[40]…
Соответствующее число самолетов в строю можно получить на основании изучения следующей таблицы:
Итак, среднее число самолетов в строю равняется 20 %, однако правильнее стремиться к германской норме, хотя бы к 30 %, что более соответствует и принятым у нас нормам обеспечения. Это позволит, при производстве в год 122,5 тыс. самолетов, иметь встрою 36,75 тыс., а в круглых цифрах — от 35 до 40 тыс. самолетов. Столь большое число действующих самолетов настоятельно требует широкого внедрения авиации в стране. Наши громадные расстояния для реконструкции дела почтовой и грузовой связи необходимо требуют перехода на авиационный транспорт…»
В 1918 году еще вовсю шла война, и военная промышленность кочегарила на полную мощь. 1930 год — мирное время. Он что, предлагает в мирное время ежегодно производить без малого 125 тысяч самолетов? А куда их потом девать?
Далее. Самолеты в строю — это те, которые находятся в частях и при необходимости воюют. Они бьются, им на смену с заводов привозят новые, плюс к тому какое-то количество машин находится в ремонте или используется в качестве учебных. Понятно, почему во время войны в строю находятся 30 % самолетов — остальные латают пробоины или уже разбились. А чем заняты 70 % самолетов вне строя в мирное время?
Может быть, эти цифры относятся к грядущей войне? Получается, что непобедимая Красная Армия, в десятки раз превосходящая по вооружению любого противника, не захватит сразу господство в небе, а будет месяц за месяцем тупо жечь 70 % своих самолетов. Как при таком численном превосходстве удастся этого добиться? Например, так: учитывая, что все это будут фанерные «кукурузники» (других тогда практически не строили), у пехоты противника может появиться фронтовая забава — отстрел советской авиации. Ну не дробью же заряжать зенитные пушки, в самом-то деле!
С танками получилось примерно так же.
«Производство танков более всего связано с тракторостроением. Показателей соответствующей пропорциональности из опыта империалистической войны в моем распоряжении не имеется. По примерному же соотношению, указанному мне инженером Магдесиевым (завод “Большевик”), надо считать эквивалентным два трактора одному танку. Многое, однако, говорит о соответствии одного трактора одному танку».
Это уже личное военно-экономическое творчество «великого стратега», не заимствованное у Германии. Обоснование железное: один инженер с завода «Большевик» сказал, а сам Тухачевский, хоть и не инженер, тоже дело понимает и его поправил.
Этот вопрос обсуждался на военно-историческом форуме ВИФ2не, где участник Кирилл Ромасёв, который много лет отработал на тракторном заводе, на должностях от слесаря до технолога — то есть, производство человек знает! — пишет:
«Что такое «два трактора эквивалентно одному танку»? Машины можно сравнивать с точки зрения производства по трём основным показателям: металлоёмкости, трудоёмкости, себестоимости. Так вот. Магдесиев трудился на «Большевике» (в девичестве Обуховском), на нём делали МС-1[41]. Рядом, на “Красном Путиловце”, собирали в 29-м году «Фордзон-Путиловец». Магдесиев мог иметь в виду лишь его, ибо других массовых тракторов в СССР тогда не было. Был гусеничный «Коммунар» — делали в Харькове — но их выпустили за 24–31 гг. всего 2 тыс. штук — танки строить нам было легче… Так вот — как могли два Фордзона массой 1,3 т. быть эквивалентны в производстве одному МС-1 массой 5,5 т?
Теперь — трудоёмкость. Фордзон — это примитивнейшая железяка с примитивнейшим двигателем. Он не имел целых систем, которые были у танка — корпуса, башни, механизмов поворота, гусеничного движителя и много ещё чего. У Фордзона даже подвески не было. Для изготовления трактора не было необходимости в выполнении целого ряда трудоёмких операций — клёпка корпуса и башни, расточка погона башни, соосная расточка бортов под бортовую передачу и т. д. Цифр не навязываю, но порядок, я думаю, верный — по трудоёмкости Т-18 был сложнее Фордзона раз в десять, по себестоимости — раз в двадцать»[42]. Впрочем, товарищ комокруга такими мелочами не заморачивался. Сказали — в два раза, значит, в один.
А вот теперь начнем реорганизовывать армию.
«Если взять норму Магдесиева в 50 %, то при нашей программе тракторостроения в 1932/33 г. в 197,1 тыс. шт. годичную программу танков можно считать в 100 тыс. шт». Если считать убыль танков в год войны равной 100 % (цифра условная), то мы сможем иметь в строю 50 тыс. танков».
Это с кем же он так воевать собрался? Неужели в боях с польскими и румынскими войсками «великий стратег» намерен жечь по 100 тысяч танков в год?
«Я не имею возможности произвести подсчетов в денежном выражении постройки и содержания больших масс авиации и танков (и очень зря! — Е. П.), перехода от мирного к военному времени, соответствующих сроков и пр. Приведенные данные характеризуют (по скромным показателям) наши перспективные производственные возможности в области самолето- и танкостроения и соответствующие организационные формы РККА, каковые она неизбежно должна будет воспринимать».
Ах, так это еще и «скромные показатели»? То есть можно было бы и больше запросить? Ну да ладно, не будем придираться к мелочам, когда можно придраться по-крупному. Вы заметили тут хотя бы слово о каких-либо организационных формах? По-моему, речь шла только и исключительно о количестве железа. Причем железа сугубо избирательного, «брендового», новых амбициозных видов вооружения — и ни слова о пушках, тягачах, грузовиках, тракторах. По штату механизированного корпуса образца 1941 года на 1031 танк приходилась 5161 автомашина. Может быть, именно такое соотношение трудно было предусмотреть, но то, что танковым войскам нужны грузовики (впрочем, как и артиллерии, а тяжелой артиллерии нужны еще и трактора), ясно было уже в 1930-м. Автотранспорта должно было производиться уж всяко больше, чем танков — но где он в планах «великого стратега»?
Но это еще не все…
«Численность стрелковых и кавалерийских дивизий.
Число наших стр[елковых] дивизий было сокращено в 1924 г. ввиду нехватки материальной части. Пятилетка (военная) от 1926 г. намечала лишь очень скромный рост числа дивизий. В настоящее время перспективы нашего индустриального развития позволяют нам подойти к разрешению этого вопроса так, как того требуют интересы предстоящей большой войны. Германия развернула во время империалистической войны 240 пех[отных] дивизий. Развернула бы и больше, но не хватило людских ресурсов. К концу пятилетки мы будем иметь индустриальную базу не меньшую, чем Германия в 1913 г., и даже большую (металл, машиностроение). ”Узким” местом для развертывания наших дивизий будет являться не промышленность, а транспорт. Поэтому, подходя к определению числа дивизий (стрелковых и кавалерийских общим числом), я буду исходить из транспортных железнодорожных возможностей развертывания…»
Интересно: то, что напрямую относится к его должностным обязанностям как начальника штаба, товарищ Тухачевский обходит стороной, зато в делах НКПС ориентируется с легкостью необыкновенной. Впрочем, это так, мелкая придирка — а сам подход хорош! Зачем нужна оценка армий противника, какая-то там разведка? Солдат должно быть столько, сколько влезет в эшелоны.
«Общая численность мобилизованной РККА вырастет до 260 стр[елковых] и кав[алерийских] дивизий. Армия будет обеспечена и индустриальными, и транспортными, и людскими ресурсами. Моторизация войсковых частей еще более увеличит маневренную способность армии по грунтово-шоссейным и железным дорогам».
А это, интересно, каким образом, если «великий стратег» не запланировал для армии автомобилей? На танках солдат возить будет?
Дальше идет еще несколько абзацев про военные сообщения, и на этом «реконструктивный подход к организации вооруженных сил» завершается. У читателей могут быть разные мнения — но на наш взгляд, завершается он, даже не начавшись.
«Краткий организационный итог.
В итоге реконструктивных мероприятий РККА должна значительно повысить свою массовость с более широким применением территориально-милиционных формирований, значительно повысить свою техническую насыщенность, создать новые пропорциональные отношения авиации и танков и путем моторизации и реконструкции военных сообщений решительно увеличить свою подвижность.
Основные показатели структуры реконструированной РККА будут следующие[43]: 260 дивизий стр[елковых] и кав[алерийских], 50 дивизий АРГК[44]плюс артиллерия большой мощности и минометы, 225 батальонов ПРГК[45], 40 тыс. самолетов в строю, 50 тыс. танков в строю…»
Итак, все предложения Тухачевского так и свелись к тупому количественному росту. При этом тот факт, что для танков нужны механики-водители, а для самолетов — как минимум, механики и пилоты, также прошел мимо нашего гения. Хотя он, как сын крестьянки, мог бы сообразить, что 85 % населения СССР в жизни не видели механизмов сложнее лопаты — в отличие от преимущественного городского и поголовно грамотного населения той же Германии. Даже в 1941 году, после аврального обучения населения, этот факт роковым образом сказался на наших танковых войсках, а на что можно было рассчитывать за десять лет до того?
Примерно такова же и оперативная мысль автора записки.
«Оперативно-стратегическое отображение реконструкции РККА.
…Было бы ошибочно думать, что реконструкция армии должна лишь упорядочить прежние виды оперативно-стратегических действий. Новый удельный вес авиации и танков позволит совершенно по-новому построить порядок генерального сражения. Это последнее может быть завязано одновременно ударом не менее как 150 дивизий на громадном фронте — 450 км и больше, — и притом сражение одновременно на всем этом фронте должно распространиться в глубину на 100–200 км, что может повлечь полное уничтожение армий противника, менее сильных технически. Это углубление сражения может быть достигнуто массовой высадкой десантов в тыловой полосе противника путем применения танково-десантных прорывных отрядов и авиационных десантов. Действия десантов должны заключаться в овладении и преграждении в тылу у противника всех дорог: как шоссейно-грунтовых, так и железных. Передвижения резервов противника должны быть парализованы. Мероприятия по разрушению при отходе его военных сообщений должны быть сорваны. Главные фронтовые силы противника, отступая, должны вести бои за каждый шаг отхода. По всей тыловой полосе противника должна быть организована служба заграждения. Главные силы противника должны быть отделены от страны парализованной полосой в 100–200 км глубины. Деятельность десантных отрядов должна поддерживаться массовыми действиями авиации и массовым применением химических средств борьбы. Главные силы армии должны нанести противнику решительное поражение и уничтожить его силы в парализованной за ним полосе. В период первых сражений обычная картина также сильно изменится…»