— Саша, они твои, подготовь данные для оформления их, как инженерную группу по радиосвязи при штабе округа.
Адъютант принимается за работу, но сначала все выходим из кабинета. Директор приглашает меня на экскурсию.
— Это основной цех. Сборка готовых изделий, — поводит рукой Юделевич по огромному светлому помещению, где за длинными рядами столов трудится народ. Больше половины — девчонки. Как поясняет директор, стандартные повторяющиеся много раз движения женщины выполняют намного аккуратнее.
— Мужчины работают на сложных станках, на ремонте. Кстати, Хадарович — мастер по ремонту.
— А что, брака много?
— Брака мало, — категорически не соглашается директор, — население несёт. Когда ремонтируем, когда на запчасти принимаем.
Бродим по закоулкам, наверное, всё-таки не всем. Больше изображаю интерес, чем испытываю. Впрочем, к требухе присматриваюсь. Оцениваю с утилитарной точки зрения. Кое-что мне сильно не нравится. Нет, не здешнее. А то, что внутренности нашей радиоаппаратуры сильно напоминают здешние. Но это ведь гражданская продукция, такого быть не должно. Бытовые радиоприёмники работают в спокойной обстановке, их не трясёт часами, не забивает пылью и дымом, не таскают туда-сюда, хотя…
Меня очень впечатляет реальное испытание приёмника и упаковки. Бросают на бетонный пол с высоты полтора метра. Приёмник продолжает работать. Сильно. Я б сказал, удачная комбинация свойств упаковки и крепости конструкции.
После того, как приёмник заработал после падения, директор смотрит на меня с гордостью.
— Запас прочности приличный, — мне не жалко одобрить, это же правда, а человеку приятно.
Возвращаемся. Саша как раз заканчивает с формальностями. Ему недолго, это потом в штабе из парней душу вынут. Адъютант мой только выписки из личных дел сделал и паспортные данные снял.
К концу дня мне становится тошно. Опять эта бюрократия не даёт сразу впрячься в дело. Раздражение удерживает только сравнение не в пользу моего времени. Завтра парни… нет, пожалуй, завтра ещё не начнут.
В штаб отвожу их на своём бронеавтомобиле. Без меня не пропустят.
1 апреля, вторник, время 09:30.
Минск, Красная Роща, авиазавод № 453.
— Если так дело дальше пойдёт, уже в сентябре первый самолёт выпустим, — с подъёмом заверяет меня директор пока ещё не существующего завода Анисимов Виктор Николаевич.
После утреннего разгона в штабе, проведённого в предельно быстром темпе, я сразу сюда. Это второй ключевой фактор после связи — авиация. Два авиационных завода под моим началом — сила неимоверная. Директор настолько фактурен, что может инструктором по какому-нибудь стилю рукопашного боя работать. Высок, дюж и с живым блеском в глазах, которые не пропускают ни одну сколько-нибудь стоящую особу в юбке.
— Вы с ума сошли? — январский холод в моём голосе остужает его восторги, — не позже июня первый самолёт должен быть. И не в ущерб, бл…, качеству.
Анисимов смотрит ошеломлённо. А ты чего думал? Командующий округом зря возле тебя отплясывает?
— И не Ил, — добавляю ему смятения, — Илами меня Смоленский завод завалит. Ты будешь Яки выпускать.
— Но ведь по плану… — теряется директор.
— По плану ты когда должен первый Ил выпустить? В 42-ом году? Вот и не забивай себе голову, — всё так же холодно заявляю я, — к тому времени и планы могут измениться. Не изменяться — будешь выпускать и то и другое.
— Мощностей не хватит.
— Хватит. В две или три смены будешь работать. Ещё один цех построишь.
— Дадите ещё один строительный батальон? — директор мгновенно оживает и тут же стухает, завидев у носа мой кукиш.
Мы как раз стоим на месте, где мой батальон уже возводит стены. Ещё немного и примутся за крышу.
— Нет никакого смысла тебе второй батальон давать. Нечем ему заниматься. Сейчас тебе крышу поставят и можешь оборудование монтировать. А пока ты цех запускаешь, мои строители тебе второй отгрохают.
— Кадров не хватит, — кручинится директор.
— С чего это? Завод в плане, должно быть всё предусмотрено.
— Предусмотрено. Но по плану первый самолёт не раньше конца года, на осень и запланировано комлектование штатов.
— Ускоришься, — я почти равнодушен к чужим бедам. Мне давно известно стремление подчинённых до предела загрузить начальство. Чем больше помощь от начальства, тем легче работать. Но я не золотая рыбка.
— Когда дойдёт дело до сборки Яков, командирую тебе с полсотни авиатехников. Им полезно будет знать самолёт изнутри, руку набить. И тебе не с нуля их учить.
И сразу уточняю, чтобы губы раньше времени не раскатывал.
— Но это будет временно, не позже конца июня я заберу их обратно. С кадрами тебе могут помочь военкоматы. Можем просто призвать на сборы кого угодно и строем с песнями отправить тебе. Выпускников школ сагитируй. Тебе и девчонки подойдут.
— Товарищ генерал, дайте своих авиатехников хотя бы до конца июля, — Анисимов смотрит на меня, как верующий на икону.
До конца июля, ага. Но не говорить же ему, когда война начнётся. Хотя у меня Яков не так много, хватит оставшихся техников их обслуживать. А командированные потом будут возвращаться в части с партиями самолётов. Практически собранными собственными руками.
— Посмотрим, — уклончивого ответа директору мало, вздохнув, уступаю, — ладно, побудут у тебя до июля…
— До конца июля, — негромко и твёрдо заявляет Анисимов.
Сука! Дожимает до конца, я аж лицом темнею.
— Хорошо, — выдавливаю сквозь зубы, — но 30 июля ни одного моего техника у тебя не будет.
— 31-го, — бьётся за каждый день, сучий потрох!
— До 31-го июля, — я отворачиваюсь, снова поворачиваюсь, — но только попробуй мне в начале июня первый самолёт не выпустить.
— До 30 июня.
Ему понравилось что ли?
— До 15-го, — отрезаю окончательно, — и торговаться не будем. Надо!
— И литейно-прокатный цех строй. Сырьё у тебя будет, — уже через плечо бросаю напоследок.
Видимая злость на моём лице быстро исчезает, когда я удаляюсь от успевшего проесть мне печёнку директора. Не так плохо разговор прошёл, как полагает мой адъютант.
— Что, Саш, думаешь, он меня сделал? — выражение из моего времени, но Саша быстро схватывает. Что-то быстро исчезает с его лица, какое-то сомнение, и сменяется безграничной верой в непогрешимость высокого начальства.
— Никак нет, товарищ майор, — заявляю я, — мне выгодно обучить у него авиатехников. Самых мастеровитых ни один командир полка не отдаст. Совсем плохоньких уже я не возьму. Зато теперь я точно знаю: 15 июня отсюда вылетит первый Як.
— А как ты понимаешь, самолёты по одному не собирают, — мы садимся в бронеавтомобиль, — поэтому будет партия. В штаб! — командую водителю.
В штабе займусь бумажной волокитой. Авиатехников надо собрать, уточнить с авианачальством состав командированных, издать приказ, позаботиться о размещении в Минске и организовать ежедневную доставку на завод. Подъёмные выдать. Зарплату им Анисимов заплатит.
Истребительных полков у меня семнадцать, в среднем по три техника… хм-м, можно и по пять человек, и даже больше, пожалуй. На радость Анисимову, думаю, возражать не станет против сотни техников. И качество самолётов будет выше. Не сделаешь что-то толком, потом в полку будешь на коленке переделывать.
1 апреля, вторник, время 09:30.
Минск, Мачулище, военный аэродром.
Аэродром только строится, но взлётная полоса почти готова. Тяжёлый самолёт пока не сядет, но истребитель, а тем более У-2, запросто. 59-ой истребительной дивизии пока существует только на бумаге. И на бумаге не было бы, не ускорь мы с Копцом его создание. Десяток МиГов я сюда отписал, но когда они ещё прибудут. Я и так сильно подстегнул создание авиадивизии. Тут и народу чуть-чуть да маленько.
— Товарищ генерал, когда машины будут? — лицо у комдива Туренко круглое и располагающее. Начинающаяся лысина, как продолжение лба его нисколько не портит.
— Вы нам хоть завалящих ишачков подбросьте.
— Ты это сам с Копцом решишь. У Белова освободиться эскадрилья. И-15 и И-16, вот их и выпросишь. Тебе Минск прикрывать надо. Сошлёшься на меня.
— А если не даст?
— Не даст, тогда посмотрим. Он в курсе, что ты — голый.
Он что-то ещё бухтит, пока мы идём вдоль строений. Недолго идём, кроме штаба, небольшого склада и столовой нет ничего. Есть самое главное — электричество. Вдали рычал трактор, и сновали несколько человек. Взлётную полосу удлиняли.
Нет ничего, и времени нет, чтобы всё по уму делать. Придётся парней на голое место присылать. Но есть и в этом плюс, будут участвовать в строительстве жилья для себя и рабочего ангара.
— Завтра к тебе прибудет специальная инженерная группа. Три радиотехника. Займутся радиосвязью на самолётах. Подумай, где они будут жить и работать. Место для жилья и отдыха на втором месте. Поначалу будут ездить сюда, как на работу…
— Мы все сейчас так, — вздыхает полковник.
— Не понимаю, почему ты самолёты просишь, когда у тебя нет ничего. Ни казарм, ни ангаров, ни складов вооружений.
— Будут самолёты — будет всё, — улыбается полковник. Ещё один хитрец. А мне придётся стройбат сюда перебрасывать? Ага, сейчас! Роту обслуживания без меня сформируют, дело отлаженное.
Стройбатов у меня, на самом деле, немного. Всего четыре, и один уже у Анисимова. А вот строительных участков УРов у меня до чёрта. И делать им особо нечего. Гродненское стройуправление я оставлю на месте, а вот из Ломж заберу. Для них аэродром слишком короткая косточка, работы надолго не хватит. Но мне ещё бомбоубежища надо строить, старую линию УРов восстановить до приемлемого уровня. На всякий случай и не везде, но вдруг пригодится.
Коротко вздыхаю, никак моя заветная мечта не приближается. Бегу изо всех сил, а она, как горизонт, не приближается. Хочу зайти в свой самолёт и связаться, с кем угодно. С любым штабом, а то и отдельным самолётом или танком. Спокойно и без проблем, как в моём времени по сотовому. Вот интересно, ничего им не мешало, плевать на все помехи, хоть в машине говори, хоть в самолёте, хоть в поезде. Особенность сверхвысоких частот? Или цифровой сигнал легче очистить от помех?