— Если будет нарушен пункт 3 настоящих предложений — вы будете уничтожены.
— Если не будет выполнен пункт 4 настоящих предложений — вы будете уничтожены.
Надеемся на твёрдость вашего разума, господин полковник».
Полковник Анисимов по поручению командующего округом генерала армии Павлова.
27 июня 1941 года ___________
(Подпись)
Полковник Милберг откладывает ультиматум. По размышлении складывает его вчетверо и прячет в карман. Не надо его пока никому видеть. Настроение его не ухудшилось. Нечто подобное он уже подспудно ждал. У него нарастало и крепло внутри ощущение, что русские делают с ними, что хотят.
Четыре дня назад их не пустили в близлежащую деревню. Вердаммт! Не было никакого боя! Их просто не пустили! В качестве непреодолимого шлагбаума перед ними стала стена разрывов тяжёлых снарядов, не ниже 15 см калибра. Густота залпов была такова, что пришлось сразу отступить. Во многих местах стоят таблички «Проход воспрещён! Заминировано!», так надоевшие во время продвижения от Буга. Попытки разминирования или разведки пресекаются снайперским огнём. Речушка, до противоположного берега которой можно доплюнуть — непреодолимая преграда. Фактически он не провёл ни одного боя, но уже потерял шесть танков, несколько бронемашин и до двух рот пехоты.
И это крайне неприятное ощущение, что они у русских, как на ладони. Полковник был уверен, на всех картах ближайших артиллерийских и миномётных батарей все его силы указаны с точностью до метра. Какая тут, к дьяволу, война?! Сам Наполеон спасовал бы.
Вонзившийся в тело русского медведя коготь арийского орла отсечён. Полковник уже без русских знал, что заслоны, защищающие дорогу, снесены. Вчера связисты слышали панические сообщения по радио и требования помощи. Насколько полковник понимает, помощь не пришла.
Думал он всего пять минут, хотя чувство времени ненадолго потерял. Вынырнув из тяжёлых раздумий, полковник с удивлением обнаруживает в руках Люгер. Какого дьявола? Нет. Он не будет бросать своих солдат на произвол судьбы.
Через минуту, у входа в палатку подзывает Ланца.
— Скажите, ефрейтор, на словах русские ничего не велели передать?
— Простите, герр оберст, — кается ефрейтор, — русские не настаивали, но если вы прикажете…
— Говорите, Ланц.
— Русские сказали, что их новые танки для нашей противотанковой артиллерии неуязвимы, — ефрейтор делает паузу и добавляет. — Но они мне его не показывали. Вполне вероятно, врут, герр оберст. Правда, они сказали, что ахт-ахт его пробьёт.
Полковник резко мрачнеет. Значит, правда. Иначе русские не стали бы говорить про ахт-ахт. И у его группы таких зениток нет. Они практически безоружны перед русскими. Пустят эти танки вперёд, как каток и всех намотают на гусеницы. Кто останется жив после бомбёжек.
Через минуту в палатке начинают собираться командиры приданных частей.
Но прежде, чем озвучить ультиматум русского командования, полковник кое-что сделал. Немного, но кое в чём важном он поможет родному вермахту. Может, хоть чуть-чуть им будет легче. Полковник криво улыбается и начинает излагать своим офицерам суть требований русских.
И отдаёт приказ. С затаённой надеждой глядит на офицеров. Может, найдётся хоть один? Нет, все только козырнули. Полковник вздыхает. Не нашлось ни одного, который взял бы и пристрелил его, как изменника и труса. Он бы пальцем не шевельнул, молча принял бы пулю. Нет, не нашлось никого, кто взял бы на себя всю ответственность.
— Итак, господа. Давайте определимся с составом парламентёров к русским…
В это время командованию 2-й танковой группы шла шифрограмма примерно такого содержания.
«…По неподтверждённым данным русские располагают танками нового типа, лобовая броня которых непробиваема для полевой противотанковой артиллерии. Предположительно их может взять только зенитное орудие Flak-37 8,8 см или сопоставимое…»
И ещё. Откуда русские так быстро узнали про пушку ахт-ахт?
25 июня, среда, время 18:50
Дорога 5 км к югу от Друскининкай. Граница с Белоруссией.
Окруженцы, бывшие военнопленные, уверенно пробираются вдоль железной дороги. Давно улетел легкораненый летун, так весело проведший с ними время. Вместо него прилетел другой старлей, уже пехотный и не такой улыбчивый, — совсем не улыбчивый, если честно, — и властно отправил лётчика в родной полк. Тот приказ выполнил без промедления, однако уже сидя в самолёте, громко грозил непонятно кому, что он улетает, но обязательно вернётся. И всем покажет. Что покажет, не сказал.
Их сводной роте бесшабашный и весёлый лётчик понравился.
— Семён, никакой линии фронта не заметил, — недоумевает Владик, — почему у меня ощущение, что мы идём по своей территории?
— Может потому, что нас уже встречали передовые разведдозоры? — ухмыляется Семён.
— Линии фронта нет, — пытается объяснить Владик.
— Может потому, что её нет? — Семён ухмыляется ещё шире.
— Да ну тебя… — отмахивается Владик. Но поговорить хочется.
— До своих дойдём, раскидают нас, — авиатехник вздыхает.
— А ты чего, в пехоту хочешь?
— Не хочу. И с ребятами расставаться не хочу, — опять вздыхает Владик.
— А ты умеешь на самолёте летать?
— Нет, — Владик вслед за впереди идущим перешагивает небольшой полусгнивший ствол, — а с парашютом прыгал. Как-то заставляли нас.
— Ну, и как? — Семён смотрит с любопытством.
— Чуть не обосрался, — честно признаётся Владик. Несколько человек вокруг них сдавленно хихикают. Семён нет, сержант серьёзен.
Глава 19. Литва
Историческая справка: оборона Прибалтики в 41-м году.
Каунас был захвачен 23 июня, Вильнюс — 24 июня, 26 июня были захвачен Даугавпилс, 29 июня — Паневежис и Лиепая. Буквально за 4 дня войны вермахт уже контролировал почти всю территорию Литвы. А за 18 дней войны советские войска отступили на глубину до 450 км и Прибалтика оказалась оккупированной. Учитывая, что 8-я танковая дивизия вермахта к исходу 25 июня подошла к латвийскому городу Даугавпилс, получается, за 4 дня от границы она двигалась в среднем со скоростью 85–90 км в сутки. Невероятный темп наступления! Кстати, в Первой Мировой войне немцы не могли взять Даугавпилс (тогда Двинск) 2,5 года, а во Второй они взяли его ровно за 1 день.
Фактически единственным достойным в смысле военного искусства эпизодом сражения в Прибалтике с советской стороны стала оборона Лиепаи, продлившаяся с 23 по 29 июня. Умело руководил обороной командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Н. А. Дедаев. Ещё за день до начала войны Дедаев отдал приказ вывести из казарм войска (как бы на учения) и рассредоточить их вокруг города. Таким образом, немецкие бомбардировщики утром 22 июня бомбили в Лиепае пустые казармы гарнизона. Пехотинцы, моряки и отряды литовских ополченцев сражались отчаянно, а потом решительной атакой прорвали кольцо окружения. Значительная часть прорвавшихся с боями дошла до своих. И да — защитники Лиепаи при отходе взорвали все мосты. Генерал Дедаев погиб 25 июня, после войны его могила была найдена и останки перезахоронены на центральном кладбище Лиепаи.
22 июня 1941 года в 3:40 немецкая авиация нанесла удар по аэродромам, а также по районам сосредоточения и выдвигающимся колоннам войск. В 4:00 началась кратковременная артиллерийская подготовка, после чего немецкие войска перешли в наступление, и началось приграничное сражение. В течении дня немецкие войска заняли 14 населенных пунктов, а передовые части 4-й танковой группы вышли в район северо-западнее западнее Каунаса к реке Дубиса. Части 3-й танковой группы форсировали Неман в районах Алитус и Меркине. Таким образом, в результате удара танковых соединений Вермахта, в первый же день войны Северо-Западный фронт оказался расчленённым практически по линии разграничения 8-й и 11-й армий.
На следующий день немецкие войска заняли Каунас, Пренай и Расейняй. Началась оборона Лиепаи. Балтийский флот потерял 6 подлодок, тральщик и торпедный катер. На подступах к Шауляю части Красной Армии нанесли контрудар во фланги 41-го немецкого моторизованного корпуса, чем задержали его продвижение на три дня. В направлении на Алитус — Вильнюс немецкие войска, наступали так, как будто бы советских войск в этом районе не было вообще. В основном, не успев занять позиции, подходившие советские войска уничтожались и рассеивались на марше. 24 июня пал Вильнюс.
25 июня восточнее Расейняй была окружена советская 2-я танковая дивизия. Ставка потребовала организовать новый фронт обороны по рубежу реки Западная Двина, однако уже 26 июня немецкий 56-й моторизованный корпус с ходу форсировал Западную Двину у Даугавпилса, 29 июня 41-й моторизованный корпус — у Крустпилса, а 30 июня 1941 года — у Риги. С выходом немецких войск на рубеж Западной Двины закончилось приграничное сражение в Прибалтике, операция вступила во вторую фазу. Немецкое командование взяло оперативную паузу, которая была связана с тем, что вырвавшимся далеко вперёд моторизованным соединениям для дальнейшего наступления требовалось подождать пехотные части, организовать более или менее сплошной фронт по Западной Двине, наконец, произвести зачистку местности южнее и западнее Западной Двины, где вели боевые действия и пытались вырваться за реку отдельные группы советских войск.
Советские войска начали отчаянную борьбу за уничтожение плацдармов на Западной Двине. С 26 июня 1941 года по 29 июня 1941 года велись бои за плацдарм у Даугавпилса, которые не увенчались успехом — и более того: советские войска ещё и были отброшены от исходных позиций на расстояние до 40 километров. Но в этих боях, например, и 3-я моторизованная дивизия СС «Тотенкопф» понесла немалые потери: до двух третей личного состава. 26 и 27 июня были потеряны Шауляй и Лиепае, а 29 июня пала Юрмала. З0 июня -1 июля шли бои за Ригу, которую Красная Армия не смогла удержать.
3 июля моторизованные части Вермахта возобновили наступление по всему фронту. Немецкие войска взяли Гулбене, отрезав пути отхода 8-й армии за реку Великая и части 8-й армии были вынуждены отступать на север в Эстонию. Теперь Северо-Западный фронт был окончательно разрезан на две половины. 4 июля был потерян Остров, но на следующий день красноармейцы отбили его и 6 июля опять сдали. В связи с активным наступлением немецких войск, стратегия действий советских войск была несколько изменена: теперь отступающим частям советской армии вменялось изматывание противника активной обороной в ходе планомерного отступления. Однако, особых успехов эта тактика не принесла и уже 7 июля немецкие войска вышли к окраинам Пскова, а 9-го — взяли его. В тот же день советская оборона по рубежу реки Великой была прорвана, и Прибалтийская оборонительная операция з