Да, роман опасен, но опасен тем, что провоцирует взять власть не мечтательных пустозвонов, а людей дела, обиженных родовитыми карьеристами. Только вот для кого опасен? Для всяких ничтожеств в чинах? Перетерпят, авось поумнеют. Другим державам неприятен? Если им так не по вкусу, выходит, очень правильные вещи в нем говорятся. Обойдутся.
И еще жандарм обратил внимание на описание концлагерей и лагерей смерти, их сравнение с американскими лагерями для пленных. И недоработанный план "Ост", в котором предлагалось уничтожить большинство славян, а оставшихся сделать рабами. Предполагался запрет на образование кроме как умений читать, писать, считать и свободно разговаривать на немецком языке, который объявили языком господ. В Польше насильно вбивалось поклонение перед немцами, их культурой, а своя запрещалась. То же и в России предполагалось. Заставили всех детей старше 14 лет трудиться наравне со взрослыми. Особо подчеркивалось, что для нацистов славяне ничуть не лучше всяких негров, и англичане с французами их натравили на Россию, но она успела раньше.
Нехорошие какие-то параллели с Российской империей, но, даст бог, исправим.
Да, это не совсем утопия, скорее уж путь к утопии, усеянный трупами и политый кровью и потом. Похоже на то, что предлагал Пестель, но и много иных вещей. И автор слегка смеется над большевиками, что, ринувшись в атеизм, вместе с тем поддерживают в обществе христианские добродетели. Вынужденно враждуя с Европой, берет много хорошего от нее, и вместе с тем совсем не поклоняется. Нет явного славянофильства, и это при том, что обвиняет европейцев в истреблении невинных людей. И любопытная черта: указал, что народы во второй Великой войне слабо сопротивлялись врагу из-за изменения их философии, укоренения индивидуализма.
А ведь как пишет, как ярко передает дух эпохи! Все изменяется в ходе развития событий.
Шувалов окончательно решился и утром вернул Толстому рукопись и приказал его отпустить. Будь что будет!
Попаданец в Толстого, Константин Лаптев, не знал, что и его эпоха результат деятельности попаданцев.
Во время американских бомбардировок Югославии в 1999-м году группа сербских военных и русских добровольцев укрылась от авианалета в пещере вместе с Т-34-85, еще стоявших на вооружении югославской армии. И оказались в 1940-м году, июне месяце. Нашли и Иосифа Броз Тито, и Душана Симовича, объяснили им, что к чему, помогли с военным переворотом, а в первую очередь с советским посольством провернули операцию по доставке Т-34-85 в СССР.
Договор, заключенный между СССР и Югославией, был ну очень любопытным в секретной части. Тито и Симович на пару экстренно подготовили страну к войне и продавили Сталина на кой-какие совсем уж не уважаемые действия. Впрочем, Иосиф Виссарионович не слишком и упирался, поняв, чем дышит Россия 1999 года. Тогда обвиняли СССР во всех смертных грехах, включая подготовку к нападению на Германию. И открыто звучали предложения о конфискации у России всех особо ценных месторождений и ликвидации 90 % населения. Втемную уломали и Британскую империю на кое-какую помощь, дав откровенную фальшивку о планах Третьего Рейха совместно с Турцией захватить Египет и окрестности Персидского залива.
Да, чуда не вышло, Югославия не смогла отбиться от вермахта, но за два месяца упорных боев потери немецких войск в полтора раза превысили таковые во Французской кампании. От британского флота тоже изрядно досталось, правда, в основном итальянцам, не дав высадиться на морском побережье. Эта авантюра обошлась Британии в потопленные два авианосца, линкор и четыре эсминца. Советский Союз тоже потерял поставленными югославской армии танки Т-28 и Т-26 (Это в дополнение к югославским FT-17, устаревшими еще до появления Т-26 в РККА), а также и авиацию.
До августа на советско-германской границе были стычки в воздухе, обе стороны старательно сбивали вражеских разведчиков. Зная из будущего, как сгорела кадровая армия в оборонительных боях лета и осени 1941 года, пока в тылу создавали новую армию, в корне поменяли стратегию. Тогда, изначально в немецких войсках были образцово обученные вояки, которых растеряли, уничтожая кадровую советскую армию. А вот бои реальной истории 1942–1945 годов были между резервистами обоих сторон, РККА шла вперед с очень невыгодных позиций.
План был нехитрый: опережающим ударом армий западных округов сильно потрепать немецкие войска, заканчивающие подготовку к наступлению, а потом потрепанный вермахт встретить на старой границе армиями внутренних округов. Ясно же было, что встречный удар еще задержит наступление, и соотношение потерь будет выгоднее за счет элемента неожиданности.
Удар первого эшелона советских войск устроил погром в первом эшелоне немецких войск, загруженных по уши последними приготовлениями к войне. Но тут подошли войска второго эшелона вермахта и устроили удачное контрнаступление. Да только обе победы были пирровы.
Немецкое наступление продолжалось, пока им в лоб не ударили свежие советские войска и не опрокинули их. Вторая мясорубка оставила Германию с неприкрытой границей. Да, полтора миллиона потерь не остановили РККА. Дальше вермахту пришлось срочно бросать на фронт учебные дивизии. Война затянулась почти на год. Британцы попробовали влезть, но их попросили не соваться на материк. Да и не было у них сил, благо, СССР догадался договориться с Роммелем: "Если вы разгромите англичан в Африке, то будете главкомом социалистической Германии. А в качестве аванса получаете трофейную технику и пленных для пополнения своего корпуса".
Ошиблись в одном: совсем не были готовы использовать шанс морского десанта на Британских островах. Не хватило оптимизма, и англичане разбили французские порты, оставив обновленную Францию без флота. Пришлось ограничиться захватом почти беззащитной Исландии, а перед этим Северной Европы. Для начала.
Потом пошли колониальные войны. Конечно, пришлось в Европе наводить порядок и воссоздавать европейские армии. Нацисты в сибирских лагерях заменили пленных солдат, да во всех странах прошли чистки.
Берлинский пакт не помог: на СССР и так готовились напасть все подписавшиеся кроме Японии, с которой, приведя в чувство Халхин-Голом, неплохо договорились против САСШ.
Лев Толстой ехал в поезде Санкт-Петербург-Москва, возвращаясь домой. Перед этим заключив договор с издательством на третью книгу, причем Шувалов настоял, чтобы Лев Николаевич повторно не переписывал роман.
Соседями писателя оказались офицеры, один подполковник и два капитана, один молодой щеголь, второй служака с сединой на висках.
Толстой мирно дремал, но тут услышал, как обсуждают его книгу "Промеж огненных эпох". Один капитан, щеголь, неистово клеймил роман, что мол не может быть такого, и что офицеры неблагородного происхождения не могут командовать наравне с неблагородными, а те, что справляются, они берут пример с дворян. И, мол, без благородства нельзя воевать. Второй не соглашался, утверждая, что главное это хорошее образование. Подполковник сказал, что Петр Великий брал в офицеры дворян, потому что были самыми образованными. И вообще достойных людей среди дворянских родов маловато на все вакансии, и эти роды надо иногда пополнять лучшими из простолюдинов.
Щеголь задумался, потом выдал:
— Не завидую я книжным офицерам. И денщиков у них нету, и живут небогато, и за лишние разговорчики слишком легко пострадать.
— Не скажите, вон, мне пришлось закупить разной всячины на годовое жалование прапорщика по приходу на службу, потом три года из долгов вылазил. А тут по книге ничего такого не требуют. И не надо думать, что одевать на торжества, есть парадная форма за казенный счет, — возразил служака.
— Понимаю, так у многих, кто живет с одного оклада, — кивнул щеголь. — Мне еще не понравился эпизод о том, как судили молодого лейтенанта. Дали десять лет каторги за то, что в пьяной драке нечаянно убил молодого крестьянина, хотели вовсе двадцать пять, но снизили, потому что все было в пылу драки. Меня же не засудят, если я прямо сейчас пристрелю этого бородача, который непонятно что делает в первом классе.
— Вынужден вам напомнить, что бог создал всех людей равными, — не смог промолчать Лев Николаевич.
— Да кто ты такой, чтобы нам указывать? — разозлился щеголь. — Как смеешь дерзить нам, шпак?
— Поручик в отставке и к тому же имею титул графа.
— Вы где служили, и как вас зовут? — спросил подполковник.
— Два года на Кавказе, потом участвовал в обороне Севастополя, жил на четвертом бастионе, был и на речке Черной, и на Малаховом кургане. Имею награды. Зовут меня Толстой, Лев Николаевич, — медленно представился писатель.
— Это вы тот самый?! — удивился подполковник. — Я Бернштейн, Владимир Святославович.
— Капитан Голицын, Федор Мстиславович, — представился щеголь.
— Капитан Синицын, Степан Иосифович, — служака тоже представился и добавил. — Ваши книги просто великолепны. И "Севастопольские рассказы", и "Война и Мир". Но последние два романа совсем уж необычайно хороши, да только несколько неоднозначные.
— Наш Степан Иосифович несколько смягчает, у нас кто хвалит, а кто отчаянно ругает ваши две последние книги, — добавил Бернштейн.
— Да, есть за что, уж поверьте, — сказал Голицын. — Как-то странно у вас вышло, что в генералы попали одни худородные дворяне, и это даже у белогвардейцев.
— Я воевал и видел, что там и как. А на любой великой войне карьеру делают талантливые, а не родовитые. Без этого никак не победить. Все наполеоновские командиры были или из мелких дворян, или вовсе неблагородного происхождения.
— Почему вы написали, что очень много офицеров благородного происхождения перешли на сторону якобинцев? — спросил Голицын.
— Я отвечу, — вмешался Владимир Святославович. — Потому что эти якобинцы отобрали власть не у царя, а у думских пустозвонов, которые не смогли достойно править страной. И стали реформировать Россию, как считали нужным, и власть держали твердой рукой, у них была цель развития, и что предложить народу. А белогвардейцы пошли на сговор с иностранцами. Мы же не только царю, но и Отечеству присягаем. Вам не надо напоминать о преимуществах монархии над республикой? Так власть якобинцев с диктатором во главе во многом ближе к мо