— Весьма спорное утверждение, — пожала плечами Милана.
— Мне так не кажется, — покачал головой Ростопчин. — Однако же продолжим. И зайдем теперь со стороны вульгарно-денежной. Своим богатством московские дворянские семьи совсем не чета питерским — с сим, надеюсь, вы не станете спорить? А все почему? Потому что вредим друг другу по мелочи, не даем соседу толком развернуться. Я намерен сию ситуацию в корне изменить, создав в Первопрестольной мощный промышленно-финансовый центр. Во главе с самим собой, разумеется, — ощерился гвардеец. — И самый лакомый кусок здесь для меня — вы, сударыня. Точнее, ваши активы. В прошлый раз, когда они уже почти что были у меня в руках, вам таки удалось в последний момент меня перехитрить, но затем вы допустили роковую ошибку, раздробив свое добро на три части. И что мы теперь видим? Имущество, отписанное покойному молодому князю Огинскому-Зотову, зависло бесхозным. Ежели в ближайшие дни духовная несчастного юноши не будет обнародована, за неимением легитимных наследников все отойдет казне. Не сомневаюсь: сумею обставить дело так, чтобы сие была московская казна — которой, как вы понимаете, сам же и буду управлять.
Поручик выдержал паузу, давая собеседнице осмыслить услышанное. Крепко призадумался над его словами и я. Раз уж «воскреснуть» мне не суждено — может, стоит составить задним числом завещание, назначив наследницей Воронцову? Надо было, конечно, заранее этим озаботиться, но вдруг еще не поздно?
— Далее — часть, по недоразумению отошедшая госпоже Муравьевой, — снова заговорил между тем Ростопчин. — Как мы знаем, сия девица ныне находится под следствием по обвинению в убийстве. Можно смело рассчитывать, что после вынесения приговора ее имущество будет конфисковано. Снова у вас минус — а у меня, возможно, плюс! Ну и, наконец, основное блюдо: ваше собственное состояние. Молодая графиня, позволю себе напомнить, что полного совершенства лет вы покамест не достигли, а значит, согласно закону, нуждаетесь в опеке. Сие бремя несло учебное заведение, за котором вы числились. Но что мы видим сейчас? Специальная школа под личным Его Высочества Младшего Царевича Дмитрия патронажем закрыта. Как неудачно! Но ведь и приказа о переводе вас назад в Федоровский кадетский корпус не издавалось! И смею заверить, не планируется к изданию! А значит, святая обязанность губернского дворянского собрания назначить вам достойного опекуна! Что, конечно, и будет сделано в самое ближайшее время. Пока же суд да дело, III Отделением может быть инициирован розыск о ваших подозрительных связях с Поднебесной — помните тот злосчастный чек Китайского Императорского банка? Восточная политика нынче совсем не та, что прежде: снаряд, убивший Его Высочество Цесаревича, был просто напичкан китайскими артефактами. Даже если злой умысел с вашей стороны не будет изыскан — текущие дела такое расследование наверняка затруднит… Что вы на сие скажете?
Милана не ответила, поджав губы.
— Красноречивое молчание! — удовлетворенно кивнул гвардеец. — Ну а пока вы все сие обдумываете, перейдем к третьей грани моего плана. Как известно, мой род древен и славен. Ваш, признаю, моему ничем не уступает, а с точки зрения пусть и дальнего, но родства с царствующим семейством — даже несколько выигрывает в сравнении. Наследник же двух наших великих фамилий и вовсе встанет вровень с Рюриковичами! Полагаю, со временем он даже сможет рассчитывать на титул Светлейшего князя! Тут, понятно, все уже будет зависеть от воли Государя, так что не станем забегать вперед… Итак, сударыня: все, что мне от вас нужно — сие такой наследник. Не более, но и не менее. В остальном вы будете вправе располагать собой, как пожелаете — при условии, конечно же, соблюдения внешних приличий… По-моему, сие весьма щедрое предложение, не правда ли? — воззрился он на собеседницу.
— Что ж, отвечу по пунктам… — ничуть не замедлила на этот раз с реакцией Воронцова — повторюсь, ее собранности и выдержке оставалось лишь позавидовать. — Первое: до сих пор у меня и в мыслях не было лезть в вопросы губернской политики, но теперь, ежели московское дворянство и впрямь станет искать лидера для противостояния вашей клике — это непременно найдет у меня полное понимание. Второе: по деньгам. Официально Школа не закрыта — в ней лишь временно приостановлено обучение курсантов. Так что с аферой по опекунству у вас покамест ничего не выйдет. По Китаю — ищите, хоть обыщитесь, ничего противозаконного за мной нет. Что там у нас далее?.. По доле молодого князя Огинского-Зотова — уверена, в скором времени мы узнаем содержание его завещания — и вас в числе наследников точно не увидим. Что же до судьбы госпожи Муравьевой, то, как я понимаю, убила она не кого-то там, а одного из гнусных заговорщиков, повинных в печальной участи Его Высочества Цесаревича! По нынешним временам за такое не судить — награждать надо! Так что снова вы в пролете, сударь! И последнее — насчет наследника, — в первый раз за все время голос девушки заметно дрогнул. — Да будет вам известно, господин поручик: я скорее пересплю с мимикром, чем позволю мрази, вроде вас, хотя бы кончиком пальца до меня дотронуться! — решительно заявила она. — Гм… Кажется, ничего важного не забыла.
— Да уж, вполне исчерпывающе и емко, — после нескольких секунд паузы невозмутимо согласился Ростопчин. — Будь наша с вами нынешняя беседа обусловлена вопросом чести или, упаси Ключ, юношеской романтики, я бы, вероятно, мог счесть себя оскорбленным — чего вы, по всей видимости, и добиваетесь со всем старанием. Однако, как и заявлено мной изначально, предложение мое сугубо деловое. А посему дам вам время справиться с эмоциями и все хорошенько обдумать. Трех дней, полагаю, будет довольно. По прошествии которых я либо получу ваше сердечное согласие, либо вскорости графский дом Воронцовых сделается не более чем достоянием истории. Ну а пока позвольте откланяться, — гвардеец резко поднялся, почти что вскочил, со стула — не иначе, несмотря на маску спокойствия, Милане все же удалось вывести его из себя. — До скорой встречи, молодая графиня! — церемонно поклонился он.
— Катитесь к духам, поручик! — брезгливо бросила ему на прощанье Воронцова. — И не трудитесь возвращаться: особо распоряжусь, чтобы вас на порог больше не пускали!
— Три дня, молодая графиня, — натянуто осклабившись, повторил Ростопчин. — Три дня! — и с этими словами он довольно-таки спешно покинул кабинет.
— Вы это слышали?! — раздраженно бросила Милана, врываясь к нам в комнату.
— А то! — не счел нужным отрицать я.
— Каков наглец! — в свою очередь заявила Светка.
— Да уж, — поморщилась Воронцова.
— Но ты ему ответила достойно, — заметил я.
— Пока это только слова, — отмахнулась молодая графиня. — Ими проблему, увы, не решить — особенно если у Ростопчиных и впрямь карт-бланш на Первопрестольную.
— Мне написать завещание? — предложил я. — От нужной даты?
— Полумеры, — скривилась Воронцова. — Да и вскроется такой подлог без труда — даже если через мой перстень все обстряпаем…
— Тогда что будем делать? — спросил я, несколько огорченный, что удачная, как мне казалось, идея вот так вот, сходу, отметена.
— Что-что… — буркнула Милана. — Как ты, чухонец, и хотел: низвергать Романова — вот что. Иначе, подозреваю, тут уже нипочем не отбиться!
— Вот это, я понимаю, разговор! — просиял я. — Светка, ты с нами? — обернулся к Каратовой — признаться, в полушутку.
— Конечно, — без тени улыбки кивнула та. И добавила — столь же серьезно, но без малейшего намека на неуместный пафос: — Подумаешь, Романов какой-то. Вовка, даже если весь этот мир разом ополчится против тебя — я буду молча стоять рядом и держать щит!
— Только если такой же хлипкий, как в прошлый раз — то лучше не надо! — послышался звонкий голосок прежде, чем я успел по достоинству оценить слова своей бывшей одноклассницы.
Мы все трое обернулись на него: на широкой кровати, поджав под себя босые ноги, в своей золотой пижамке не по размеру сидела и насмешливо на нас смотрела пробудившаяся от магического сна Юлька.
Глава 34
в которой мы пьем цейлонский чай
Следующие полчаса весь мир Воронцовской усадьбы вертелся исключительно вокруг Юльки.
После крепких, но недолгих объятий со мной, приветливого кивка в адрес Светки и довольно-таки подозрительного прищура на Милану (причем задержался взгляд мелкой не где-нибудь, а аккурат на фамильном перстне молодой графини), девочка решительно распустила заплетенные ей Каратовой косички и убрала волосы в хвост, после чего потребовала себе «какую-нибудь нормальную одежду, а не этот нелепый пеньюар».
— Это пижама, — поправила ее Воронцова. — Персидской работы, между прочим!
— Не важно! — отмахнулась моя сестренка. — Я в ней как малолетняя куртизанка выгляжу!
— Гляжу, китайцы тебя там плохому научили! — хмыкнул я.
— Вовка, ты даже себе не представляешь, насколько плохому! — потешно сморщила носик Юлька.
— Найти твои шаолиньские одежки? — предложила ей заботливая Светка.
— Ну уж нет! — изрекла девочка. — Ни за что их больше не надену! — и добавила негромко: — Я в них чуть брата не убила…
— Да ладно! — решил я малость урезонить мелкую. — Я там специально Зеркало сдержал, чтобы тебе в ответ не прилетело!
— Я била так, чтобы обойти Зеркало, — как о чем-то само собой разумевшемся заявила моя сестренка. — Так что насчет приличной одежды?
Кончилось тем, что Милана отвела Юльку в свою гардеробную, распахнула там все шкафы и бросила:
— Выбирай!
Деловито пройдясь туда-сюда вдоль открывшегося ей шмоточного изобилия, рассмотрев — и отвергнув — несколько довольно симпатичных вариантов, в конце концов мелкая ткнула пальчиком в укороченное зеленое платьице без воротника и рукавов, после чего выбрала к нему еще и пару туфелек в цвет.
Все бы ничего, но размер и у того и у другого был точно не Юлькин. Воронцова хотела было позвать портниху и сапожника — эти мастеровые жили в деревеньке неподалеку от усадьбы — но тут моя сестренка объявила, что все сделает сама. И впрям