у московского наместника, где нам с Муравьевой вручили по звезде, а Цой получила медальку. Однако не узнать графа было невозможно: он являлся почти точной копией своего покойного брата, с которым недавно мы при весьма драматических обстоятельствах пересеклись в Китае. Да и на отца — старого графа Василия, отправленного в Пустоту Миланой — внешне весьма и весьма походил.
Пальцы свободной моей руки сами собой скрестились в призыве щита — хотя понятно, что прикрыть им отсюда Воронцову я бы никак не сумел. Коротко помянув бестелесных злыдней, я заставил кисть расслабиться.
А тем временем визитер жестом заправского факира извлек — не то из-за спины, не то из-под полога маскировки — пышный букет белых лилий. Вот тут я, признаться, просто выпал в осадок.
Ничуть не меньше моего, похоже, оказалась поражена и Милана.
— Господин поручик, мне сказали, что вы по деловому вопросу! — сдвинула черные брови она — явно ожидая какого-то подвоха. — Это что еще за вычурный веник?
— Сие, молодая графиня, наглядный символ чистоты моих намерений! — пафосно заявил Ростопчин, посылая букет в плавный полет по направлению к Воронцовой.
Должно быть, он рассчитывал, что девушка подхватит подарок левитацией, но Милана и пальцем не пошевелила. Граф же контроль уже убрал, и букет с шумом упал на край стола — хорошо не на пол — нещадно перепачкав (вероятно, пыльцой с тычинок) лежавшие там стопкой бумаги.
— Да, вижу, сколь они чисты, намерения ваши, — хмыкнула Милана, небрежным жестом удаляя с документов грязные разводы.
— Сие в природе вещей — со всякой чистотой всегда соседствует толика скверны, — ничуть не смутившись, заметил поручик.
Шагнув к гостевому стулу, он без приглашения уселся на него.
— Изволите философствовать? — неприязненно прищурилась на гостя Воронцова.
— Почему бы и нет? — пожал плечами Ростопчин.
— Увы, господин поручик, на пустое суемудрие у меня совершено нет времени, — скривилась девушка. — Может быть, все же перейдем непосредственно к делу?
— К делу — так к делу, — и не подумал возражать бесцеремонный гость. — Я и сам, признаться, не большой охотник ходить вокруг да около — просто здесь у нас, некоторым образом, особый случай… Но коли вам угодно двигаться напрямки — что ж, извольте. Молодая графиня, я имею честь предложить вам свои руку и сердце, — проговорил Ростопчин столь будничным тоном, словно угощал собеседницу мороженым.
— Что? — опешила Милана.
— Руку, — с ухмылкой повторил поручик, для убедительности приподняв десницу и старательно пошевелив пальцами. — И сердце, — приложил он другую ладонь к своей груди.
— Ха! — должно быть, худо-бедно опомнившись, в тон собеседнику бросила Воронцова (надо отдать ей должное, собралась она почти мгновенно — я, например, так и завис с отвалившейся челюстью). — Весьма забавный оборот! Руку я, пожалуй, высушу, повешу над камином и буду потом всем рассказывать, что оторвала ее в честном бою. А вот на что мне ваше сердце — в толк, увы, не возьму… Разве что орехи им колоть?.. Ах, да, не сообразила сразу: вы же, наверное, взамен что-то попросите? Иначе что это за бизнес… Три рубля довольно будет? — выдвинув ящик стола, она достала оттуда несколько серебряных монеток и протянула их Ростопчину.
Я, честно говоря, ожидал от того в ответ взрыва, но гвардеец лишь расхохотался.
— Больно уж дешево хотите отделаться, сударыня! — заявил он, отсмеявшись. — Позвольте мне наконец объяснить вам несколько простых вещей… — проговорил он затем уже вполне серьезным тоном.
— Будьте так любезны, — кивнула Милана.
Монетки со звоном полетели обратно в ящик стола.
— Сие мое предложение и в самом деле носит сугубо деловой характер, — заявил поручик, резко подавшись вперед. Воронцова машинально отпрянула — что не укрылось от внимания Ростопчина и было отмечено хищным оскалом — а я на автомате снова едва не выставил бесполезный щит. — У оного есть целых три аспекта: политический, экономический и, скажем так, династический. Начнем с политики. Возможно, вы еще не в курсе, но ныне Светлейшим князем Всеволодом Романовым Первопрестольная полностью отдана на откуп моей семье. Мой никчемный дядюшка, Захар Авдеевич, на днях станет новым московским Наместником, кузен Гришка будет рекомендован на пост губернского предводителя дворянства, ну и так далее… Но фактически всем здесь стану распоряжаться я. И никакая оппозиция мне в губернии на дух не сдалась. А единственная фигура, вокруг которой нынче могут на Москве консолидироваться недовольные — сие вы, сударыня. Не из-за каких-то, понятно, личных заслуг — исключительно в силу авторитета древней фамилии. Так или иначе, такую фигуру с доски мне придется убирать. Способ, который предлагаю я — бракосочетание — еще относительно цивилизованный, не находите?