– Ну да. – Рэм повёл рукой в сторону чёрной дыры в скале. – Когда мы спали в этой пещере, нам во сне явился бог, и велел устроить здесь алтарь. Но с условием, что мы вернёмся сюда не одни, а во главе многих. Чтобы бог смог возрадоваться и получить богатые дары. Теперь эти люди здесь, и время пришло.
– Ваш бог требует богатых даров? И каких же? – тихо, скрежещущим голосом спросил Филин с Лысого острова. Ромка почувствовал, как по коже пошли мурашки. Надо ответить правильно, от этого зависит что-то важное.
– Наш бог не хочет кровавых жертв, – наконец произнёс он. – Если ему понадобится чья-то душа, он возьмёт её сам. Мы лишь должны оказать ему почёт. Цветами, богатым убранством и возлияниями – маслом и вином.
– Ваш бог двулик. – Филин отвёл взор от пещеры, и поочерёдно обвёл глазами Ромку и Рэма. – Он забирает человеческие души, и не требует ничего, кроме цветов.
Ромка видел, что лицо ветерана медленно бледнеет, а по вискам его катятся капельки пота. Неудивительно, стоять на солнце запакованным с ног до головы в металл и толстую, крашенную в багряный цвет, кожу.
– Я слышал о нём, – тихо произнёс ветеран. – Одной рукой он приводит человека в жизнь, другой – открывает ему врата смерти. Ваш дед, Звездогляд, служит его мрачной ипостаси. Оградите это место, сыновья Фиалки. Оно не для всех.
Они спустились в лагерь, где половина деревьев уже была вырублена, а с окрестных холмов притащены камни для возведения первых домов. Филин молчал всё время, что они пробирались по узкой тропе вниз, к подножию холма, и заговорил лишь, когда впереди показались заточенные поверху брёвна ограды:
– Я вызову из города лучшего архитектора, сыновья Фиалки. У вас будет алтарь, достойный бога. И каменный храм, достойный алтаря. Вы сложите туда свои дары, когда мы разобьём сыновей Белой Коровы, и отрубим им головы. Двуликий бог будет доволен.
– Я же сказал – наш бог не требует кровавых жертв, – Ромка не сдержался, и поскрёб ногтями руку, держащую синий щит. – Никаких отрубленных голов здесь не будет.
– Кровь врага – царю, вино – богу, – церемонно отозвался ветеран. – Каждому своё.
Рэм кашлянул, глядя на Ромку, и тот не нашёлся, что сказать в ответ.
– Муж мой, – Кошка провела горячими ладошками по его лицу, по шее, коснулась руки. Роман почувствовал, как дрожат её пальцы. – Муж мой, почему ты сердишься на сыновей Дикого Кота?
– Я не сержусь на них. – Горячее мясо и сваренное молодой женой пиво приятно грело желудок. В темноте их жилища глаза Кошки влажно блестели, от кудрявых, тщательно вымытых и уложенных венцом на голове волос упоительно пахло цветами. – Сними платье.
– Тогда почему ты так суров с ними?
– Я не суров. – Ромка потянул завязки на её поясе. Ещё не хватало нянчиться с каждым обиженным юнцом. Подумаешь, жён при жеребьёвке не досталось.
– Возьми их к себе в дом. Завтра нам построят новый дом, из камня и дерева. Вождь не может жить в шалаше. Сыновья Дикого Кота храбрые воины. Они будут охранять тебя и твой дом.
– Я тебе не царёк какой-нибудь, – Ромка отшатнулся, и жена принялась торопливо гладить его грудь и плечи. – Ты мне ещё раба с опахалом приставь. Мух отгонять.
– Если хочешь, мой господин, мы найдём человека, который будет отгонять от тебя…
– Хватит! – гаркнул Роман.
Кошка замолчала. Он скорее услышал, чем разглядел в темноте, что она запахивает платье, и отворачивается к стене.
– Послушай, не надо мне этих почестей, – примирительно сказал он, пытаясь повернуть её к себе. – У нас нет рабов. Здесь только свободные люди, понимаешь?
– Ты мог бы оказать честь моим родственникам, – прошептала молодая жена. Он услышал, как зашуршали завязки на её одежде. Она повернулась, и он вдохнул запах её волос и свежей травы. – Дай им место в своём доме.
– Ну хорошо, хорошо, – пробормотал он, возясь с непослушными тесёмками. Она придвинулась ближе. – Только зарплату мне им платить нечем…
– Что? – удивилась Кошка. – Ты можешь пообещать им часть добычи, когда вы разобьёте пришлых дикарей. Дай им долю в добыче и кусок земли, муж мой, и они будут вечно благодарны тебе.
«Кусок земли? – подумал Ромка, стянув, наконец, с жены последнюю тряпочку. – Дай им палец, они всю руку откусят. Чёрт, как меня комары покусали. Будут благодарны. Благодарны до смерти…»
Кошка застонала, и последняя разумная мысль улетучилась из головы вождя.
Глава 44
– Помните – это ваша земля. Вы свободные люди, и никто не отнимет дом, который вы построили. Если мы не защитим себя сами, никто нас не защитит. К нам движется чужое племя. Они хотят взять себе нашу землю, наши дома и наших женщин. И только от нас зависит, получат они всё это, или нет.
Роман оглядел своё войско. С возвышения, на котором он стоял, был виден лагерь вплоть до прочной стены из камней и брёвен. Рядом с трибуной, по правую и левую руку вождя, стояли сыновья Дикого кота. Узкие топорики у них на плечах, начищенные до зеркального блеска, отбрасывали солнечные зайчики. Новые, длинные рукоятки топоров перевиты шершавой кожей, и украшены поверху метёлкой ярких перьев. Символ их новой службы.
«Адъютанты-головорезы» – мельком, уже привычно подумал Роман. Когда он впервые появился на совете командиров в сопровождении мрачных юнцов с топориками на плечах – приделать новые рукоятки придумала Кошка, и братья неожиданно согласились – ему казалось, что все будут смеяться. Но командиры и глазом не повели. А глава всадников, Филин, одобрительно оглядел молодых охотников с топориками на плечах, и сказал Роману после совета, понизив голос: «Мудрое решение, Ром. Прекрасный выбор». И Ромка остался гадать, что в этом выборе прекрасного.
Сейчас ворота лагеря были открыты. Войско стояло перед ним, выстроенное командирами. Пехота – легковооружённые воины с пращами и дротиками – их большинство. Воины постарше – эти в стёганых нагрудниках, в руках копья, у плеча – тяжёлые деревянные щиты. Всадники на боевых конях. Этих мало, но они самая боеспособная часть войска. Элита, которую Роман собирался использовать в исключительных случаях.
Особняком стоят пехотинцы под началом Губотряса и его брата Свистуна. Оружие и доспехи для них пришлось привезти из города – столицы народа туруша. Теперь там правил брат покойного Амулетия, старый жрец Звездогляд. Когда двойник вернулся из столицы, привезя в лагерь оружие и доспехи, Ромка в очередной раз убедился, что денежный вопрос неистребим, как тараканы.
За оружием в город к «дедушке» ездил Рэм. И если бы не поддержка Ястреба, который принял личное участие в переговорах с торговцами оружием, кредитные обязательства Романа взлетели бы до небес.
Глядя на ровный строй пехотинцев с прямоугольными щитами, оббитыми по краю металлом; на их короткие мечи у пояса; на круглые шлемы с перьями на макушке (Рэм, как ни торговался, не смог убрать из списка пункт об этих перьях); на копья с длинными, сияющими на солнце наконечниками, Роман думал о цене, которую ему придётся за всё это заплатить.
«Заплатите, когда разобьёте врага, – сказал тогда старший торговец, жирный старик с бородой колечками, глядя на Рэма глазами выжиги. – Сыновья Белой Коровы захватили большую добычу. Они движутся сюда на телегах, нагружённых разным добром, со своими жёнами и детьми. Приведите нам много молодых рабынь, сыновья Фиалки, и вы покроете половину своего долга».
«А вторая половина? – спросил Рэм, взвешивая в руке образец оружия – короткий меч в деревянных ножнах. – Что вы хотите, кроме рабов?»
«Мы хотим… – жирный торговец взглянул в лицо Ястреба, сидевшего тут же и молча смотревшего в огонь очага, и поперхнулся. – Наш город нуждается в золоте, животных для жертвоприношений, и хорошем металле для кузнецов. Враги наши носят оружие. Мы можем взять у вас пятую часть оружия, захваченного в бою».
«Десятую часть», – отрезал Рэм, и, если бы не Ястреб, не сторговаться бы ему тогда до седьмой.
– Клянусь не посрамить своего оружия, не бросить товарища в бою. Клянусь защищать священный алтарь и землю, и жилища, что построены на ней. Обещаю, что буду выполнять все распоряжения своих вождей и командиров, и не буду слушать тех, кто станет говорить против них. А если кто-то захочет причинить нам вред, буду бороться с ним всей своей силой. Приношу в этом священную клятву, и беру в свидетели богов, эту землю и всё, что на ней растёт и плодоносит. Клянусь хлебом, маслом и вином.
Воины повторяли вслед за вождём слова священной клятвы. Сияло солнце, над лесом метались вспугнутые хором голосов птицы.
– А я клянусь, – тихо проговорил Рэм, который стоял чуть позади Ромки, – что они заплатят за каждый кусок металла. За каждую ниточку доспеха на этих парнях.
Роман чуть повернул к нему голову, не в силах ответить ему сейчас. Слова клятвы гремели над лагерем.
– Ты знаешь, чем мы скрепили наш договор? – сквозь зубы говорил двойник, уставившись в пространство невидящими глазами. – Мы принесли жертву на алтаре. Такой маленький домашний алтарь. Мы зарезали ребёнка. И я там был, я бил с ними по рукам. Я пил их вино и ел их хлеб. Я улыбался им, чёрт возьми!
– Кто заплатит? – тихо спросил Роман.
Рэм не ответил.
Смолкли слова клятвы, затихло эхо голосов, мечущееся между лесом и склоном холма. Малец Мухобой, раздуваясь от важности, подвёл коня вождю, и Ромка взял у него поводья.
– Зря ты оставил меня здесь, – тихо сказал Рэм, глядя, как тот взбирается в седло.
– Мы же договорились. Никто не сможет сохранить лагерь лучше тебя.
– А ещё наших женщин.
Ромка обернулся. Двойник смотрел на него в упор, и он не впервые не смог понять выражения его лица.
– Береги себя, Рэм. – Роман толкнул коня пятками в бока.
– Помнишь, ты сказал, что боишься влюбиться в свою жену? – насмешливо сказал ему в спину Рэм. – Ты боялся, что станешь здесь своим. Что не захочешь возвращаться.