После обеда с Никитиным корпим над картой. Буквально цветёт генерал последнее время. По его виду, бьющей через край энергии, догадываюсь, насколько он засиделся, командуя корпусом, существующим только на бумаге. Половина всех поставляемых танков идёт ему. Формируется второй полноценный танковый батальон. Начали приходить первые ЗСУ, тоже ему в первую очередь. Прикрепил ему несколько эскадрилий, У-2, Су-2 и звено Яков. Пока хватит. Потом сформируем штурмовой авиаполк. Корпус растёт на глазах.
Вообще-то я подозрительно отношусь к идее подчинять авиачасти наземным войскам. Они их моментально спалят. Но идея имеет право на существование, не придётся кланяться авиаторам, когда твои позиции бомбят, как хотят. Или достаёт какая-нибудь дальнобойная артбатарея в глубине вражеской обороны. Оперативность дело не последнее. В качестве эксперимента можно придать корпусам истребители и штурмовики. Поглядим, что получится, много давать не буду.
— Знаешь, что, Андрей Григорьевич, — задумчиво говорю я, откидываясь на спинку стула и бросая на карту карандаш, — пожалуй, не будем делать тебе мехкорпус…
Наслаждаюсь растерянным видом генерала, так похож сейчас на мою Адочку, когда её чего-то очень желанного лишают.
— Будешь моторизованным корпусом, — продолжаю, и постепенно Никитин светлеет лицом. — Сильные у меня сомнения, что количество танков главное. Много танков в одном месте — большая сила. Большая сила, которая привлекает большое внимание. Их бомбят, их обстреливают пушками, подтягивают противотанковые средства. Как ни странно, чисто танковые части не так мобильны и слабо защищены. Ударные войска должны представлять собой комплекс разных родов войск. Лёгкие подвижные подразделения на мотоциклах и бронеавтомобилях, зенитные части, пехота, снабжённая средствами передвижения, авиация для разведки и поддержки с воздуха. Само собой, артиллерия всех видов.
Во многом это есть. Нет ни одной танковой дивизии без артиллерийского полка. Но перекос в танковую сторону просматривается явно.
— Видишь ли, друг мой, — утешаю дальше, — когда ты ещё получишь тысячу танков? Через три года? А вдруг немец завтра нападёт?
Киваю на его главный стол, где лежит газета «Правда» за вчерашний день. Заметку «Отступление англичан на Крите» мы внимательно прочли. Немцы заканчивают зачистку Балкан и, в частности, Греции. Крит — последний греческий оплот, который продержится недолго.
— Думаешь, после Грэции за нас возьмутся?
— Не исключаю такого варианта. А раз не исключаю, к нему надо готовиться, — после двухсекундного раздумья принимаю решение, о котором те самые две секунды назад даже не помышлял. — Андрей Константинович, подумай вот о чём. Тебе надо взять под свою руку пехотное училище. Подумай, как. Могу и просто подчинить тебе, но мне не нравится решать вопросы тупо в лоб. К тому же выпускники остальных училищ — тоже твои.
— Грыгорыч, эта же просто, — Никитин опять меня удивляет, — делаешь меня хглавным экзаменатором, вот и всё.
Правильно!
— И они должны заранее знать об этом! — поднимаю палец вверх.
Вечером со своей ротой возвращаюсь в Минск. Последние дни основное внимание уделяю 20-му мехкорпусу, который одновременно выполняет функцию окружного учебного центра. Измотался бы в конец, если бы не ежедневное общение с семьёй. Давлю лёгкий смешок. Адочка сама не представляет, какую важнейшую стратегическую задачу в масштабе всего округа она решает. Восстанавливает работоспособность командующего, прямо хоть медаль ей за это выписывай. За боевые заслуги, ха-ха-ха…
Всех остальных я тоже не забываю. На моём ТБ летает полковник Анисимов и не даёт засиживаться всем командармам. По согласованной со мной и во многом мной придуманной программе.
2 июня, понедельник, время 8:55
Вокзал г. Брест.
— Внимание отъезжающим! — рокочет над перроном громкоговоритель. — До отправления спецрейса Брест — Могилёв пять минут! Просьба провожающим покинуть вагоны!
Суета на перроне мгновенно усиливается. Провожающие, на девять десятых состоящие из женщин, вразноголосицу дают последние наставления, — в холодную воду не лезть, без панамки не ходить, — детским рожицам, которые судя по их виду, с трудом сдерживают бурную радость от избавления от родительской опеки.
Проводники вежливо, но настойчиво выпроваживают особо настырных и не желающих расставаться с ненаглядными чадами женщин.
Свисток заглушает последние выкрики, паровоз выпускает несколько порций дыма, его мощные суставы шатунов начинают двигаться. Металлическое «Ох!» с лязгом прокатывается по всему составу. Начинается традиционное и безнадёжное соревнование провожающих с бездушным разгоняющимся всё быстрее железом. Заканчивается оно, как всегда, на конце перрона, когда скорость поезда уже такова, что только тренированный человек может угнаться.
— Зря я согласилась Полиночку в пионерлагерь отправить, — вздыхает светловолосая симпатичная полноватая женщина лет тридцати пяти. Похожий на неё паренек лет четырнадцати удивлённо глядит на мать.
— Мам, комендант же приказал!
Женщина кривится, но контраргументов не находит. Приказ коменданта ясен и не двусмыслен. До 12 июня в крепости не должно остаться ни одного гражданского, не работающего на стратегических объектах. Электростанции, железной дороге, хлебопекарнях и так далее. Детей требовалось вывезти всех. До 16 лет включительно. Основание простое и железобетонное: в городе требовалось провести некие военно-технические мероприятия. Лишние глаза — ни к чему. Да и какие могут быть возражения? Дети будут содержаться почти бесплатно, под постоянным приглядом. И родителям временами надо от них отдохнуть.
После обеда и ещё раз до вечера картина повторяется. Вечером в городе не осталось ни одного ребёнка младше четырнадцати лет. Несколько человек лежали в больнице. Нетранспортабельность — единственная признаваемая объективной причина остаться в городе.
В этот день, а также третьего и четвёртого июня, то же самое происходило в Кобрине, Белостоке, Гродно, Лиде и целом ряде маленьких городков и посёлков в стокилометровой приграничной зоне. Согласно передовице «Советской Белоруссии» республиканское правительство и ЦК компартии Белоруссии взяли на себя обязательство обеспечить всех детей республики полноценным летним отдыхом.
(Брестский вокзал, 1941 год)
Глава 14. Тучи на границе
21 июня, суббота, время 17:40
Сталинская школа II ступени № 4, актовый зал.
Если завтра война, если враг нападёт
Если тёмная сила нагрянет —
Как один человек, весь советский народ
За свободную Родину встанет.
Грянул небольшой хор восьмиклассников со сцены. Зал, заполненный учителями, родителями и выпускниками школы, как будто повлекло непреодолимым течением мощной реки. Непроизвольно все подпевают. Боря Павлов тоже не может удержаться и чувствует, что если б захотел, всё равно не смог бы. Особенно начало, дальше слова идут торжественно и размеренно, но вот начало его всегда уносит.
Как и всех остальных. Митька слева тоже шевелит губами, еле слышно, но мелодично напевает Зоська справа. Весь зал несёт в одном потоке. На заднике сцены в близкую, но только ему одному видимую цель, смотрит великий вождь всего советского народа и мирового пролетариата.
Торжественное вручение аттестатов закончилось полчаса назад. Игорь Корнейчук, сидит сразу за Митькой, как лучший ученик, получил его первым. Борис замкнул первую четверть лучших в классе. Неплохой результат, с учётом того, что троечников почти нет. В слове «почти» виновата Зоська, схлопотавшая трояк по физике.
Затем поздравительная речь директора школы Ильи Фёдоровича Крюка. Неугомонная Зоська подталкивает локтем.
— Борь, у директора усики, как у твоего отца…
— У моего отца нет усиков, — отмахивается Борис, — сбрил. Хватит болтать!
Игорёк, худощавый, лёгкий, но крепкий паренёк, — не гляди, что очки носит, как «хтиллигент», — время от времени обзывает Зоську «находкой для шпионов», намекая на её неисправимый характер безудержной болтушки.
— Дорогие выпускники! — гремел голос директора, — наша страна идёт вперёд семимильными шагами, вперёд в светлое будущее. Жить и работать в этом будущем, вам, юным строителям коммунизма. В нашем городе только за этот год построили три новые фабрики, запустили несколько новых цехов и начали строительство нескольких заводов. Расширяется Белорусский университет, открываются новые учебные заведения. Все дороги открыты для вас, и никто нам не сможет помешать.
— Несмотря на сложную международную обстановку и происки мирового империализма великий вождь и учитель товарищ Сталин уверенно ведёт наш Советский Союз к новым и новым победам и свершениям. Будьте достойны доверия товарища Сталина, коммунистической партии и советского правительства, надежд ваших учителей и родителей, дорогие выпускники! А сейчас торжественный концерт.
Бурные аплодисменты провожают уходящего со сцены директора. У Бориса даже ладони заболели.
Концерт был разнообразен. Стихи, сольные песни, акробатические этюды, всё как положено. Потом отодвинули стулья, организовали стол и начинается самая волнующая и приятная часть — танцы. Борис с друзьями начал тренироваться за две недели, кое-как освоил вальс. Туго у него с танцами шло. Чуть получше у Митьки и совсем хорошо у Игоря.
Борис с друзьями время от времени, пытаясь делать это незаметно, рассматривают девочек. Все в новых лодочках босоножках с ослепительно белыми носочками. Самые смелые в вызывающих платьях в горошек, да ещё с фонариками. Кто-то расхрабрился на отложной воротничок немного другого цвета с платьем и необычной формы. На таких смотрят чаще, перешёптываются одноклассницы и родительницы, девушки смущаются. Прямо в глазах рябит.
Девочек в классе заметно меньше, но им повезло. Их троих «обслуживает» Зоська с подружкой Люськой. Так-то на одну девушку приходится два парня.
Бориса во время обучения вальсу всё время заносило, он не мог удержаться от неконтролируемого ускорения вращения. Спас его Игорёк.