Светка с Юлькой весело хихикнули, а Милана, ясное дело, отсылку не поняла, но тоже улыбнулась.
Именно в этот момент за спиной у меня возник знакомый черный шестиугольник — первой его заметила как раз молодая графиня, а мне, чтобы увидеть, пришлось обернуться. Как и обещал, Тао-Фан проложил нам путь к бегству.
— Последний шанс сдать назад, — согнав с лица улыбку, выговорила Воронцова.
— Вроде ж, все решили уже… — будто бы даже испуганно бросила Каратова.
— Это княжья тропа? — с детской непосредственностью задала вопрос Юлька. — Никогда вживую не видела! А можно туда?
— Можно, — кивнул я, подумав, а не стоит ли и впрямь спровадить мелкую в убежище к Тао-Фану — подальше от опасностей. Но все же честно добавил: — Только это — билет в один конец.
— Тогда не надо, — рассудила моя сестренка.
Провисев еще минут пять-шесть, но так и не дождавшись путников, черный шестиугольник тропы разочарованно угас.
Глава 35
в которой я сталкиваюсь с дежавю
— Между прочим, напомню: Милана — графиня, глава древнего рода, — заметил я Юльке с улыбкой. — А ты ее, словно подружку во дворе, шпыняешь! Чай тебе не тот, пижама не угодна…
— Это я от нервяка, — призналась мелкая. — Ты же меня знаешь: с перепугу всегда атакую…
Ну да, водилось за моей сестренкой такое. Помнится, пойдя первый раз в первый класс и попав в непривычную обстановку, Юлька полшколы на уши поставила — меня, учившегося тогда в пятом, выдернули с урока и сказали: либо сам урезонишь этого бесенка, либо вызываем детскую психиатричку. Вряд ли это было сказано всерьез, но я порядком перетрухнул, схватил мелкую в охапку, уволок в раздевалку при спортзале — благо пустовавшую — и почти час мы там с ней просидели в полумраке — окна в комнатушке не было, а свет я почему-то зажечь не сообразил. Я рассказывал какие-то смешные — на мой взгляд — истории из школьной жизни, сестренка что-то беспорядочно бормотала в ответ.
К третьему, последнему для первоклашек, уроку я вернул успокоившуюся Юльку в класс. И ни в тот день, ни в последующие, никаких замечаний к ней у учительницы больше не было — наоборот, та нахваливала мелкую за сообразительность и дисциплину. А родителям нашим о первосентябрьском инциденте в итоге, кажется, даже не рассказали. Ну или папа с мамой не подали виду, что в курсе.
И вот сейчас ситуация была чем-то похожая на ту, шестилетней давности. Мы с Юлькой сидели вдвоем, в тягучем сумраке выделенной Миланой сестренке роскошной спальни. Ну то есть это я сидел, на стуле у изголовья кровати, а мелкая лежала в постели, натянув до подбородка пуховое одеяло, и, высунув из-под оного руку, крепко держалась за мою ладонь.
Мы разговаривали — тоже почти как тогда. И поначалу снова больше говорил я: прежде, чем поделиться собственной историей, сестренка потребовала, чтобы я пересказал ей свою. Что я добросовестно и сделал — с момента нашего похищения Адамовым и до сегодняшнего Юлькиного пробуждения. Со всеми возможными подробностями, исключая, понятно, те, про которые четырнадцатилетней пигалице слушать, вроде как, пока было не положено. Не удивительно, что повествование мое выдалось долгим, не умолкал я где-то час — опять же напрашивается параллель с тем далеким первым сентября.
— А ты заметил, что она тебя клеит? — спросила вдруг меня сестренка, когда я наконец умолк.
— Кто? — слегка нахмурился я. — Воронцова?
— Да нет же, Кариатида! — назвала она Светку старым прозвищем.
— Чушь не пори — ей больно! — сердито бросил я.
— Правда-правда! Одно это ее «буду стоять и держать щит» чего стоит!
— Думаешь, она это не искренне? — нахмурился я уже всерьез.
— Да, нет, пожалуй, искренне, — подумав, сделала вывод девочка. — Только ты все равно не ведись! — заявила она.
— Почему? — не сдержал я уже улыбки.
— А что она тебя в школе отшила?! Пусть теперь знает!
— Светка? Меня? Отшила в школе? — искренне растерялся я.
— Ты тогда по ней сох — я же видела! А она делала вид, что не замечает!
— Ничего я и не сох, — усмехнулся я. И вопреки логике добавил: — А она и впрямь не замечала.
— С чего ты взял, что не замечала?
— Светка сама сказала, — пришел мне на память тот наш разговор в Китае — в более чем фривольной, надо отметить, обстановке.
— Так вы это еще и обсуждали? — хмыкнула мелкая. — Ну все, тушите свет!
— Так, свет тут давно потушен — так что резко закрыли эту тему! — с почти непритворной суровостью заявил я. — Я же не обсуждаю твоих реальных и мнимых кавалеров! — дернул меня за язык добавить какой-то дух.
— Ну да, ты их не обсуждаешь: ты их сразу бьешь!
— Кто? Я?
— Ну не я же! Кто Леху Шестакова из 7-го «Б» той весной с лестницы спустил?! Чуть руку бедняге не сломал! А он меня даже поцеловать толком не успел! А я, может, давно этого ждала! — демонстративно поджала губки она.
— А где у этого Шестакова находилась рука, прежде чем я ее ему, как ты говоришь, «чуть не сломал»?! — тот воистину вопиющий случай я отлично помнил. — Семикласснички, блин, духовы! За такие места я тебя не трогал с тех пор, как мы в детстве в доктора Айболита играли!
— Тебе и не положено, — фыркнула Юлька. — А у Лехи теперь, небось, травма на всю жизнь. Моральная.
— Переживет!
— Конечно, переживет, — легко согласилась девочка. — Но факт остается фактом!
— Короче: закрыли тему, — повторил я. — И вообще, твоя очередь рассказывать!
— Да что там рассказывать-то… — недовольно поморщившись, пробормотала мелкая. — В аристократки не выбилась, войн не предотвратила, мир-донор от порабощения Князем духов не спасла…
— Ну, например, поведай, что у тебя за талант по части магии, — подсказал я.
— Талант… — Юлька помолчала. — Когда ты летом пропал, я чуть кукухой не поехала, — заговорила она затем несколько об ином. — Полиция разводила руками: испарился, мол, без следа! Они нам даже сначала не сообщили, что исчезло вас сразу пятеро: это я уже позже узнала, от родителей Кирилла Мазаева — когда собственные поиски начала.
— Ты меня искала? — натянуто усмехнулся я — альтернативой ухмылке легко могли стать пусть и скупые, но слезы.
— Должен же был кто-то!
— А родители… смирились? — аккуратно спросил я.
— Не сразу, но потом… в общем, да, — кивнула мелкая. — У них, правда, нашлось на что переключиться.
— В смысле?
— Ну да, я же тебе еще не говорила. Через два дня после того, как ты пропал, мама узнала, что в положении. Беременна, в общем. Ребеночка ждет.
— Погоди, — нахмурился я. — Ей у нас сколько лет?
— Сорок один. Сейчас в этом возрасте запросто рожают! Так что будет у тебя еще одна младшая сестренка — пусть и в другом мире. А у предков — какое-никакое да утешение, без нас-то с тобой…
— А почему именно сестренка, а не братик? — в некоторой растерянности от новости спросил я.
Нет, это, конечно, просто замечательно, что родители дома остались не одни, но как-то неожиданно… Главное, чтобы малютку тоже китайцы не украли, а то с них станется!
Мысленно я себе пометил, что после Романова непременно нужно будет разобраться с Южным Шаолинем — так сказать, во избежание.
— Сестренка, — уверенно заявила между тем Юлька. — У меня последнее время случаются прозрения — по мелочи, в основном. Считай, что это одно из них!
— Ну, как скажешь… — пробормотал я.
— Так вот, начала, значит, я поиски, — вернулась к своей истории моя юная собеседница. — Поговорила со старшими Мазаевыми, с сестрой Сорокина — Женькой… С мамой твоей Каратовой имела продолжительную беседу. Одноклассников ваших, кого беда не коснулась, так достала, что они от меня буквально бегать стали! В общем, просчитала весь ваш путь до того рокового сквера. И все: тупик! Единственный свидетель — Антон Лупцов, который, по всем раскладам, должен был быть в тот день с вами — все отрицает и вообще несет какой-то несусветный бред. Полиция причем нисколько его не прессует: типа, верит, что Лупцов ни при чем. Я не поверила. Устроила за ним настоящую слежку — по всей детективной науке. Однажды ночью даже залезла на дерево у него под окном с биноклем и камерой с направленным микрофоном — духи разберут, на что уж рассчитывала. Ничего дельного не выяснила — разве что узнала кое-какие подробности интимной жизни одинокого выпускника своей школы. Он, понимаешь ли…
— Давай без такого рода деталей, — поспешно перебил сестренку я.
— Хорошо, — хитро улыбнулась девочка. — А про то, как утром пожарные меня с дерева снимали, рассказывать? — и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Залезть-то я залезла, а спуститься самой не получилось! Весь двор собрался посмотреть, что за фрукт у них созрел за ночь на березе! Уже с лестницы я потом чуть не навернулась, а когда наконец внизу очутилась — попала прямиком в лапы к ментам. Они бы тебя так усердно искали, как меня допрашивали! В том доме, прям над Лупцовыми, оказывается, какой-то муниципальный депутат живет, и вот накануне то ли ему угрожали, то ли он кому-то угрожал… В общем, принялись мне шить политику, чуть ли не умысел на теракт! Но отбоярилась.
— Ты, кстати, по мане кто? — спросил я, на автомате зацепившись за последнее слово.
— Четыреста мерлинов с хвостиком, — скривилась Юлька. — По российским стандартам — Окольничий уровень. До Боярыни не дотягиваю… — вздохнула она. — Но ты слушай дальше! Выхожу я из полиции, а на улице меня ждет какой-то пожилой китаец. Спрашивает: «Юлия Леонидовна?» А я злая, как ковидла! Хотя о чудовищах тогда еще, понятно, и не слышала. «А вам, — говорю, — что до того?» Он мне: «Хотите узнать, где ваш брат?» Я по-быстрому оборачиваюсь к зданию полиции, чтобы позвать ментов — как нарочно, рядом никого. Снова кошусь на китайца: а его рядом уже нет! Исчез! Ну, думаю, точно крыша едет на нервной почве! Пошла домой, а у подъезда — снова тот же китаец. И такой: «Хотите попасть к своему брату?» Я ему: «На тот свет, что ли?» «Как вам сказать… — отвечает. — Владимир Леонидович жив и здоров. Ежели желаете, могу вас отвести