Вопрос с превентивным авиаударом по моим аэродромам я решу. Он уже решается. В самом худшем для меня случае люфтваффе господство в воздухе придётся выгрызать. В подарок, как случилось в моей истории, Геринг его не получит. В самом лучшем случае, господство в воздухе будет за моими ВВС. Вот только что они будут с ним делать, мои малоопытные лётчики?
Картина целиком пока не вдохновляет. Всё происходит фрагментарно и бессистемно. Окончательно проясняется только тема летающего командного пункта. Хотя нет, не проясняется. Надо усилить вооружение, а при установке мощных пушек конструкцию самолёта начнёт трясти. Не так просто это сделать. Отдам на откуп конструкторам, им руки выкручивать, себе дороже. Одну пару бомбовых подвесок сократят, а вторую можно переделать в гондолы для стрелков. Мне не бомбардировщик нужен, а летающий КП. Небесный филиал штаба.
Решение принято? Ещё раз обдумываю со всех сторон. Принято! Берусь за телефонную трубку, командую дежурному связисту:
— Соедините меня с Казанским авиазаводом.
21 апреля, понедельник, время 18:45.
Минск, квартира генерала Павлова.
— Ну, па-па-а-а! — кричит обиженная Адочка. Что случилось? Спускаюсь к самому себе из заоблачных генеральских дум, никак меня не отпускающих.
Вон оно что? Так задумался, что на автопилоте разгромил дочку в уголки два раза подряд. Да с треском разгромил.
— Извини, Адочка, — каюсь, делаю страшно виноватый вид, — задумался и не заметил.
Борька покатывается со смеху, Ада непонимающе таращит глазки. Старший брат от её вида хохочет до икоты.
— Иди сюда, — улыбающаяся жена утешает дочку, взяв её на колени.
Кажется, я раскрыт. Адочке можно голову заморочить, но подлый Борька наверняка её теперь дразнить будет. Как папа её обманывал, нарочно поддаваясь.
Сегодня поговорил с Мишей Кагановичем, а потом и Петляков подтянулся. Конструктор заверил, что они добились уверенного полёта на высоте 10 тысяч 200 метров.
— Я помню, Дмитрий Григорич, что вы просили двенадцать с половиной, но там огромные трудности. Если мы и добьёмся надёжной работы двигателей, то экипажу там будет очень непросто. Минус пятьдесят за бортом, атмосферное давление в одну четверть. Испытания нагнетателя воздуха в салон удовлетворительных результатов не дают.
— Владимир Михайлович, сделайте вот что, — морщусь, ну почему я должен их учить? Они ж инженеры, учёные, должны соображать лучше меня, — прямо на земле включайте двигатели, ваш нагнетатель и помещайте в салон источник дыма. Вот и увидите наглядно, где у вас нарушена герметизация. Если необходим кто-то внутри, пусть противогаз наденет, да хоть костюм водолазный.
Мне совсем не интересно работать на высоте несколько часов в режиме кислородного голодания. Заодно и про всё остальное выкладываю. И про более мощное вооружение и про ненужные бомбосбрасыватели.
— А в гондолах лучше по два стрелка разместить, — мечтаю я прямо в уши конструктору, — с крупнокалиберными пулемётами. Один пулемёт в передний нижний сектор, второй в задний нижний. Так у нас самолёт будет защищён со всех сторон.
— Возможно, придётся вам ещё бомбовую нагрузку снизить… — задумывается Петляков.
— Из-за дополнительных огневых точек?
— Нет. На большой высоте расход топлива больше.
— Снижайте, — мне действительно большое количество бомб на борту не нужно, так, на всякий случай, — полтонны мне хватит.
— И давайте так договоримся, — надоедает мне эта история с самолётом, времени нет, — добьётесь приемлемой герметизации, высоты уверенного и продолжительного полёта на десять с половиной тысяч, поставите эти четыре пулемёта — будем считать, что мои требования удовлетворены. Таких самолётов мне нужен десяток.
— Но принимать образец всё равно будете лично?
— Конечно. Там ещё нужны мелкие доработки по обеспечению устойчивой радиосвязи, но с этим мы справились. Привезу вам готовое решение.
Для того, чтобы это самое решение им привезти, мне не нужны никакие документы. Ни чертежи, ни спецификации, ничего, кроме самого самолёта, на котором я прилечу. Сами всё посмотрят и сделают. Не генеральское это дело — чертежи рисовать.
— Пап, — спустя полчаса меня прижимает Борька. Такое моё отцовское дело, отдавать иногда себя детям на растерзание.
Борька напоминает мне наш разговор про артиллеристов.
— А ты из винтовки стрелять умеешь? — артиллерист ты или лётчик, стрелять из личного оружия уметь обязан.
— На первую ступень «Ворошиловского стрелка» нормативы выполняю, — гордится Борька.
— Да? Что-то я у тебя значка не вижу, — первая ступень это замечательно, но есть и вторая, ещё круче, но там практически подготовка снайперов идёт. Борька отмахивается.
— Ой, да они там в клубе рубят всех под корень. Один раз комсомольское собрание пропустишь, из списков сразу вылетаешь. У нас многие нормативы сдают, а значки только троим дали, — Борька разочарованно кривится. Вот те на! Генеральского сынка из списков турнули! Нравятся мне эти времена, это как бы ни самое брутальное, что мне встречалось.
— Так я чего хотел, пап, — сворачивает Борька на свою тему, — а ты не мог бы дать мне артиллерийские таблицы для стрельбы? Я бы с друзьями потренировался.
Смотрю на него, не мигая. Озадачил!
— Ты одну вещь не предусматриваешь, — размеренно, пытаясь собрать мысли в кучу, начинаю я, — тактико-технические данные наших вооружений засекречены. Там не сильно высокий допуск нужен, но всё-таки он есть.
— Решим так, сын, — кому, как не генералу на ходу решения принимать, — я подробно вопрос в ближайшие дни проясню. Если можно, я тебе дам таблицы. На 50-мм или 82-мм миномёт, к примеру. Если сразу нельзя, подумаем, как оформить допуск. Возможно, с тебя и твоих друзей подписку возьмут.
Борька взахлеб начинает рассказывать, что он придумал. А я удивляюсь, почему до этого сам не додумался. Это же так просто! Очень просто тренировать артиллеристов стрелять по карте. Там главное и самое элементарное, — всё по приборам делается, — направление. А вот установку угла стрельбы и надо тренировать. По сути надо заучить таблицу наизусть, хотя бы примерно. Дальше, при набирании опыта, появится чутьё. Охотник по таблицам ничего не высчитывает. Сознательно не высчитывает, этим подсознание занимается на основе предыдущего опыта.
Борька затрагивает только идею. Остальное сам додумываю.
— Мы, то есть, я, например, высчитываю по таблицам нужный угол. Потом спрашиваю парней и говорю: недолёт, перелёт…
Молодец! Говорить ему не буду, но он подсказал мне методику тренировки артиллеристов всех специальностей. При таком способе львиная доля времени уйдёт на заочное обучение. Мне потом остаётся только по-быстрому провести экзаменационные стрельбы на полигоне. Причём сделаю это очень быстро. Несколько десятков артиллеристов, — корректировщиков, командиров батарей, наводчиков, — пропущу за один день. За неделю всех в округе. Забывать о постоянной боеготовности нельзя. Отсутствие даже одного расчёта из состава батареи её ослабляет, потому и надо изворачиваться на предельной скорости. Сразу же решаю, что нет необходимости вытаскивать расчёты целиком. Выучку по скорости вывода на новые позиции и изготовлению к стрельбе можно провести на месте.
Нюансы будут. Наверняка у каждого орудия свои индивидуальные особенности. В эпоху товарного массового производства всё стандартизировано, но какие-то допуски всегда есть. Надеюсь, они заметно не скажутся.
Всё представляется исключительно элементарным и простым, как ответ на каверзную загадку, когда его услышишь. Как научить артиллериста стрелять по карте? Да по карте же и научить. Не всё так просто, конечно. Был бы под рукой компьютер или хотя бы калькулятор, можно было бы быстро высчитывать вертикальный угол стрельбы. Как имеющий педагогический опыт знаю, что чем быстрее реакция учителя на ошибку, тем быстрее проходит обучение.
— Что? — впав в задумчивость, пропускаю слова сына.
— Миномёт это здорово. Хотя он только навесом стреляет.
— Хватит для начала, Борь…
Не всё так просто будет в обучении. Без компьютера.
22 апреля, вторник, время 09:05.
Минск, штаб округа.
Можно и без компьютера, — приходит ещё одна очевидная мысль. Мы с Болдиным расписываем перебазирование части мобскладов, в некоторых точках резервные склады уже готовы. В расположении 10-ой армии и недалеко от Барановичей
— Начинаем перебазирование части складов, — говорю Болдину, — по возможности скрытно и без промедления.
— Что значит скрытно?
— Это значит, не привлекая внимания гражданских и немецкой авиаразведки. Некоторые склады так близко к границе, что могут заметить движение, даже не залетая за неё. Если смогут ночью без включения фар, пусть перевозят ночью.
Обсуждаем всю эту текучку, но параллельно обдумываю методику обучения артиллеристов. Не было раньше такой способности. Говорят, мужчинам такое вообще не по силам. Но сейчас нас двое, наверное, поэтому и. Можно без компьютера. Даже я, артиллерист ниже среднего, могу квалификационный экзамен провести. Нужно на каждый тип орудия составить подробные таблицы, с шагом в одно малое деление угломера…
Из внутренних диалогов.
Павлов: Ты чего несёшь, штафирка?! Такие таблицы давно есть!
Кирилл Арсеньевич: …у, глядь!
Ну, тем лучше. Насколько я понял из презрительного бурчания генерала, стрельба по карте не есть самое сложное. Ну-ну, посмотрим…
— До конца мая не успеем, Дмитрий Григорич, — ограничивает Болдин мои хотелки по перебазированию складов.
— Готовь приказ на снятие с УРов ещё одного стройуправления.
— Какого?
— 73-ого. Ему этим летом там нечего будет делать. Все УРы снабдит «стаканами» Гродненское управление.
Дальше расписываем фронт работ для 73-го стройуправления. Всё пойдёт в приказ.
Болдин тоже в курсе моих планов по складам. Большая часть снаряжения, требуемого для мобилизованных, — личное оружие, обмундирование, пулемёты, лёгкие миномёты и полевая артиллерия, боеприпасы и запасы ГСМ, — должно быть сосредоточено рядом с крупными городами. Минск, Гомель, Барановичи, Витебск, Орша, Могилёв, Смоленск. Тяжёлое и зенитное вооружение переместить в Минск и Барановичи.